User:GreyDragon/SilverForest
Наблюдатель СКМ 1: Серебряный Лес
На обзорных голоэкранах вспыхнуло летней синевой небо Найлара. Бортовая ТМИС, проверив координаты, выдала мелодичную трель подтверждения. В двадцати метрах под днищем катера бескрайним морем отраженного света сверкает на солнце Серебряный Лес, простирающийся до горизонта во всех направлениях. Далеко впереди яркими искрами сверкают в небе верхушки самых высоких башен Белого Замка – древней твердыни Серебряной Династии, выстроенной в самом центре леса. Включаю внешнюю акустику катера. Рубку наполняет мелодичный перезвон листьев Неи’не’кхато (серебряных кленов).
Внезапно ТМИС выдает тревожный сигнал: магические системы катера обнаружили под сверкающим шатром серебряной листвы молодую кобылу-единорога, преследуемую самым опасным из местных хищников. ТМИС катера, тщательно настроенная для анализа местной обстановки, перед переходом в Найлар, квалифицировала ситуацию как «представитель дружественной разумной расы в опасности». По магической нити в сознание скользнула картинка. Невероятно красивая кобыла со сверкающей белой шерстью и витым серебряным рогом точно по центру лба мчалась длинным летящим галопом петляя между стволами деревьев, с трудом удерживаясь на безопасном расстоянии от громадной (размером с крупного битюга) зверюги, смахивающей на здоровенного тигра, закованного в шипастую пластинчатую броню.
Подтверждаю предложенный ТМИС вариант магического удара, радуясь тому, что собирал информацию о Найларе с предельной тщательностью. Первая заклинательная конструкция, выпущенная магическими системами катера, мягко, но надежно, обездвижила «зверушку»; вторая, основанная на Жизни, погрузила в глубокий сон.
Сторожевая магия Леса моих заклинаний не заметила, что очень даже неплохо. Во первых, это значит, что маскирующие структуры я рассчитал правильно, во вторых – позволит избежать лишних вопросов. Я конечно официальный наблюдатель, местные маги знают о моем появлении, но ни снять маскировку, ни связаться с ними, я не успел. Мой статус еще не подтвержден. Формально я не имел права использовать магию над Серебряным Лесом.
Привычно тянусь к магии закрепленного на поясе «сердца» и «сворачиваю» катер, одновременно расправляя крылья. Рубка мгновенно исчезает. Вокруг меня только синее небо, наполненное шорохом ветра и едва слышным перезвоном серебряной листвы.
Я обязан деактивировать скрывающую магию своей Мантии метаморфа и связаться с местными магами, но времени на объяснения с ними у меня просто нет. Перепуганная кобылка по-прежнему мчится сломя голову, -- если не остановить и не успокоить ее, то она, чего доброго, нарвется, например, на собрата симпатичной зверушки, усыпленной магическим ударом с катера. Хищников в Серебряном Лесу предостаточно. Единороги не трогают местную живность без крайней необходимости. Самих единорогов защищает сторожевая магия. Кстати, почему она не отвадила ту зверушку, которую пришлось пеленать мне? В сознании вновь вспыхивает картина погони. ТМИС катера переда в мое сознание объединенную картину всех трех основных планов, -- физического, магического и ментального, -- но, в тот момент, я обратил внимание лишь на происходящее на физическом плане. Картина погони на магическом плане мгновенно прояснила ситуацию. Молодую кобылу окутывает серебристый кокон скрывающего плетения (по местным меркам чрезвычайно мощного), основанного на магии единорогов. Сложное и удивительно изящное оно надежно скрывает юную волшебницу (это плетение заклинатель может наложить только на самого себя) как раз от сторожевых плетений охранной магии леса. Это что же получается, -- сплести такую вот красоту она сумела, а спеленать хищника магией, или просто улететь, сменив форму, либо не смогла, либо вовсе не подумала об этом.
Привычно ускоряю падение мощными обратными взмахами крыльев. Сложив крылья, пробиваю густой полог серебряной листвы. Гашу скорость мощным взмахом крыльев, усиленным с помощью комбинации форм Поток Воздуха, и запускаю преобразование с помощью способностей метаморфа, сформированных в моем астральном теле первым заклинанием Изменчивого Ключа Дракона Серого Пламени.
В мире, который я считаю родным (согласно соларианской классификации – закрытый мир второй категории DW32EK01H/2), и имею на это полное право, -- хотя впервые родился на Земле начала двадцать первого века в базовом измерении (относительно Колонии Солар), -- этот вариант Ключа Мечты считается вторичным стандартом магических возможностей драконов, используемым вместе с основным, которым считается Изумрудный Ключ Бессмертия Духа. Обычно это делается с помощью Структур Перехода, -- локальных состояний Рунной Оболочки (создаваемой вторым заклинанием Изумрудного Ключа Бессмертия Духа), позволяющих создать в астральном теле магические структуры, аналогичные создаваемым заклинаниями второго Ключа-стандарта, -- что позволяет избежать любой формы связи с конкретной силой, или стихией (пусть даже искусственно созданной одним из заклинаний Ключа, -- такой, как Серое Пламя), но в моем случае это не так. Когда мне исполнилось двадцать лет, я решил стать машиной на следующие двести лет (что по законам нашего мира обязательно для людей, не сумевших за двадцать лет жизни принять изменение своей сущности магией основного Ключа-стандарта), хотя моя сущность еще до рождения в том мире была изменена магией Изумрудного Ключа Бессмертия Духа (что автоматически давало мне в день совершеннолетия статус взрослого дракона, который свободен выбирать любой путь и сферу деятельности). Пользуясь статусом взрослого дракона, мне удалось найти очень интересную работу на весь положенный срок, -- мой разум (погруженный в личный цербус, роль которого выполнял мой кристалл Посоха Любой Формы, -- созданный вторым заклинанием Изумрудного Ключа, -- которому я придал цербус-форму) стал когнитивным ядром управляющей системы очень сложного магомашинного комплекса, который его создатели (группа драконов-исследователей в одной из бесчисленных лабораторий Академии Ордена Мечтателей, расположенной на планете с гордым именем Авалон) как раз заканчивали собирать к моменту моего совершеннолетия в родном мире. При этом, не смотря на очевидный успех своего амбициозного проекта, все они пребывали в тот момент в чрезвычайно мрачном настроении: созданный ими магомашинный комплекс был столь сложен, что управлять им мог только разум дракона, в полной мере использующий возможности магии обоих Ключей-стандартов и цербус-формы орденского посоха, -- в то же время никому из драконов, уже выполняющих интересные для себя обязанности в исследовательской группе, не хотелось выполнять эту работу, и они прекрасно понимали, что (по той же причине) им вряд ли удастся уговорить на это кого-либо из взрослых драконов. Для меня же такая работа, в тот момент, была более чем привлекательна, ведь я не начал свою жизнь драконом, только лишь обретя новый статус, и даже не представлял себе, какой она может быть. Мне казалось вполне естественным во всем следовать традициям родного мира, -- ведь я родился в нем человеком, а не драконом (не смотря на то, что стал драконом до этого), а значит, обязан был, достигнув совершеннолетия, на двести лет стать машиной, -- тем более, найдя интересную для себя задачу на это время. Мой расчет оказался верным. Я узнал очень много нового о родном мире, о его науке и магии (и самых невероятных, но возможных их сочетаний, которые не интересовали никого, кроме исследователей-теоретиков, всецело преданных своему делу), об истинных возможностях магов Ордена Мечтателей (каким он стал в моем родном мире), к которым принадлежал и я сам, и, прежде всего, о возможностях тех, кого в нашем мире называют просто Мечтателями, но это слово всегда пишется и произносится с большой буквы. Это те, кто с рождения, или иного времени до момента совершеннолетия несет в себе мечту об обретении иного облика и возможности менять его тем, или иным способом (при этом всегда возвращаясь к исходному облику, наиболее комфортному для их сущности); часто не осознавая ее. Они не могут свободно принять изменение своей сущности магией Изумрудного Ключа, даже если очень хотят этого, -- ведь их мечта (осознанная, или нет) связана не с тем обликом, который стал исходным для этого Ключа. Однако, когда они находят (чаще всего благодаря помощи постигающих машин, следящих за их взрослением и развитием) Ключ, соответствующий исходным обликом их мечте (что, обычно, не слишком сложно, учитывая разнообразие Ключей, связанных с ними форм и искусственных стихий, рассчитанных создавшим их магом, и воплощенных им в готовых заклинаниях), то принять изменения сущности магией Изумрудного Ключа могут уже без труда: эти изменения не входят в противоречие с магией других Ключей Мечты. В тоже время, обретение мечты с помощью одного из Ключей меняет разум Мечтателя таким образом, что изменения сущности согласно природе магии Изумрудного Ключа становиться для него естественным. По той же причине Мечтатели, если они рождаются среди немногих драконов, рождающихся в моем родном мире, свободно могут использовать Ключ, соответствующий их мечте, не смотря на то, что от рождения уже владеют магией Изумрудного Ключа. Одновременно, природа сущности любого дракона моего мира, определяемая природой магии Изумрудного Ключа (если этот дракон не Мечтатель) позволяет ему, при желании, воспользоваться Изменчивым Ключом Дракона Серого Пламени, -- у которого природа исходной формы и искусственной стихии, связанных с магическими объектами, которые создают заклинания, создаваемые заклинанием-Ключом в памяти заклинателя, ближе всего природе сущности, перестроенной Изумрудным Ключом, -- именно поэтому этот Ключ сохранил в нашем мире статус стандарта (которым был до создания Изумрудного Ключа, благодаря соответствию природе и облику драконов, изначально созданных научными методами и средствами). Восхищаясь виртуозностью работы Мечтателей с различными искусственными стихиями (и их сочетаниями) благодаря контролю над ними на уровне естественной магии (включая Серое Пламя, которым я мог почти так же управлять сам, используя Структуры Перехода), я, тем не менее, долгое время придерживался мнения, общего для драконов моего мира которые не были Мечтателями, что такое взаимодействие (даже с полностью искусственной стихией, изначально созданной для нужд мага-универсала со способностями метаморфа) не стоит той неразрывной связи, которую создает заклинание Ключа, -- пусть это всего лишь набор из шести коротких заклинаний (бессмысленных и бесполезных для любого, кроме того, в чьем мозгу они были созданы магией Ключа), позволяющих (за счет сверхтонкой настройки в момент создания на сущность заклинателя) по своему усмотрению мгновенно создавать, или ликвидировать соответствующие им структуры: Ключ и Источник Серого Пламени, и способности метаморфа, -- которые становятся неотъемлемой частью не только памяти, но и сущности дракона, использовавшего Ключ. Мои возможности и обязанности в качестве когнитивного центра управляющей системы магомашинного комплекса, который постоянно совершенствовался исследователями (при моем активном участии), оставаясь центром всей работы лаборатории (интенсивной и многогранной), вполне устраивали меня и я не стремился что либо менять ни в своем статусе, ни, тем более, в себе самом, полагая, что всегда успею сделать это, если захочу перемен. Однако двести лет долгий срок. Перемены нашли меня сами куда раньше, чем я ожидал, и было совершенно неважно нужны они мне, или нет. В какой-то момент оказалось, что новая модификация магомашинного комплекса (который я к тому времени давно привык воспринимать как свое тело и, прежде всего, продолжение своего разума), необходимая для дальнейшей работы лаборатории в избранном направлении, требует управления Серым Пламенем (задействованным в магических структурах моего ММК) на уровне Мечтателя, причем управление может осуществляться только когнитивным ядром системы. Для того, чтобы сохранить ставший привычным для меня образ жизни (или, скорее, способ существования) мне нужно было измениться самому, причем окончательно и бесповоротно, -- заклинания второго Ключа-стандарта, став частью личности заклинателя, попадали под защиту магии Изумрудного Ключа Бессмертия духа, который я использовал полностью. Однако это решение не было для меня сложным. Я успел убедиться, что возможности этих двух Ключей, имеющих разную природу и способ реализации, идеально дополняют друг друга, причем возможность использовать заклинания второго Ключа-стандарта вместо Структур перехода (незначительная на первый взгляд) дает тем большее преимущество, чем полнее используются общие возможности двух Ключей. Еще одним весомым аргументом для меня стало то, что информация о совместном использовании этих двух Ключей (со множеством подробностей, тонкостей и специальных приемов) стала частью самой первой версии Изумрудного Ключа Бессмертия Духа, ставшей когда-то частью моих снов в силу то ли случайности, то ли некого стечения обстоятельств. К тому же, в совсем другой жизни, когда я мог лишь мечтать о знаниях и способностях мага, я, чисто умозрительно, уже однажды выбрал для себя Серое Пламя (или смутный его аналог, который мог тогда вообразить) пытаясь решить проблему универсальности контроля над стихиями и ограничений, которые добавляла сущности мага связь с каждой новой стихией. Именно это решение, уже принятое однажды, избавило меня от сомнений и колебаний. Я мысленно произнес заклинание Изменчивого Ключа Дракона Серого Пламени, после чего немедленно ощутил сильнейшую потребность уснуть, хотя мой разум, распределенный в управляющей системе исследовательского машинного комплекса, по идее, не мог уснуть в принципе. Впрочем, как только я позволил себе уснуть, состояние сознания изменилось, -- оно «втянулось» в кристалл цербуса, игравший роль основного носителя, утратив распределенность. Такой вариант поведения когнитивного ядра был предусмотрен изначально (прежде всего этого требовал стандарт противодействия спонтанному зарождению машинного разума в сложных кибернетических сетях и системах, принятый в нашем мире) и мой магомашинный комплекс мгновенно перешел в штатный режим ожидания активности когнитивного ядра, давая мне время на сон, необходимый магии Ключа для тесного взаимодействия с моим разумом в процессе формирования набора из шести заклинаний (столь же коротких, как заклинания Изумрудного Ключа) имеющих сверхточную настройку на мою сущность (что давало им огромную эффективность, -- в сравнении с иной магией классического типа, -- и делало бессмысленными и бесполезными для кого-либо кроме меня). С того момента частью моей сущности (неотъемлемой, даже если стереть их из памяти любым возможным способом) стали не три, а девять заклинаний Ключа и то, что они принадлежали двум разным Ключам Мечты, на самом деле не имело значения: только вместе они образовывали завершенную, целостную систему. В этом я убедился сразу, как только начал пользоваться заклинаниями Ключа вместо Структур Перехода: легкость создания и ликвидации магических структур в астральном теле оказалась несопоставимой. Создатель Изумрудного Ключа несомненно понимал это и, создавая свой вариант Ключа, рассчитывал на его дополнение магией Ключа, который был тогда стандартом для драконов, -- в этом я совершенно уверен, хотя не стал даже пытаться выяснить это наверняка: все, что связано с Изумрудным Ключом Бессмертия Духа, его созданием и создателем, строго засекречено и в моем родном мире, и в том параллельном измерении Мира Драконов, откуда пришли наши предки. Сам по себе Изменчивый Ключ Дракона Серого Пламени не содержит в себе информации, -- созданные им заклинания лишь позволяют пользоваться способностями метаморфа и Серым Пламенем на уровне естественной магии (свойственной, например, единорогам, или драконам магической природы), -- но этот недостаток в полной мере компенсируют обезличенные знания и навыки, ставшие, среди прочих, частью Изумрудного Ключа (в виде воспоминаний в мозгу связанной с Ключом исходной формы). Причем вся образованная ими система отличается особой полнотой и тщательностью подбора элементов и смысловой структуры. Пожалуй, именно то, что создатель Изумрудного Ключа не жалел времени и усилий на решение этой задачи, изначально примирило меня с обретением связи (пусть даже такой, которую можно мгновенно ликвидировать, или восстановить одним из заклинаний Ключа) с одной из искусственных стихий, придуманных Создателем Ключей, и с формой, соответствующей этой стихии. А может быть, причиной было то, что я все же был Мечтателем, но моя мечта была двойственной и именно два Ключа-стандарта моего мира (которые я, в какой-то мере сумел вообразить еще в том мире и времени, где родился впервые), были ее воплощением. Во всяком случае, я никогда не жалел об однажды принятом решении, несмотря на его бесповоротность и окончательность, -- тем более, что Структуры Перехода и приемы их использования не стали для меня бесполезными: замещение магических структур второго Ключа-стандарта было лишь частным случаем их применения и отнюдь не основным среди тех, знания о которых стали частью Изумрудного Ключа. Иногда иметь в Рунной Оболочке объект-описание одной из этих структур (т.е. Структуру Перехода) было значительно удобнее, для решения конкретной задачи, чем пользоваться структурой, созданной в астральном теле одним из заклинаний Ключа. Чаще всего так получалось, если был необходим формальный анализ одной из этих структур и создание на его основе чего-то нового: либо с помощью Рунной Оболочки (меняя Структуру Перехода), либо с помощью способностей метаморфа (меняя одну из структур Ключа как часть самого себя). Вообще способности метаморфа идеально подходили для изменения самого себя любым способом, идеально дополняя в этом смысле Рунную Оболочку, прежде всего позволяющую создавать что-либо (в том числе, как часть самого себя, или замену существующей части), используя магическую энергию. В смысле собственно метаморфоз, структура, рассчитанная и воплощенная Создателем Ключей в одном из его заклинаний, значительно превосходила возможности Рунной Оболочки, созданной при совсем иных обстоятельствах. Создатель Изумрудного Ключа несомненно понимал это и, поэтому, стремился лишь дополнить творение великого мага древности, но не превзойти его, -- что удалось ему в полной мере. После того, как я стал магом Ордена Мечтателей уже в классическом смысле, -- использовав один из Ключей Мечты (к которым Изумрудный Ключ принадлежит скорее формально), -- мне на какое-то время пришлось оставить работу в лаборатории, чтобы пройти Ритуал согласно Пути Мечтателей: обучение и тренировки, которые в нашем мире обязаны пройти все, кто смог принять изменения своей сущности магией Изумрудного Ключа, только использовав один из Ключей Мечты. Мои родители, принявшие эти изменения в день моего совершеннолетия (и таким образом ставшие драконами одновременно со мной), последовали моему примеру, использовав заклинание второго Ключа-стандарта, так что Ритуал согласно Пути Мечтателей мы проходили вместе. В принципе, для нас это было необязательно: необходимые знания и навыки (в виде обезличенных воспоминаний), стали частью Изумрудного Ключа, -- нашей задачей во время Ритуала было, прежде всего, получение личного, субъективного опыта (дополняющего обезличенный, который дал Изумрудный Ключ), и формирование мировоззрения метаморфа (желания и умения решить любую задачу, изменяя себя, -- или нечто, до чего можно так, или иначе, дотянуться способностями метаморфа, -- с помощью этой магической структуры, формируемой одним из заклинаний Ключа; а так же умения использовать инстинкты метаморфа, ставшие ее частью) которое, в полной мере, могло быть лишь субъективным (поэтому так же не могло быть до конца представлено обезличенными воспоминаниями, знаниями и навыками). Не смотря на то, что благодаря всему этому, что дал нам Изумрудный Ключ, и я, и мои родители, были отлично подготовлены к прохождению Ритуала, прошло немало времени, прежде, чем специалисты Института Ритуала и наши кураторы (из того же института) признали, что мы успешно завершили Ритуал. Его результатом стали множество новых навыков, привычек и субъективных знаний, образующих единую систему; и символ Института Ритуала (в виде браслета с рисунком драконьей чешуи на фоне раскрытой книги) появившийся в наших электронных документах, -- предмет законной гордости его обладателя еще с тех времен, когда Ритуал был системой обучения для людей, желающих стать драконами, а перевоплощение осуществлялось чисто техническими средствами (в лабораториях Института Ритуала), поскольку в то время в мире, откуда в мой родной мир пришли наши предки, ни драконы, ни, тем более, люди не знали магии. Только после завершения Ритуала я в полной мере ощутил себя драконом, метаморфом и магом из Ордена Мечтателей, -- полноправным с любой точки зрения: в этом смысле значение Ритуала осталось прежним, независимо от того, какая его разновидность имелась ввиду в том, или ином случае. Завершив Ритуал, мы с родителями вернулись в лаборатории орденской Академии, чтобы продолжить работу там с использованием новых возможностей, умений и мировоззрения. Но мы не просто вернулись: тогда я впервые в жизни воспользовался одним из темпоральных парадоксов, -- принципом двойного присутствия. Зная, где и когда мы находились, проходя Ритуал, мы с родителями вернулись в прошлое, туда, где нас точно не могло быть: в лаборатории где работали, -- через несколько минут после того, как покинули их, отправляясь в Институт Ритуала. Таким образом получилось, что на рабочих местах мы отсутствовали только эти несколько минут (что как нельзя больше устраивало руководителей и других сотрудников лабораторий). С того момента прошло очень много времени. В первый раз я пробыл машиной гораздо дольше положенного срока, потом жил жизнью дракона, работая в лабораториях Академии, на исследовательских станциях в планетной системе Авалона и на дальних пограничных планетах, где имелись лишь стандартные подземные базы космодесанта, -- или просто небольшие бункеры с магическими и техносистемами транспортировки и связи, и стандартным набором стационарных аппаратных систем, маготехники и магических структур, -- если планета не представляла особого интереса в качестве объекта исследований. Затем, создав себе тело механоида (состоящее примерно в равной степени из техносистем, изощренной артефактуры и сложных магических структур, объединяющих все это в одно гармоничное целое) я воспользовался в качестве носителя цербус-формой своего посоха, и мой разум вновь надолго стал когнитивным ядром управляющей магомашинной системы, но на сей раз я был уже, скорее механистом и, одновременно, драконом и Мечтателем, что позволяло мне с одинаковой легкостью работать с магией, артефактурой, научной аппаратурой и магическими артефактами в любых объединениях и сочетаниях. Это принесло мне много лет активной и очень интересной работы в лабораториях Академии. Причем, мои необычные возможности оказались ценными настолько, что мне постоянно приходилось уходить в прошлое, используя принцип параллельного присутствия (и тщательно следить за тем, где и когда меня еще нет и не было), чтобы успеть сделать все, что кроме меня было сделать некому. Затем вновь была жизнь дракона, позволившая оценить и по новому осмыслить то, что, как и почему удалось сделать, когда я был механистом. Эта жизнь вновь была долгой и не менее счастливой, и интересной (тем более, что родители всегда были рядом, -- хотя мы всегда были заняты и встречались достаточно редко, -- и их любовь, как и наша духовная близость, возникшая как только я родился, остались прежними). Много времени я провел в виртуальном мире Цербиума в планетной системе Авалона, придав цербус-форму кристаллу своего Посоха Любой Формы (созданного вторым заклинанием Изумрудного Ключа) и погрузив сознание в кристалл, специально предназначенный для этого (благо возможности цербуса полностью определяются материалом и структурой кристалла, которые Посох Любой Формы может воспроизвести с абсолютной точностью без ущерба собственным возможностям). Я общался с лучшими учеными и магами своего мира, избравшими Цербиум, чтобы предаться размышлениям вне материального мира; с художниками и скульпторами, творившими в виртуальной реальности кристаллов, способной воплотить все, что может представить разум, и даже больше, ведь каждый цербус хранит в себе огромную базу научно-технической информации (не дублирующей, а лишь дополняющей что-либо записанное в ней), позволяющей воплотить неоконченный посыл разума в одной из реально возможных форм. Затем вновь была жизнь дракона, давно ставшая привычной и по-настоящему комфортной. Еще с момента завершения Ритуала исходной формой для меня стал стандартный в нашем мире облик дракона, объединяющий исходные формы связанные с Ключами-стандартами. Когда мой облик был мне безразличен, разум, без участия сознания, использовал первое заклинание Изумрудного Ключа и способности метаморфа, чтобы придать моей физической оболочке этот удивительно гармоничный облик дракона-киборга с растительно-животной природой органической составляющей, одновременно приводя в соответствие ему ментальную, астральную, прозрачную и рунную оболочки (активируя их при необходимости с помощью заклинаний и магических объектов Ключа точно так же, как активировались способности метаморфа, остальные структуры Ключа, и воссоздавалась форма, связанная с изумрудным Ключом, если в прежнем состоянии их не было). Иногда без участия сознания мой разум в такой же ситуации выбирал одну из исходных форм и перестраивал набор оболочек и объектов Ключа в астральном теле согласно этому выбору. Вначале это удивляло и восхищало меня, но очень скоро я привык к этому, воспринимая как должное, -- так же, как, например, то, что в стандартном драконьем облике системы жизнеобеспечения кибермодуля легко подстраивались к появлению в теле животной составляющей (которая вместе с растительной составляющей сама по себе образовывала замкнутую, зависящую лишь от энергии, систему жизнеобеспечения в дополнение к основной -- технологической), или то, что в стандартном облике я по-прежнему мог «вывернуть на изнанку» тело дракона, скрыв и растительную, и животную составляющую в глубине, под защитой серого бронепластика неорганической части тела (что позволяло обходиться в стандартном облике без дополнительных средств защиты, а, благодаря наличию в составе эвакомодуля пары плазменных двигателей и гравитационных генераторов, -- сохранять в этом облике мобильность в космическом пространстве, не прибегая к магии). В тот раз я провел много времени на Земле, общаясь с людьми, посвятившими себя философии, и теми драконами, которые изучали магию, как одну из форм философии. Общаясь с людьми (традиционно развивающими в нашем мире философию и искусство, так же, как большинство драконов совершенствовали магию и науку) они много времени проводили в человеческом облике, пользуясь тем, что с исходной формой Изумрудного Ключа (в отличии от исходной формы второго Ключа-стандарта) можно при этом поддерживать связь, «оттолкнув» ее в отпечаток в кристалле Посоха Любой Формы. Общаясь с ними, я пришел к выводу, что эта особенность Изумрудного Ключа (не присущая другим Ключам Мечты), пожалуй, является причиной того, что драконы нашего мира не хотят использовать Изменчивый Ключ Серого Пламени, получая тем самым еще одну исходную форму, с которой нельзя поддерживать связь в другом облике. Но прежде всего я стремился развить привычки, навыки (основанные на инстинктах и специфических знаниях) и субъективное мировоззрение метаморфа, превратив его в философию. В конце концов, мне это удалось и я вновь сменил образ жизни и род занятий, ища возможность применить на практике то, что понял с точки зрения философии. Это вновь привело меня в академию на Авалоне, где я работал с разными группами исследователей не замечая течения времени, ведь оно надо мной не властно (я не могу перестать существовать как личность, даже если захочу этого). Затем я еще много раз менял и образ жизни, и цели, которых стремился достичь, посвящая новому занятию усилия и время до тех пор, пока чувствовал потребность заменить его чем-то новым. Так продолжалось очень долго, -- ведь совершенствование науки, магии и философии процесс поистине бесконечный (по крайней мере на том уровне, которого они уже достигли в моем родном мире), -- но в конце концов я понял, что дальнейшее личное развитие (тот его путь, который я избрал для себя и ни разу не жалел об этом) требует сделать то, что я однажды отверг, как начало своей новой жизни: отправиться на Колонию Солар, пройти обучение в Академии Соларианского Корпуса Магов по специальности «наблюдатель» и работать агентом корпуса, по крайней мере, какое-то время (впрочем, опыт подсказывал мне, что это продлиться долго). Я знал, что корпус заинтересован в моем обучении и вербовке (предложение пройти обучение в Академии СКМ за счет спецфонодов корпуса я получил сразу по достижении совершеннолетия, но в тот момент отклонил его, -- вернее, просто проигнорировал), в родном мире меня тоже ничего не держало. Связавшись с представителем СКМ, я передал по защищенному каналу свой электронный документ-идентификатор, принятого в моем мире образца, изложил свои намерения и запросил рекомендации относительно дальнейших действий. В том, что моя нестандартная биография в полном объеме храниться в закрытых архивах корпуса и стандартного документа (не содержащего ничего секретного) его сотруднику будет достаточно, чтобы понять, кто я такой и как ответить на мой запрос, я нисколько не сомневался и оказался прав. Полученные рекомендации меня тоже не удивили. Я получил координаты прибытия в систему Колонии Солар, включающие не только указание конкретного измерения среди множества параллельных миров и координаты точки пространства этого измерения, но и точный момент времени в его локальном потоке. Фактически, меня просили прибыть в систему Колонии Солар так, как если бы, выбирая новую жизнь после изменения моей сущности магией Изумрудного Ключа Бессмертия Духа, я сразу принял решение отправиться на Колонию Солар. Естественно, такое решение соларианцы считали единственно верным и руководство корпуса не желало терять все то время, что понадобилось мне, чтобы добраться до родного мира избранным для этого способом, и уж тем более все то время, что я жил там в свое удовольствие, вовсе не думая когда-либо покидать его, -- тем более, что было точно известно, где я находился все это время, что позволяло мне одновременно находиться в любом другом мире и точке его пространства и времени, не вызывая темпоральных и вероятностных парадоксов. Меня такое решение тоже вполне устраивало. Собственно, связываясь с представителем корпуса, на это я и рассчитывал. Прощание с родителями, и коллегами из различных исследовательских групп, отделов и лабораторий, где я когда-то работал, не заняло много времени: все мы понимали, что, имея возможность перемещаться во времени, я, при желании, всегда могу вернуться в родной мир сразу после того, как покину его, -- понятие разлуки, в данном случае, практически теряло свой смысл. Добраться до Колонии Солар, используя лишь личные возможности и соблюдая максимальную скрытность (согласно рекомендациям представителя СКМ), тоже не составило труда, ведь координаты (выведенные с максимальной точностью специалистами корпуса) у меня были. Прибыв в Академию корпуса, я, прежде всего отказался от обучения за счет спецфондов, не желая создавать долг, который мне не смогут предъявить соларианцы (согласно их же законам), но о котором буду знать я, -- оформив обучение по специальности «наблюдатель» на общих основаниях для условий той категории союзного подданства, которой мой родной мир связан с Колонией Солар. Отговаривать меня никто не стал (я действовал в интересах Корпуса) и вскоре я приступил к учебе, стоимость которой мне предстояло отработать за счет установленной законом доли своей зарплаты наблюдателя. За время учебы я привык проводить много времени в человеческом облике (все же Колония Солар, прежде всего, человеческий мир, хотя будет сложно сказать, представителей какой цивилизации там встретить совершенно невозможно) а на своем первом задании, исходя из полученных рекомендаций и личных соображений решил пользоваться только магией Изменчивого Ключа Дракона Серого Пламени (известного все же в куда большем числе параллельных измерений Мира Драконов, чем Изумрудный Ключ), или магией, не имеющей отношения непосредственно к Ордену Мечтателей. Поэтому, перед прибытием на Найлар, я с помощью Рунной Оболочки сформировал в своем астральном теле набор Форм (магических объектов, необходимых для быстрого манипулирования стихийной энергией на уровне Магии Адептов), после чего частично использовал третье заклинание Изумрудного Ключа, погасив Рунную Оболочку, и принял исходную форму с помощью способностей метаморфа. При этом я сохранил связь со второй своей исходной формой и отпечатком прыжкового космического буксира (так же ставшего частью того, что мог создать Изумрудный Ключ), находящимися в кристалле моего Посоха Любой Формы (созданного вторым заклинанием Изумрудного Ключа), так как обнаружить это несоответствие моего посоха классическому орденскому образцу можно только в том случае, если я позволю это сделать. Доменный Кристалл Серого Пламени (являющийся центром орденского посоха в тех мирах, где есть только один общий для драконов стандарт Ключа Мечты) в моем посохе заменяют четыре Малых Доменных Кристалла Серого Пламени, но обнаружить это отличие без моей помощи, опять же невозможно. Снаряжение в кристаллах-матрикаторах у меня на поясе (в который я трансформировал свою Мантию Метаморфа) орденское, из моего родного мира и времени когда я его покинул, но оно, как и моя Мантия Метаморфа, адаптировано к двойственности возможностей, связанных с Ключами-стандартами (ведь в моем родном мире совместное использование этих возможностей, -- с помощью Структур Перехода, или магических объектов, созданных Ключами-стандартами, -- давно является единым стандартом магических возможностей драконов), так что случай использования только возможностей одного из них, -- лишь один из возможных вариантов. То же самое с моим личным катером: это стандартный для моего родного мира катер класса «Орфей» последней модификации (на тот момент, когда я покинул свой мир), но его (опять же, из-за совместного использования Ключей-стандартов) можно перенастроить, в том числе, на взаимодействие с возможностями только одного из двух Ключей, которые я использовал, что я и сделал, перед переходом в мир Найлара. По той же причине сейчас, чтобы изменить облик, я использую способности метаморфа.
Мое тело стремительно перетекает в новую форму. Одновременно я преобразую свою прозрачную оболочку, теснее сплетая ее с физической и настраиваю обе оболочки на весьма необычный магические «элемент» аналогичный природной магии единорогов. Мне стоило большого труда нащупать тончайшую грань смешения разных магических элементов, где способна существовать эта удивительная энергия. Жизнь, Земля, Вода, Ветер и Серебро – магия единорогов в чем-то напоминает сложнейшую комбинацию элементов, где эти пять заметнее других, но в то же время она остается неповторимой, подобной только самой себе. Все время обучения в Академии Соларианского Корпуса Магов я работал над решением этой задачи, одновременно совершенствуя физическую форму единорога с точки зрения всех своих знаний, приобретенных в родном мире, но прежде всего – философии матаморфа (какой она была для меня). Чем совершеннее становилась физическая форма, тем ближе я подходил к решению магической задачи. Материала вполне хватило для полноценной дипломной работы, чем я и воспользовался, не задумываясь о последствиях.
Только получив назначение мага-наблюдателя на Найлар я задал себе вопрос, почему я столь упорно стремился преобразовать Серое Пламя, -- привычную и близкую мне магическую энергию, -- именно в эквивалент природной магии единорогов. Конечно, мне очень интересно было решить столь необычную задачу, убедиться в универсальности Серого Пламени и в совершенстве структуры Ключа, но, скорее, чисто теоретически. Моя исходная – драконья, форма для меня куда комфортнее формы единорога, которой, мягко говоря, не хватает универсальности. Впрочем, думать об этом в тот момент не имело смысла. В любом случае, после академии мне предстояло 8 лет служить в Магическом Корпусе в счет оплаты за обучение. Теперь у меня есть 8 лет для того, чтобы вплотную заняться изучением магии единорогов (на время спрятав все воспоминания, знания и навыки, которых у меня, по «легенде» быть не должно, в мозгу своей второй исходной формы, надежно скрытой в кристалле Посоха Любой Формы) и пытаться понять, что же все-таки так заинтересовало меня в этой магии.
Тело стремительно набирает массу, меняются его пропорции и форма. Крылья, втянувшись в спину, исчезают полностью, хвост превращается в короткий стебель, скрытый роскошным плюмажем серебряного волоса. Шея становиться короче и намного массивнее, теперь ее украшает довольно длинная серебряная грива. Полный двойной набор зубов исчезает в стремительно меняющих форму челюстях. Только передние и коренные зубы остаются на своих местах, лишь слегка изменив форму и размеры. Чешуя превращается в шелковистую серую шерсть, стремительно меняют форму и размер гениталии. Лапы вытягиваются, меняя пропорции, на каждой остается лишь по одному пальцу, серые когти которых преобразуются в серебряные копыта. Серебристо-прохладная магическая энергия, текущая из структуры-ключа в глубине моего астрального тела легко наполняет мою физическую оболочку, -- сейчас ее форма идеально соответствует именно этой энергии. Стремительно наполняя мое тело она накапливается в копытах, хвосте, гриве и в длинном серебряном роге в центре лба. Для единорогов именно рог источник магической энергии и ключ для управления ею; это грозное оружие и, у некоторых видов единорогов, -- естественный музыкальный инструмент. В мой рог магическая энергия поступает через структуру Ключ, связанную с ним через структуры прозрачной оболочки. Сам рог это, скорее концентратор, средство фокусировки и накопитель магической энергии, но это не имеет значения. С точки зрения магии единорогов мой рог не отличим от рога единорога, в остальном, он сильно отличается от рога найларских единорогов. Мне не хотелось жертвовать функциональностью ради полного внешнего сходства с единорогами Серебряного Леса. Мой рог имеет четыре плоских грани клинка сходящиеся к кончику рога под идеальным углом для колющей атаки. Чуть волнистые кромки граней, похожие на кромки когтей моей исходной формы, превращают мой рог в достаточно эффективное рубящее-режущее оружие. В создание музыкальных возможностей своего рога я вложил едва ли не больше усилий, чем в решение задачи преобразования Серого Пламени в эквивалент магии единорогов. Стремясь создать совершенный и универсальный органический музыкальный инструмент, который мог бы стать частью физического облика найларского единорога, я очень много узнал об истории развития музыки и искусства создания музыкальных инструментов в разных мирах, но искусству естественного и виртуозного владения рогом мне предстоит учиться у здешних музыкантов (найларских единорогов называют именно так, хотя, с равным успехом, их можно называть и певцами).
Привычно преобразуя снаряжение одновременно с преобразованием облика, я вплетаю свой магический посох в органическую ткань рога, одновременно настраивая соответствующим образом структуру Ключ в каждом из Доменных Кристаллов Серого Пламени, которые сейчас служат энергоисточником посоха. Теперь мой рог и сам по себе является источником магической энергии. Преобразую мантию в ее исходную форму, немного меняю ее длину, дематериализую поясной набор инструментов и очки-компьютер.
Передние копыта глубоко погружаются в мягкую землю. Я привычно смягчаю удар, чуть согнув передние ноги, потом амортизирую задними, словно приземляясь после прыжка. Сразу отталкиваюсь снова, вкладывая остаток энергии падения в первый прыжок длинного мощного галопа. С наслаждением вдыхаю полной грудью прохладный воздух напоенный ароматами бесчисленных листьев и трав. Впереди между стволами деревьев мелькает белоснежный хвост молодой кобылы. Меня пронзает волна возбуждения. Инстинктивную реакцию, заложенную в биохимии тела, многократно усиливает магия переполняющая сейчас мое тело. Второй прыжок намного длиннее первого, быстрее, еще быстрее. Я почти не прилагаю усилий. Мощный поток серебристо-прохладной энергии устремляется от моего рога к мышцам. Все именно так, как должно быть. Различия на уровне астрального тела ничего не меняют. Я с удовольствием подчиняюсь инстинкту, наслаждаясь стремительной скачкой.
Под кронами Серебряных кленов гораздо светлее, чем в обычном лесу. Полог серебряной листвы, словно сложная система зеркал, отражает большую часть света вниз, при этом равномерно распределяя его. В Серебряном Лесу нет теней, воздух буквально наполнен солнечным светом. Гигантские бело-серебристые стволы Неи’не’кхато оставляют достаточно места для роскошного смешанного леса, причем деревья не затеняют друг друга. Подлесок очень густой и разнообразный, но трава и кусты совершенно не цепляются за ноги, позволяя мчаться во весь опор. Краем сознания я отмечаю постоянные всплески магической энергии в копытах, отводящие стебли растений в строну.
Мое наполненное магией тело удивительно гибкое, несмотря на свою массивность. Петляя между стволами деревьев, я легко догоняю молодую кобылу. Поравнявшись с ней, я полной грудью вдыхаю ее запах. Он заставляет меня вспомнить о спеленатом магией хищнике (сейчас уже просто спящем, -- обездвижившая его магическая конструкция рассеялась как только он погрузился в сон), оставшемся далеко позади.
Свернув чуть в сторону, я прижимаюсь вплотную к кобыле, и громко окликаю ее на певучем языке единорогов, похожем на ржание и фыркание лошадей, но столь же далеком от него, как язык эльфов от языка людей. Мелодичный возглас самого древнего, изначального наречия этого языка объединяющий в себе приказ остановиться для кобыл табуна и напоминание о том, что им ничего не грозит, ведь жеребец защищает их, -- заставил молодую кобылку перейти с галопа на рысь. Она не успела осознать, что произошло, но почувствовала, что опасность миновала.
Ее запах изменился столь же стремительно, как и ее чувства. Запах страха исчез, остался лишь запах возбуждения, стремительно перетекший в призыв: дразнящий, обещающий наслаждение, наполненный древней силой. Почувствовав его, я осознал, что кобылка на пике своей первой в жизни охоты. Это объясняло очень многое.
Будь на моем месте обычный жеребец-единорог, он не имел бы даже тени выбора. У меня выбор был. Даже в таком состоянии я легко мог потянуться с своим способностям метаморфа и скользнуть в исходную форму, сексуальность которой, в исходном состоянии, наглухо заблокирована, но я не стал этого делать. Отметив на магическом плане, что дефлорация кобылке уже не грозит, я позволил новой, мощной волне сексуального возбуждения накрыть меня с головой. За время учебы в академии СКМ я приобрел весьма богатый и разнообразный сексуальный опыт, в полной мере используя свои способности и навыки метаморфа, но ничего подобного я еще не испытывал.
Ощутив мое возбуждение кобылка лукаво сверкнув блестящим черным глазом, стремительно прянула в строну, издав призывное ржание. Громко ржанув в ответ я вновь бросился следом за ней. Теперь от нее пахло лишь призывом и возбуждением. Вдыхая этот великолепный запах, я в несколько длинных прыжков догнал убегающую кобылу, нежно куснул ее за круп и попытался пристроиться сбоку, чтобы притормозить ее, но кобылка, повинуясь инстинкту, с мелодичным игривым ржанием снова прянула в сторону, легонько куснув меня в плечо, и помчалась между деревьями великолепным летящим галопом, стремясь оторваться как можно дальше, прежде чем я вновь догоню ее. Сознание утонуло в чувствах и ощущениях. Его проблесков как раз хватало для того, чтобы искренне восхищаться невероятной красотой происходящего.
Стремительный танец-погоня длился не меньше часа. В каждом движении кобылы, в ее запахе, в смеющемся взгляде темных глаз, -- мягких и глубоких словно бездна, -- я чувствую ее растущее влечение. Это все что мне нужно знать. Я наслаждаюсь древним танцем любви полностью отдавшись инстинктам. С каждым новым отскоком кобылы, с каждым ласковым, игривым укусом наше возбуждение и влечение друг к другу растет.
Выскочив на небольшую овальную поляну заросшую серебряной травой (Неи’ньят), кобылка вновь подпустила меня к себе. На сей раз, в ответ на мою попытку пристроиться сбоку, она закружилась на месте почти сомкнув свое изящное гибкое тело в кольцо (лошади такое не под силу). Я тоже изогнулся стремясь прижаться к кобыле всем телом. Мы закружились вместе, потом разошлись стремительным пируэтом, Вновь закружили словно звезды двойной системы, связанные силой гравитации. Напрячь мышцы, демонстрируя силу, изогнуть шею, плавно взмахнуть хвостом. Встать на дыбы, изогнуться, демонстрируя гибкость. Не даром я все таки возился с полной репликой генетического кода в физической форме единорога. Мое тело знает каждое движение этого древнего танца, хотя я танцую его впервые. Прыжок, перекат, снова вскочить на ноги.
Мы вновь кружим вплотную друг к другу, теперь лаская друг друга касанием тела, мягким прикосновением губ, нежным почесыванием зубами, полным заботы и ласки. Лаская кобылу я медленно продвигаюсь от холки к крупу. Когда мои ласки достигают ее ягодиц, кобылка замирает дрожа всем телом. Я нежно хватаю ее зубами за репицу. Ее роскошный белый хвост взлетает высоко вверх и уходит в сторону. Широко расставив задние ноги и прогнув спину, она сильно опускает круп, готовясь принять мой вес, и вновь замирает. Ее изящные черные половые губки часто и ритмично моргают в предельном возбуждении и готовности. Быстро наклонив голову, я успеваю поймать губами кроткую мощную струю мутной от феромонов мочи. Ее запах заставляет мое тело вибрировать крупной дрожью. Сдержав на мгновение инстинктивное стремление немедленно овладеть кобылой, я ласково, осторожно целую ее нежные половые губки. От этой неожиданной ласки кобыла вздрагивает всем телом. Я знаю что ей понравилось, но больше медлить нельзя. Я позволяю инстинкту снова взять верх над разумом. Высоко вскинув голову и издав древний возглас-ржание на изначальном наречии единорогов, полный радости и абсолютного торжества, яростный и мелодичный одновременно, я встаю почти вертикально, делаю два шага вперед и опускаюсь на спину кобыле. Опыт вновь берет верх над чистым инстинктом. Напрягая мышцы спины, я тщательно выбираю натиск. Будь на моем месте молодой жеребец-единорог моих размеров и веса он сбил бы кобылу с ног, заставив ее упасть на колени. Многим кобылам нравиться именно это, но я чувствую что здесь не тот случай. Этой кобылке даже сейчас очень важно сохранить достоинство, устоять под натиском жеребца. Она не знает, что полный мой вес не сможет удержать впринципе. Сейчас это только к лучшему. Я ложусь ей на спину осторожно, перенося на нее свой вес ровно настолько, чтобы она могла удержать его, без остатка вложив ту огромную силу, которую придает кобыле инстинктивная реакция на вес жеребца. Изящно затанцевав подомной и сделав несколько шагов в сторону, кобыла вновь замирает, чуть покачиваясь под моим весом и дрожа всем телом от возбуждения. Она счастлива, что устояла. Я хватаю ее зубами за холку, -- сильно но нежно, -- сжимаю передними ногами бока. Это искусство само по себе. Сжать бока кобылы коленями, нажать копытами там куда должны приходить шенкеля. Умелый всадник если он знает что, и как нужно делать, может возбудить кобылу гораздо больше, чем неопытный жеребец. Но и в облике жеребца можно пользоваться теми же приемами, при этом захват за холку выполняет функции повода. Кобылка оказалась чуткой, нервной и темпераментной. От едва заметного шенкеля передними копытами она мгновенно собралась, упершись в прижатую холку. Такого она не ожидала, но сейчас она стремилась отдаться, полностью подчинившись мне. То, что я сделал, еще больше возбудило ее. Ее возбуждение передалось мне. Что может быть лучше, чем доставить удовольствие самке. Мне явно попалась ценительница тонкостей и сложных приемов. Пренебрегать этим значит оскорбить ее и себя. Привычно перехватив контроль над рефлекторными движениями своего пениса, делаю одну за другой несколько мощных фрикций, тыкая пенисом в определенные точки на ягодицах кобылы. Ага, понравилось. Она снова вздрогнула всем телом и замерла в томительном ожидании новой неожиданной ласки. Наклонив свой член немного ниже (имея опыт и навыки метаморфа сделать это совсем не сложно), я ввел свой пенис между задних ног кобылы и начал ласкать им маленькое нежное вымя, делая плавные длинные фрикции. Кобыла издала удивленное ржание, не понимая, что происходит. Это не помешало ей наслаждаться моими ласками. Она задвигала бедрами, скользя выменем вдоль моего члена. Очень скоро ей захотелось большего. Отступив чуть назад, я извлек свой член из под брюха кобылы, поднял его вверх и упер головку в упругое черное кольцо ее ануса, ожидая ответной реакции. Задница кобылы расслабилась, что такое анальный секс она явно знает не понаслышке и ничего не имеет против. Мне пришлось сильнее напрячь спину, снимая часть своего веса с крупа кобылы, но эти усилия того стоили. Сильнее сжав кобылу передними ногами, я плавно прыгнул вперед. Ее полнстью расслабленный анус легко принял головку моего члена, причем кобылка сделала изящное движение задницей ей навстречу. Я продолжал давить на член своим весом осторожно но настойчиво проталкивая его в задницу кобылы – расслабленную но тугую. Кобыла явно наслаждалась процессом. Втолкнув член почти до конца я перешел на плавные короткие фрикции. Издав полу ржание полу стон полный глубокого наслаждения, кобыла начала двигать задницей навстречу моим движениям, -- быстро и на удивление умело. Через несколько мгновений восхитительного анального секса, кобыла издала умоляющее ржание. С трудом сдерживая оргазм, я быстро извлек член из ее задницы обратными движениями бедер, и коснулся головкой ее ритмично моргающей щели, до отказа переполненной влагой. Снова прыжок вперед. Я вгоняю свой член во влагалище кобылы одним плавным мощным движением, дополняя силу толчка задних ног весом своего тела. Кобыла делает мощное встречное движение крупом. Головка моего члена с силой ударяется о заднюю стенку матки, точно в центр тригерной точки. Кобыла издает громкое мелодичное ржание полное радости и наслаждения. Я успеваю сделать несколько мощных фрикций, каждый раз сопровождая их мощным шенкельным движением передних ног с легкой подковыркой копытами, прежде чем стенки ее влагалища сжимают мой член могучей судорогой оргазма. Момент я угадал правтльно. Оргазм наступил в самом конце очередной фрикции. Я с наслаждением напрягся проталкивая мощную струю семенной жидкости через мочевой канал пениса, почти пережатый мышцами влагалища кобылы. Принимая форму единорога, я слегка модифицировал свои гениталии: семенной жидкости много, с гормонами тоже все впорядке, а вот сперматозоидов нет, -- так что жеребость кобыле не грозит. На встречу моей семенной жидкости ударяет мощная струя восхитительно горячей мочи, сопровождающая пик оргазма кобылы. Привычным усилием я выбрасываю часть собственной мочи вслед за семенной жидкостью. Горячая смесь мочи и семенной жидкости, переполнив сведенное оргазмом влагалище, фонтаном вырывается наружу, обильно орошает мне брюхо и гениталии, течет по ягодицам кобылы. Когда сладкое напряжение оргазма спадает, я извлекаю свой медленно уменьшающийся в размерах член, из влагалища кобылы, не дожидаясь, пока он расслабится окончательно, привычным движением втискиваю член между крупом кобылы и собственным брюхом, и расслабляю мочевой пузырь позволяя своеей горячей моче течь по крупу, бедрам заднице и ногам кобылы. Прикосновение горячей жидкости доставляет ее все еще возбужденному телу новую волну удовольствия. Для меня движение мочи по возбужденному члену продлевает удовольствие оргазма. Полностью опустошив мочевой пузырь, и дождавшись, пока мой расслабившийся член соскользнет с крупа кобылы, я соскальзываю с ее спины и вновь встаю на все четыре копыта. Кобылка замерла неподвижно. Ее изящные половые губки все еще ритмично моргают. Из влагалища медленно вытекает моя семенная жидкость вперемешку с мочой. Вся задняя часть кобылы мокрая от моей мочи.
Несколько мгновений я любуюсь этой восхитительной картиной, отступив немного назад. Потом снова подхожу к кобылке и начинаю ласково успокаивать ее на изначальном наречии, нежно прижавшись к ней и почесывая ей спину зубами. Теперь я делаю это иначе. Сейчас это уже не любовные ласки, а жест поддержки и дружбы. Кобылка предельно темпераментна, она все еще дрожит крупной дрожью, -- напряжение уходит очень медленно.
Постепенно она расслабилась, перестала дрожать, теснее прижалась ко мне и стала чесать мне спину в ответ, купаясь в ощущении покоя и безопасности. Некоторое время мы стоим тесно прижавшись друг к другу, ласково переговариваясь на изначальном наречии единорогов. В этих мелодичных звуках есть смысл, но нет ни слов, ни, тем более фраз.
Наконец кобылка очнулась от сладкой спокойной полудремы. Ее разум медленно вынырнул из океана чувств, ощущений и древних инстинктов, в котором он родился когда-то. Она медленно отстранилась от меня. Чувствуя ее удивление, я отступил назад, давая ей возможность внимательно рассмотреть меня. Выражение удивления на ее восхитительно изящной мордочке, сменяется восхищением, сверкнувшим в ее мягких темных глазах, кажущихся бездонными. Я явно могу поздравить себя с удачным преобразованием своего тела в форму единорога. Скользнув по моему рогу, взгляд кобылки вновь становиться удивленным и гораздо более внимательным. Теперь я не удивляюсь изяществу сплетенной ею защитной конструкции. Она умеет думать и делать выводы, причем быстро и эффективно. Ее взгляд мгновенно зацепился за узкую серую ленту моей орденской мантии, украшенную чуть выпуклым рисунком драконьей чешуи, хотя заметить ее на фоне моей серой шерсти непросто. Выделяются разве что закрепленные на ленте плоские кристаллы матрикаторов и граненая сфера «сердца» катера, сверкающие на солнце каплями прозрачного хрусталя. В следующий момент, молодая кобылка осознала, что не чувствует моего присутствия на магическом плане.
К моему огромному облегчению она и не подумала испугаться. Удивление сменилось выражением глубочайшего облегчения, к которому примешивались радость и яркие искорки веселья. Кобылка склонила голову в изящном поклоне, чуть выдвинув вперед левую ногу и, едва заметно, прогнув спину.
– Здравствуйте, мастер наблюдатель.
С трудом удерживая челюсть на месте, отвечаю поклоном на поклон. Мой разум все еще поглощен созерцанием ее красоты. Спасают меня навыки мага, -- привычки, намертво вбитые в сознание. Прощупав кобылку всеми чувствами своего прозрачного тела (тесно сплетенного сейчас с физической оболочкой), начинаю вспоминать астральные параметры представителей высшей знати Серебряного Леса.
Тридцать три раза массаракш. Привычное ругательство мира драконов (во всех его измерениях), естественно звучавшее там (в том числе в моем родном мире), мысленно произнесенное здесь – на Найларе, прозвучало как-то неубедительно. Самое время вспоминать ругательства на языке единорогов. Астральные параметры молодой кобылки мне прекрасно известны. Ее зовут Наи'ней'не. В природной форме единственная дочь владыки Серебряного Леса, пожалуй, еще красивее, чем в человеческой ипостаси. Согласно местным традициям, она еще слишком молода, чтобы осваивать смену ипостаси. Тем не менее, это она. Увлеченный мыслями, далекими от дипломатии и политики, я прежде не обратил внимание на ее астральное тело (предпочитая любоваться физическим). Теперь предыстория малопонятной, на первый взгляд, ситуации, которой началось наше знакомство, выглядит вполне очевидной.
Среди придворных и высшей знати Серебряного Леса считается почти неприличным принимать природную форму, хотя большинство единорогов проводит почти всю жизнь в природной форме. Освоив в молодости две новые формы (первая, чаще всего, -- человек, или эльф; вторая – грифон, небольшой дракон, или другое летающее существо) и получив право считаться взрослыми, они благополучно забывают об этом умении. Смену ипостаси, -- превращение, меняющее не только форму, но и сущность в магическом смысле, доступное единорогам, у которых в роду были представители иных рас, -- осваивают вовсе немногие.
При дворе все совершенно иначе. Здесь все, исключая магов, большую часть времени проводят во второй ипостаси. При этом роды не исключение. Отпрыски знати начинают познавать мир с точки зрения единорогов, лишь освоив смену ипостаси (происходит это уже после того, как они становятся взрослыми).
Виной тому -- горячность поступков и суждений свойственные единорогам тем больше, чем ближе их суть и облик к природной форме.
Безумное стремление обладать кобылой, в сезон продолжения рода, и рожденная им боевая ярость, превосходят чувства обычного жеребца почти так же, как превосходит его силу сила единорога. Тоже самое касается и поведения кобылы-единорога в охоте.
Необычности придворных традиций, своеобразному отречению от собственной сути ради ясности мысли и принятия правильных решений, владыки Серебряного Леса обязаны своими дипломатическими успехами, прочной дружбой (вплоть до военных и торговых союзов) с большинством разумных рас Найлара, но придворной молодежи вряд ли от этого легче. Ипостась единорога взрослеет быстрее второй ипостаси. Как только вторая ипостась достигает половой зрелости, первая начинает, пусть и неявно, влиять на нее. Поэтому среди придворной молодежи Серебряного Леса постоянное совершенствование сложнейших эротических практик – норма и необходимость, не решающая проблему полностью. Не будь сложного комплекса сторожевой магии, не только защищающей лес и его обитателей, но и позволяющей постоянно следить за перемещением юных дворян, вся эта компания постоянно бродила бы по лесу, повинуясь подсознательному желанию сменить ипостась и принять природную форму. Весь фокус в том, что смену ипостаси большинство из них осваивает намного раньше (предварительно набравшись жизненного опыта и значительно поумнев), чем достигает достаточного мастерства в искусстве магии, чтобы скрыться от охранных чар, созданных лучшими магами Леса (достигают его очень немногие). Принцесса оказалась исключением. Покинув пределы дворцового комплекса, она наверняка прислушивалась к природе родного леса, пытаясь понять, как сменить ипостась. Когда она увидела хищника, готового прыгнуть на нее, страх подтолкнул процесс. В природной форме инстинкты взяли верх над разумом и навыками волшебницы и принцесса бросилась бежать. Произошло это не задолго до моего появления в мире Найлара.
– Приветствую Вас, Ваше Высочество, -- поклонившись я вновь вскидываю голову вверх, принцесса делает то же самое.
– Вы не находите, что сейчас церемонии неуместны? – она игриво взмахнула хвостом, показывая, что имеет ввиду.
– Возможно, Ваше Высочество.
– Просто Наи, или Наи'ней. А как зовут тебя, наблюдатель? Мое имя, Этау.
– Шторм, -- принцесса вновь окинула меня внимательным взглядом, -- тебе очень подходит.
– Спасибо, я очень старался, хотя это имя относиться скорее к моей исходной форме.
Принцесса задумчиво кивнула: «ты прав, это скорее драконье имя». Тряхнув шелковистой белой гривой, она чуть повернула голову и критически осмотрела свой все еще влажный зад, потом принюхалась к ветру, сосредоточенно шевеля бархатными ноздрями. Я последовал примеру кобылы, догадываясь о чем она думает. Воду мы учуяли одновременно. Легко развернувшись на месте изящным гибким движением, принцесса легкой рысью направилась к краю поляны. Поравнявшись с ней одним длинным прыжком галопа, я тоже перешел на легкую рысь, не отставая, но и не опережая ее. Кобылка нежно прижалась ко мне. Будь она обычной кобылой, отбившейся от своего табуна, пасущегося на ближайшем лугу-поляне, я был бы только рад этому, а так удовольствие от ее близости изрядно портила мысль о том, что скажет Серебряный Жеребец.
Словно прочитав мои мысли (хотя пробиться сквозь защиту орденской мантии и естественные защитные барьеры моего прозрачного тела ей в принципе не под силу), принцесса мелодично фыркнула, успокаивая меня.
– Отец будет тебе благодарен.
– Тебе виднее, хотя я сейчас опасаюсь именно излишней благодарности.
Звонкое ржание, очень похожее на веселый смех стало ответом моим словам.
– Я не могу стать твоей первой кобылой, мастер Этау, я ведь наследная принцесса, -- в ее словах не было сожаления, мне сразу стало спокойнее (я мысленно помянул добрым словом свободу нравов и связей среди придворных и вышей знати Серебряного Леса). Максимум что тебе грозит, это наследуемый дворянский титул и пара молодых кобылиц соответствующего происхождения для создания своего табуна, -- говоря это принцесса лукаво косила на меня блестящим черным глазом. Я ответил, делая вид, что не заметил этого.
– Только этого мне не хватало. У меня и так двойное подданство. Не сочти за дерзость, твое высочество, но отвечать еще и перед Белым Замком я пока не хочу.
– От должности моего придворного мага ты, я надеюсь, не откажешься, -- этот вопрос был задан уже серьезно и я ответил чистую правду.
– Я буду рад такому предложению, если ты согласишься отпустить меня со своей службы, когда мне придется покинуть Найлар. Принять эту должность как постоянную я не имею права.
– Я знаю, мастер Этау. Статус наблюдателя во многом ограничивает тебя.
Я лишь молча кивнул в ответ. Знания принцессы приятно удивили меня. Мне доводилось слышать, что высшая знать найларских единорогов разбирается в знаменитой соларианской казуистике едва ли не лучше ее создателей, но прежде я не воспринимал это утверждение всерьез.
– За восемь лет изменится многое. Мне будет очень приятно, если их ты проведешь рядом со мной.
Буду рад служить Вам, моя принцесса.
Ответом мне было благодарное ласковое ржание. Изначальное наречие несомненно самая выразительная часть языка найларских единорогов. Высказать тоже самое на многих языках невозможно в принципе, хотя общий смысл обманчиво прост.
Мы выбежали к небольшому круглому озеру с золотистым песчаным дном и кристально прозрачной водой, окруженному могучими ивами. Найдя просвет между стволами деревьев, мы, не сбавляя скорости, влетели в прохладную воду, подняв облако серебристых брызг. Вода охладила мое разгоряченное тело. Ее прикосновение к гениталиям породило приятную волну легкого возбуждения.
Мы немного порезвились в озере, потом я предложил принцессе помочь ей искупаться. Идея ей очень понравилась. Она явно показалась ей достаточно возбуждающей, впрочем, как и мне самому. Мы подошли к берегу озера, где вода лишь касалась брюха принцессы, и я привычно запустил преобразование.
Через мгновение, я уже стою рядом с кобылой в своей человеческой форме. Свой посох я преобразовал в цербус-форму (не желая терять доступ к фантомной реальности, созданной серым кристаллом), добавив сверху скобу для крепления из матово-серого металла. С ее помощью я подвесил кристалл к серой ленте своей орденской мантии, которую укоротил так, что кристалл лег мне на гнудь, -- одежда мне сейчас не нужна, а цербус-форму можно придать и классическому орденскому посоху (знание о самих кристаллах вовсе не имеет отношения ни к Ордену Мечтателей, ни к моему родному миру) так что «легенду» я не нарушил.
Чуть повернув голову в мою сторону, принцесса одобрительно фыркнула, потом чуть наклонила голову и осторожно обнюхала мои гениталии. Я замер наслаждаясь прикосновением ее теплого чистого дыхания. Кобыла нежно коснулась моих гениталий губами и начала осторожно пощипывать их. Я положил ладонь на ее мускулистую спину и начал гладить восхитительно мягкую искристо белую шерсть, отвечая на ее ласки. Принцесса повела себя словно обыкновенная кобыла. Повинуясь давней привычке я положил правую ладонь на ее великолепную гриву и начал ласково чесать молодую единорожку за ухом, не задумываясь о том, что делаю. Несколько долгих секунд мы стояли так, лаская друг друга. Потом принцесса аккуратно лизнула мои гениталии широким мускулистым языком, мгновенно развеяв иллюзию (она сделала это очень умело, используя богатый эротический опыт, пусть и полученный в другом облике). Я тихонько застонал от удовольствия.
– Тебе нравиться?, -- вопрос заданный на языке рогов (третьем наречии единорогов) прозвучал изысканной музыкальной фразой.
– Ты великолепна Наи, поверь, я умею ценить настоящее мастерство, -- не желая отвлекать свое внимание на преобразование голосовых связок я ответил на соларианском стандартном (более менее вразумительно произнести что-либо на языке найларских единорогов с помощью человеческих органов речи задача почти невыполнимая).
Явно польщенная моим ответом, кобыла лизнула мои гениталии еще раз, заставив меня испытать новую волну сладкой дрожи, а потом осторожно схватила мой пенис зубами. Сделав скользящий шаг в сторону я встал перед своей партнершей, заняв обычное для таких ласк положение, привычно пропустив рог единорожки под левов рукой. Прикосновение рога, наполненного магической энергией, можно, пожалуй, сравнить с прикосновением живого серебра, но детально описать это восхитительное ощущение словами большинства языков почти невозможно. Теплое дыхание единорожки частично проходящее сейчас через боковые музыкальные отверстия рога приятно ласкало кожу. Наклонившись вперед, я зарылся лицом в великолепную белую гриву, лаская ладонями гибкую мускулистую шею кобылы и ее чувствительную нижнюю челюсть. Тем временем принцесса полностью захватила мой член в рот, и аккуратно сжала зубами его основание. Ощутив мое возбуждение, она сжала зубы чуть сильнее, ровно настолько, чтобы доставить мне удовольствие, не причинив вреда, и начала языком перекатывать мой член во рту, прислушиваясь к моей реакции. В словах сейчас не было нужды. Мы оба достаточно опытны, чтобы угадывать желания друг друга по реакциям тела. Разжав зубы, принцесса начала сосать мой член, в начале осторожно, потом все настойчивее и сильнее. Чувствуя, что еще чуть-чуть и мне придеться изо всех сил сдерживать мощный оргазм я чуть отстранился и положил руки на затылок кобылы. Она перестала сосать мой член и плотно сжала его мягкими теплыми губами, давая понять, что ничего не имеет против. Вынув член почти до конца я начал плавно трахать ее великолепный рот медленными длинными фкикциями, изо всех сил сдерживая оргазм. После нескольких фрикций принцесса чуть сжала мой член зубами, их прикосновение доставило мне огромное удовольствие. Сделав еще два движения, я плотно прижался низом живота к теплым бархатным ноздрям принцессы. Поняв, что я собираюсь кончить, она вновь сильно сжала зубами основание моего члена. Меня пронзила мощная волна наслаждения. Принцесса с явно ощутимым удовольствием проглотила всю мою сперму и отпустила мой член только тогда, когда он немного расслабился после оргазма.
Поцеловав ее в бархатные черные ноздри, я привычно соорудил с помощью Магии Форм конструкцию на базе стихии Воды, способную успешно заменить и водяной шланг, и мочалку-скребок и приступил к предложенному мной принцессе купанию, вкладывая в каждое прикосновение все свое глубокое восхищение ее красотой, ласку, нежность и благодарность, и, в то же время, весь свой немалый практический опыт общения с прекрасными самками многих (в том числе, иквеноидных) рас к их и моему удовольствию, приобретенный за время учебы в Академии СКМ (в родном мире мне было не до этого, хотя я очень долго жил там в свое удовльствие).
Естественно я не стал отказывать себе в удовольствии прижаться лицом и грудью к теплому мускулистому боку кобылы, или прильнуть губами к шелковистой белой шерсти, пропитанной чистой озерной водой. Я целовал и ласкал кобылу, нежно и тщательно отмывая магической «мочалкой» ее стройное, сильное, невероятно гибкое тело. Как только я коснулся «мочалкой» ее великолепных упругих ягодиц, ее хвост стремительно взлетел вверх роскошным белым фонтаном. Ее бархатные половые губки вновь ритмично моргали, настойчиво требуя внимания. Улыбнувшись этому великолепному зрелищу, я чмокнул кобылу в плавный выступ левой ягодицы и осторожно провел мочалкой по ее гениталиям, заставив ее вздрогнуть всем телом. Закончив мыть ее ягодицы и задние ноги, я легонько хлопнул принцессу по крупу, давая понять, что закончил, развеял конструкцию-«мочалку» и направился к берегу. Изящно развернувшись на месте, принцесса догнала меня и положила голову мне на плечо, недвусмысленно требуя ласки. Я положил ладонь ей на храп, а другой рукой вновь начал чесать за ухом, тихо рассказывая ей, какая она красивая и желанная, как приятно мне быть рядом с ней. Она шла молча, прислушиваясь к моим словам и я снова чувствовал что сейчас она прежде всего молодая, восхитительно красивая кобыла и только потом процесса, искусная волшебница и наследница гордого древнего рода.
– Может сядешь на меня верхом, -- вопрос на языке единорогов, прозвучавший игривым ржанием, настолько соответствовал моим мыслям, что я не сразу осознал его смысл.
– Зачем, моя принцесса?, -- я не стал скрывать удивления.
– Когда люди купают лошадей они снимают одежду и заезжают в воду верхом, так ведь намного удобнее.
– Но ты не лошадь, твое высочество. Ты единорог.
– А ты -- дракон в человеческом облике. Мы вполне соответствуем друг другу. Мне очень интересно попробовать. Эта мысль меня возбуждает, -- по-моему, тебя тоже.
– Не буду спорить, мне очень этого хочется, особенно сейчас, когда ты мокрая, но только если это будет приятно тебе.
– Ты ведь знаешь, что будет, иначе я бы не попросила. Надеюсь, ты умеешь ездить верхом, мастер Этау? Хотя это не имеет значения. Я могу скакать так, что ты не упадешь в любом случае.
– Я умею ездить верхом, Наи. Многие кобылы считают присутствие всадника на своей спине весьма эротичным, при определенных обстоятельствах. Мне многому пришлось научиться, чтобы доставить удовольствие им и себе. В этом случае мастерство важнее, чем во многих других.
– Пожалуй, ты прав. Как хорошо, что ты соларианец, Этау.
– Почему, Наи?
– Ты можешь представить единорога, который согласился бы сесть на меня верхом в человеческом облике?
– Пожалуй не могу, твое высочество.
Вот и я тоже, а на твоей родине знают толк в хорошем сексе, умеют ценить мастерство, да и предрассудков там куда меньше чем здесь. Колония Солар не моя родина. У меня союзное подданство – мир DW32EK01H/2.
– Закрытый мир второй категории, внутренняя изоляция при контакте, высший уровень с целью безопасности, координаты неизвестны согласно условиям союзного договора, -- звучит достаточно интригующе.
– Я знаю, что в Белом Замке есть магическая версия полной соларианской карты, связанная с управлением навигации, но не думал, что ты так хорошо ее знаешь.
– Я наследная принцесса, Этау. Я обязана знать очень многое. Изучение этой карты еще не самое худшее. По крайней мере, это интересно. Поехали, а то моя шерсть скоро высохнет. Будет не так интересно.
Разговаривая с принцессой, я обошел ее слева, положил ладони на холку, прижался грудью к ее теплому боку, и вскочил ей на спину одним привычным движением, полагаясь только на силу ног. Заявив, что ее шерсть вот-вот высохнет, принцесса просто дразнила меня. До этого было еще далеко. Шерсть была насквозь пропитана водой. От тепла ее тела она нагрелась и стала теплой как парное молоко. Чувствовать ее прикосновение кожей было неимоверно приятно. Я чуть поерзал, устраиваясь на спине единорожки, гораздо более упругой и мускулистой, чем обычно бывает спина кобылы. Благодаря мощным мышцам хребет выступал ровно настолько, чтобы приятно давить меж ягодиц и служить надежной опорой на поворотах, не создавая проблем. Опершись ладонями о теплую мускулистую шею и сжав пальцами шелковистую гриву (прежде всего ради удовольствия касаться великолепных белых прядей мягких как шелк и прочных как броневолокно), я привычно прогнул спину, готовясь амортизировать толчки, и принял свою любимую посадку, чуть откинувшись назад так, что мои ягодицы полностью касались спины кобылы.
В ответ на слова принцессы мне осталось лишь плотнее охватить ногами ее великолепные гладкие бока, упершись коленями в упругие плечелопаточные бугры, чуть сильнее наклониться вперед, и мягко толкнуть ее пятками в бока (я чувствовал, что ей этого хочется). От моего толчка ее тело пронзила волна возбуждения. Она двинулась вперед шагом, провоцируя меня толкнуть ее посильнее. Приняв ее игру, я снова толкнул ее пятками, на этот раз гораздо сильнее. Единорожка перешла на стремительную, плавную рысь, создающую приятные мягкие толчки и с веселым ржанием понеслась к берегу озера, подняв веер сверкающих брызг.
Выскочив на заросший серебряной травой берег озера, она вновь заржала, звонко и весело, но в тоже время это был приказ. Повинуясь ему, я вновь толкнул ее пятками в бока, заставив ее тело вновь вздрогнуть от сладкого возбуждения. Ее наслаждение пронзило и меня самого подобно электрическому разряду. В этот миг она сорвалась в стремительный летящий галоп, давая выход своему возбуждению. Я двигался вместе с ней, привычно амортизируя мощные, но мягкие толчки. Это очень напоминало утонченный и необычный секс, столь же сильно от него отличаясь. Мы слились в единое целое. Единорожка мчалась вперед все быстрее, давно оставив позади скорость галопа обычной лошади. Она с наслаждением вкладывала все силы в стремительный бег, стремясь усилить свое наслаждение, которое передавалось мне. При каждом толчке я сильнее сжимал коленями ее разгоряченное тело, толкал шенкелями вспотевшие бока, на мгновение переносил дополнительную часть веса на руки, одновременно сжимая холку ладонями. Я вкладывал в каждое движение свое растущее возбуждение, восхищение моей прекрасной партнершей, знания, опыт, и стремление доставить ей как можно большее наслаждение, -- помогая приблизиться к оргазму. Еще одно сжатие коленей, точно рассчитанный толчок пятками в строго определенные точки на упругих боках кобылы и ее тело содрогнулось в мощном оргазме. Напряжение стремительного бега – предельное, но не чрезмерное многократно увеличило ее наслаждение, усилив оргазм в несколько раз. Я кончил одновременно с ней. Этот оргазм стал самым сладким и острым из трех испытанных мной сегодня. Оргазм, достигнутый таким образом, вообще очень сильно отличается, от достигнутого в других условиях. Его сила и острота тем больше, чем сильнее то наслаждение, которое испытывает кобыла. Наи'ней'не (Белое Серебро) – предельно темпераментная и легковозбудимая, эмоциональная, яркая, в то же время ласковая и нежная -- идеальная партнерша для этой необычной разновидности секса.
С наслаждением кончив на спину кобыле, я наклонился вперед и обнял ее за шею, нежно прижавшись к разгоряченному возбуждением и стремительным бегом, гибкому и сильному телу. Шелковистая белая шерсть молодой единорожки давно высохла. Она успела немного вспотеть, но летний ветер быстро уносил эту новую теплую влагу, несущую неповторимый запах прекрасной молодой кобылицы и ясный отпечаток ее чувств: ничем не омраченного веселья, радости стремительного бега, и утонченно яркого наслаждения только что испытанного оргазма. Привычными едва заметными движениями тела я втер ее пот в свою кожу смешав его со своим, стремясь запомнить этот восхитительный запах, могущий сказать очень многое, обладающему знанием и опытом. Мне удалось порадовать кобылицу, дать ей то, к чему она стремилась. Это знание дарило мне удовольствие, пожалуй, даже больше, чем чисто сексуальное наслаждение, испытанное мной мгновение назад.
Принцесса неслась вперед длинным летящим галопом, лишь незначительно сбавив темп. Она легко огибала стволы деревьев, плавно изгибаясь всем телом (ни одна лошадь, даже самая гибкая, не способна на нечто подобное). Теперь она просто наслаждалась легкостью стремительного бега, совершенством собственного тела, моей близостью и восхищением ею. Я полностью расслабился, двигаясь ровно настолько, чтобы мое присутствие не мешало двигаться единорожке, и целиком отдался ощущениям, -- самым восхитительным из них было ощущение ее сильного гибкого тела движущегося подо мной.
Постепенно, по мере того, как возбуждение покидало ее, сменяясь чувством удовлетворенности и покоя после мощного яркого оргазма, принцесса перешла на более медленный галоп, а потом на плавную рысь, прекрасную в своем совершенстве. Я снова выровнялся и оперся ладонями о шею принцессы. Мягкие толчки ее хребта меж моих ягодиц дарили мне приятные волны легкого возбуждения. Пульсируя у самой границы, за которой начинается путь к формированию нового оргазма, они не переходят ее, создавая неповторимое, эйфорическое состояние, могущее длиться очень долго. Принцесса ощутила то же самое. Это чувство, хорошо знакомое мне, но новое для нее, ей явно очень понравилось. Я почувствовал ее благодарность, смешанную с ласковой нежностью, на подобие той, которую испытывает кобыла к своему жеребенку. Я мысленно ответил ей нежностью и восхищением.
Купаясь в эмоциях принцессы и волнах мягкого сексуального возбуждения, я любовался красотой летнего леса, постоянно оставаясь начеку. Ставить Купол Невидимости раньше времени мне не хотелось, но встреча с кем ни будь из подданных принцессы сейчас грозила, как минимум лишить нас удовольствия близости более глубокой, чем сексуальная. Объяснять кому-либо сложившуюся ситуацию мне хотелось меньше всего. Я привычно прощупывал окрестности всеми чувствами прозрачного тела, почти не замечая того, что делаю. Эти привычные действия не мешали мне наслаждаться жизнью. Принцесса тоже прислушивалась к происходящему на магическом плане, но действуя скорее инстинктивно. В природной форме чувства ее наполненного магией тела позволяли ей одинаково легко и отчетливо воспринимать происходящее на каждом из трех основных планов. Мозг единорогов приспособлен к такому восприятию. Тренировка и обучение магии лишь оттачивают это умение. Впрочем, то же самое по своему касается и меня, ведь мои знания и навыки мага накладываются на инстинкты метаморфа, пока активен магический объект, дающий мне метаморфические способности.
Приблжение к границам очередного обширного луга-поляны где пасся табун единорогов принцесса всякий раз замечала с вызывающего уважение расстояния. По местным меркам она очень сильный маг. Не задумываясь о том что делает, она плавно меняла направление и огибала границы луга, придерживаясь прежнего курса. Мы двигались точно на восток, удаляясь от Белого Замка, но это меня мало волновало. В моем распоряжении много способов мгновенно, или почти мгновенно, оказаться в нужном мне месте, причем далеко не все они связаны с применением магии.
На большой округлой поляне, заросшей серебряной травой и ягодой единорогов (небольшими аккуратными кустами с темно-коричневой корой на тонких гибких ветвях, круглыми темно-зелеными листьями покрытыми блестящей кутикулой, и гроздьями круглых красных ягод, похожих на пластмассовые шарики, но умопомрачительно вкусных), принцесса наконец перешла на шаг, потом остановилась, медленно опустила голову и начала пастись хрустя ягодами и срывая сочные листья кустов. Ее тело полностью расслабилось, впадая в блаженный транс пастьбы. Она погрузилась в него полностью, не поднимая головы, чтобы осмотреться по сторонам. Это значило что она воспринимает меня как своего жеребца и полностью доверяет мне.
Я вновь лег вперед и обнял ее за шею. Некоторое время я лежал на спине пасущейся кобылы, слившись с ее телом и чувствами, потом соскользнул на землю, не потревожив ее, прошел вдоль упругого теплого бока, прижимаясь к нему грудью и целуя белоснежную шерсть. Привычным движением скользнув под брюхо кобылы, я встал на одно колено, вытянувшись всем телом вверх, обнял руками бока кобылы у самых бедер и уткнулся лицом в ее маленькое аккуратное вымя: черное, бархатистое, теплое (скорее даже горячее) и непередаваемо нежное. Я коснулся его языком, начал нежно целовать и облизывать, лаская и одновременно покрывая слюной. Схватив губами один из двух упругих мягких сосков, я начал нежно сосать его, прислушиваясь к реакции кобылы. Она замерла, на мгновение прекратив пастись, тело расслабилось иначе чем прежде, впав в сладкий ласковый транс кормления жеребенка. Я продолжал сосать, периодически меняя соски, -- все так же нежно и осторожно, но вместе с тем все настойчивее, одновременно лаская ладонями паховую область кобылы. Принцесса вновь начала пастись. Погрузившись в состояние абсолютного покоя и полного удовлетворения. После пары мощных оргазмов ее организм воспринял мои ласки как сигнал о рождении жеребенка. Продолжая ласкать кобылу, я закрыл глаза, позволив себе тоже впасть в транс, подчиняясь ее состоянию. В ментальном и эмоциональном смысле, я, на время, действительно стал ее жеребенком, погрузившись в особое ни с чем не сравнимое состояние радости и покоя, доступное лишь в самом раннем детстве, да и то существам далеко не всех рас и видов. Кобыла полностью приняла меня, лишь опыт и навыки мага позволили мне избежать формирования постоянной ментально-магической связи (во многом неотличимой от настоящей родственной связи), не разрушив временную связь между нами. Вымя единорожки готово было наполниться молоком (организм единорогов гораздо более гибок, чем организм лошадей), но мне совершенно не хотелось думать над тем, как с толком использовать огромную энергию этой сложнейшей магической субстанции (именно так следует воспринимать молоко кобылы-единорога, особенно при таких обстоятельствах). Выйдя из сладкого транса, я начал ласкать кобылу иначе. Продолжая сосать ее вымя, чтобы не разрушить ее сладостный транс, я начал вновь возбуждать ее, мягко и незаметно. Мои ладони привычно заскользили по внутренним сторонам ее бедер. Скользнув ладонью между задних ног кобылы, я начал аккуратно массажировать эту точку, потом скользнул рукой выше, -- по ложбинке меж ягодиц кобылы, -- заведя ладонь ей под хвост.
Лаская ладонью ее теплые, бархатные половые губки, я начал вновь облизывать и целовать соски кобылы, вместо того чтобы сосать их. Мои ласки, оставаясь нежными и осторожными, становились боле настойчивыми, по мере того, как тело принцессы откликалось на них. Я ощутил теплую волну нежности и возбуждения. Единорожка продолжала пастись, но ее желание стремительно росло. Чувства близости кобылы и жеребенка изменили наше влечение. Сейчас основой его были забота ласка и благодарность. Забота кобылы, желающей подарить радость своему жеребенку и благодарность молодого жеребца взрастившей его кобыле, стремление дарить радость ей, доступным для него способом. Между нами не было родственной связи, -- ни физической, ни ментальной, -- эти чувства – радостные и светлые, -- не омрачались ничем.
Когда половые губки кобылы, отвечая на мои ласки, начали ритмично моргать, я привычным движением проскользнул между ее задних ног, развернулся и прильнул к ее гениталиям губами, одной рукой продолжая ласкать ее вымя, а другой нежно массируя упругое черное чуть выступающее кольцо ее ануса. Закрыв глаза от наслаждения, я вжался лицом в гениталии кобылы, стремясь проникнуть языком как можно глубже в ее влагалище. Ориентируясь по реакциям тела кобылы, я ощупывал ее влагалище языком, ища самые чувствительные точки и, вместе с тем, наслаждаясь его изысканным вкусом и запахом ее возбуждения, способным свести с ума. Опыт и знания помогли мне доставить ей настоящее удовольствие, она почти мгновенно потекла, вздрагивая от моих ласк. Я с наслаждением пил ее сок, смешанный с толикой мочи, стараясь не упустить ни капли. Этот изысканный пряный напиток трудно сравнить с чем-либо. Любовный сок кобылы-единорога похож по вкусу и запаху на сок обычной кобылы, но это схожесть того же рода, что существует между изысканным эльфийским вином, на половину созданным с помощью магии, и лучшим вином человеческих виноградников. Учитывая свой опыт, я имею право считать себя знатоком в этой области. На Колонии Солар я пробовал любовный сок красавиц многих иквеноидных рас, но ничего более изысканного чем то, чем щедро одарила меня Наи'ней, мне пробовать еще не доводилось. Убрав ладонь с ее ануса, я нежно поцеловал его и начал посасывать, лаская круговыми движениями языка. Рукой я скользнул к нетерпеливо моргающим гениталиям кобылы. Скользнув пальцами в ее мокрое влагалище, я начал активно возбуждать ее там, одновременно пытаясь проникнуть языком в ее анус. Вновь сказалась любовь принцессы к анальному сексу, приобретенная в человеческой ипостаси. Она расслабила анус, позволив мне легко проникнуть языком внутрь. Вновь наслаждаясь вкусом, по-своему не менее приятным и необычным, я продолжал ласкать пальцами влагалище принцессы. Легко введя один за другим четыре пальца, и немного поработав ими, я присоединил к ним пятый и осторожно ввел во влагалище кобылы всю кисть. Поняв, что я хочу сделать, она полностью расслабила гениталии, и моя рука легко скользнула в вовнутрь. Я начал проталкивать руку вперед плавными толчками, дополнительно возбуждая кобылу движениями кисти (чуть растопырить пальцы, сжать в кулак, повернуть во влагалище всю руку, потом отдельно повернуть кисть), умея чувствовать реакции партнерши этими простыми движениями можно добиться удивительных результатов. Погрузив руку по самое плечо, я начал ласкать изнутри матку кобылы, время от времени нежно касаясь тригерной точки на ее задней стенке. Когда возбуждение единорожки перешло определенную грань, она перестала пастись и вскинула голову красивым плавным движением, стряхнув с себя блаженный транс пастьбы. Она вновь была на грани оргазма.
– Если хочешь сам получить удовольствие, кончай возбуждать меня, Этау, иначе я кончу прямо сейчас.
– Ты хочешь чтобы я снова принял форму единорога.
– Нет, оставайся в человеческой форме.
– Нормального секса не получиться, если я не изменю пропорции и размеры.
– Не надо, Этау. Мне сейчас нужно совсем немного. Ты ведь сам чувствуешь это. При дворе весьма популярен именно этот вариант. Я очень хочу попробовать.
– Хорошо, сейчас, моя принцесса.
Аккуратно вытащив руку из мокрого влагалища кобылы, я привычно бросаю простейшее левитационное заклинание Магии Форм и приподнимаюсь над землей настолько, чтобы мои гениталии оказались напротив гениталий кобылы. Положив ладони на ее бедра, мускулистые упругие и теплые, -- я прижал головку своего члена к ее половым губам, переполненным влагой, ритмично и часто моргающим от почти предельного возбуждения. От прикосновения моего члена кобыла задрожала всем телом. Видимо такой вариант секса чрезвычайно возбуждал ее (скорее на интеллектуальном уровне, но это ничего не меняло). Я вошел в нее одним плавным движением бедер и сразу наклонился вперед, чувствуя, что кобыла из последних сил сдерживает оргазм. Ее возбуждение передалось мне. Я почувствовал, что тоже дрожу всем телом. Наслаждение обладанием столь красивой кобылой, которую до такой степени возбуждала близость со мной, было невероятным. При всем моем весьма немалом опыте, такого я еще не испытывал. Я лег на нее, обхватил руками ее шелковистые бока и начал нежно целовать ее дрожащую от возбуждения спину, вжавшись лицом в мягчайшую белоснежную шерсть. С технической точки зрения секса не получилось, -- мы оба были слишком возбуждены, до краев переполнены желанием. Сделав лишь несколько мощных резких, предельно коротких фрикций, я с наслаждением кончил в тот момент, кода стенки влагалища кобылы с силой сжали мой член. Оргазм получился не только сильным, но и предельно острым. Он пронзил мое тело так, что я почти потерял сознание. Это чувство было мне знакомо, но я не надеялся испытать его вновь. Нечто подобное я испытал, впервые имея кобылу в своей человеческой форме, но тогда чувства были гораздо слабее. Скорее всего, потому, что тогда для моей партнерши (очень красивой молодой кентаврицы, -- студентки соответствующей кафедры факультета расовой магии Академии СКМ) этот опыт был далеко не первым подобного рода. Она очень любила именно такой секс. Именно она научила меня тому, как доставить настоящее наслаждение кобыле, и в человеческом облике и в облике жеребца. Конечно, потом я еще очень много узнал об этом из других источников и от других партнерш, но ее пояснения и практические уроки, подробные и обстоятельные, дали мне очень многое.
Довольно долго я лежал неподвижно на спине Наи'ней, наслаждаясь сладкой усталостью, -- удивительно глубокой и полной. Принцесса явно испытывала в тот момент почти то же самое. Она опустила голову и вновь начала пастись, повинуясь скорее инстинктам чем мыслям. Она медленно двигалась по лугу, но это не создавало для меня неудобств. Левитационное заклинание поддерживало меня, не давая соскользнуть со спины кобылы. Движение ее ляжек массировало мой расслабившийся пенис остающийся у нее во влагалище. Это было очень приятно, но почти не возбуждало меня. Я просто получал удовольствие.
Ощутив, что принцесса собирается лечь, я развеял левитационное заклинание и соскользнул с ее крупа. Прицесса легла среди кустов, изящно поджав под себя ноги. Я подошел к ней и сел на траву, откинувшись на ее теплое, упругое плечо.
– Спасибо тебе, Этау.
– Я рад, что сумел доставить тебе удовольствие, Наи.
– Это больше чем удовольствие – это было нечто невероятное. Особенно этот, последний раз.
– Честно говоря, я сам такого не ожидал. Сейчас я совершенно опустошен.
– Я тоже. Наверно, пора возвращаться в замок. Фрейлины и слуги привыкли, что я много времени провожу в парке, в магической башне, или в библиотеке, -- но если вечером я не появлюсь в своих покоях поднимется переполох.
– Как будем возвращаться, твое высочество.
– Это зависит от того, что ты можешь мне предложить, мастер Этау, ты ведь согласился стать моим придворным магом на ближайшие восемь лет.
– Согласился конечно, причем с удовольствием. На сколько я знаю, согласно вашим законам и придворным традициям близкие отношения между принцессой, в том числе наследной, и членами ее свиты, независимо от их половой и расовой принадлежности, могут быть вполне официальными, до тех пор, пока принцесса не выйдет замуж. Вдобавок, статус придворного мага в этом случае подразумевает активное использование магии с его стороны, если этого захочет принцесса.
– Все то ты знаешь, мастер Этау, -- веселый смех-ржание прозвучал нежно и ласково, обещая близость и дружбу. В тоже время, в нем звучало искреннее уважение. Отец будет рад, если моим партнером до замужества будет наблюдатель Соларианского Корпуса Магов. Это сильно упростит ему жизнь, ведь у тебя нет личных интересов в нашем мире, да и контролировать тебя куда проще, чем любого из наших аристократов. Но для того чтобы придать нашим отношениям официальный статус нужно сначала вернуться в замок, причем сделать это лучше так, чтобы вопросы о том, как именно мы с тобой познакомились, выглядели не уместными.
– Надо полагать, это значит, что мне нужно научить тебя менять ипостась, прежде чем мы отправимся обратно.
– Сначала помоги мне освоить изменение формы.
– Зачем?
– Вся моя одежда пришла в негодность, когда я сменила ипостась. Если я вернусь в замок в человеческой ипостаси, но обнаженной, то тебе придется отвечать на очень неудобные вопросы.
– Во-первых, одежду для себя ты можешь создать, не осваивая для этого смену формы. Мне будет гораздо проще научить тебя паре подходящих заклинаний, или создать одежду самому, чем помогать тебе освоить изменение формы, тем более в авральном порядке. Во вторых, наличие одежды в данном случае ничего не меняет. Во всяком случае, на мой взгляд.
– Меняет, причем очень многое. Тут важна скорее не одежда, а сам навык изменения формы.
– Можешь не продолжать. Я все понял. Согласно придворным традициям ты будешь считаться взрослой кобылицей имеющей право на самостоятельные решения только после того, как освоишь смену ипостаси и смену формы.
– Именно так.
– Тогда все верно. Меня сбили с толку ваши придворные традиции.
– Скорее было бы странно, если бы этого не произошло. Надеюсь, ты сможешь помочь мне с изменением формы?
– Думаю да. В принципе для меня все как раз достаточно просто. Единственная сложность в том, что магия единорогов для меня является производной, -- результатом довольно сложного преобразования. Я никогда не пробовал менять форму с ее помощью, зато мне не надо осваивать форму с нуля. Тебе, впрочем, тоже.
– Может, попробуем ментальный контроль.
– Ты настолько мне доверяешь.
– По-моему даже больше, -- слова принцессы накрыли меня теплой волной. В устах достаточно опытной волшебницы они значили очень многое.
– Спасибо, Неи, но, сейчас, пожалуй, не стоит. В этом просто нет смысла. Проще попробовать ваш традиционный вариант. Мне ведь все равно нужно еще разобраться, как менять форму с помощью магии единорогов. Экспериментировать я предпочитаю на себе.
Принцесса молча кивнула и чуть заметно улыбнулась мне.
Вскакиваю на ноги одним стремительным, привычно мягким движением. Иду к центру поляны. Боевая подготовка легко позволяет мне свободно скользить среди густой травы и ветвей кустов, не применяя магию. Принцесса внимательно наблюдает за мной. Сейчас передо мной, прежде всего, сильная и талантливая волшебница, знающая и умеющая многое, по меркам своего родного мира.
Встав точно в центре поляны, лицом к принцессе, -- привычно тянусь к своим способностям метаморфа и запускаю трансформацию, одновременно преобразуя снаряжение. На этот раз я не вплетаю свой орденский посох в живые ткани формирующегося рога, а придаю ему форму «кольца единорогов», -- стандартного варианта исходной формы посохов магов-Мечтателей моего родного мира и тех магов из Ордена Мечтателей (в других мирах, где он существует), чьи Ключи относятся к морфотипу единорогов, -- несколько изменив его размер, чтобы оно могло оставаться на прежнем месте, если мой рог станет меньше. Довольно тонкое, узкое кольцо из прозрачного гибкого кристалла, отвечающее форме рога внутри и восьмигранное по внешнему контуру, удобно охватывает мой рог ближе к концу там, где он тоньше. Мой посох снова настроен на магию единорогов, которая стремительным потоком течет сквозь структуру Ключ, наполняя мои тесно сплетенные оболочки. Насыщение оболочек завершается почти мгновенно.
Я внимательно прислушиваюсь к себе. В моей физической оболочке вполне достаточно магической энергии, чтобы вызвать процесс ее восполнения за счет ресурсов астрального тела, если я начну ее расходовать. У единорогов этот процесс выглядит несколько иначе, но это не имеет значения. Я вполне могу убрать все объекты Ключа из своего астрального тела. В отсутствие подпитки энергией преобразованного Серого Пламени через структуру Ключ попытка расходовать энергию магии единорогов вызовет формирование в моем роге магической структуры-источника, вплетенной в мою физическую оболочку. Процесс трансформации в единорога будет полностью завершен. Этот вариант – самый простой. Полностью завершив трансформацию, я легко смогу освоить изменение формы с помощью магии единорогов. Знания и навыки мага-метаморфа позволят мне легко освоить намного большее число форм, чем способны освоить найларские единороги. Освоение новых форм вряд ли потребует много усилий, ведь в каждой из них я уже провел много времени. К тому же, я привык менять форму с помощью способностей метаморфа, что, по сути, гораздо сложнее процесса, который большинство полиморфов (включая найларских единорогов) называют освоением формы. Я легко могу сбросить форму единорога, даже после полной трансформации. Морфообъекты Ключей Мечты, к которым относятся мои способности метаморфа, способны сметать любую чужеродную магию без каких либо последствий. Мне достаточно будет вновь создать морфообъект в своем астральном теле с помощью соответствующего прямого заклинания, созданного Ключом, и принять исходную форму (либо проделать то же самое с помощью первого заклинании Изумрудного Ключа, приняв другую исходную форму, которую, при желании, могу принять и просто «вытащив» ее усилием воли из кристалла своего посоха). Серьезный недостаток варианта с полной трансформацией в единорога заключается в том, что я не смогу использовать возможности объектов Ключа, не сбросив форму единорога, -- две структуры типа ключ-источник будут конфликтовать между собой. Остается компромиссный вариант: убрать из своего астрального тела морфообъект Ключа, не убирая Ключ Серого Пламени и Источник Серого Пламени. Такой вариант позволит мне менять форму с помощью магии единорогов, не допуская формирования структуры-источника магии единорогов. При этом я могу спокойно использовать привычную мне структуру Ключ. Конфликтов быть не должно (исследованию именно такой ситуации я посвятил несколько глав в своей дипломной работе, приведшей меня на Найлар). Если они все же возникнут, я в любом случае успею сбросить форму единорога раньше, чем конфликт станет опасным, -- Создатель Ключей учел возможность возникновения подобной ситуации.
Мысленно произношу одно из обратных заклинаний, созданных в моей памяти Ключом Дракона Серого Пламени, убирая из своего астрального тела способности метаморфа. Вместе с ними исчезает моя прозрачная оболочка. Восприятие магического и ментального планов мгновенно меняется. Теперь я воспринимаю их только с помощью магии единорогов. Несмотря на весь мой опыт и знания мага, без своих способностей метаморфа я чувствую себя неуверенно (ведь магия Изумрудного Ключа мне тоже сейчас недоступна, во избежание развала «легенды»). Подсознательное желание немедленно обрести их вновь, которого я раньше просто не замечал, помогает мне мгновенно понять, как изменить форму с помощью магии единорогов. Понимание приходит быстрее мысли, я просто чувствую, что легко могу потянуться к серебристо-прохладной магии, наполняющей мое тело, -- стремительной и гибкой, словно ветер, -- усилием воли заставить ее двигаться, распределяясь иначе, при этом увлекая за собой форму моего тела. Сосредоточившись на стремлении сменить форму, я тянусь к магии наполняющей мое тело, не задумываясь о том, что и как именно нужно делать. Я позволяю своему сознанию подчиниться реакции магии на мое стремление сменить форму. В памяти предельно отчетливо вспыхивают привычные ощущения физической оболочки в моей исходной форме второго из доступных мне Ключей. Мысль о привычном комфорте исходной формы (пусть даже только на физическом уровне) приводит в действие естественный для единорогов процесс смены формы. Для меня ощущение весьма непривычное. Чего либо похожего на трансформацию нет не только на физическом, но и на магическом уровне. Магическая энергия в моем теле перераспределяется столь стремительно, что это скорее похоже на яркую серебряную вспышку. Полная потеря ощущений длиться доли секунды, и я вновь начинаю воспринимать физический мир, -- теперь уже чувствами дракона, куда более привычными мне, чем ощущения единорога. Восприятие магического и ментального планов при этом не изменилось. Мое тело по-прежнему наполнено магией единорогов, но в этой форме ее интенсивность гораздо слабее. Только в когтях она стала гораздо выше, чем была в копытах. Форма когтей сохранилась, но сейчас их материал идентичен материалу моего рога. Из серых когти стали серебряными. Четырехгранный рог единорога почти не изменился в процессе изменения формы (у единорогов он сохраняется почти в любой форме). Став короче и несколько меньше, он остался на прежнем месте, в центре лба, вполне гармонично дополнив два треугольных рога-клинка моей исходной формы. Мое снаряжение после изменения формы оказалось там, где и должно было быть. Без моих способностей метаморфа я не могу трансформировать посох и мантию, но в трех основных формах, которые должен освоить взрослый найларский единорог, это вряд ли будет мне мешать (во всяком случае, использовать для этого ту часть Рунной Оболочки, центром которой является посох определенно не стоит: обнаружить это невозможно, если я того не хочу, -- как и канал моей магической связи с посохом, -- но, тем не менее, это противоречит полученным мной инструкциям, что само по себе серьезно). Сейчас мое снаряжение довольно сильно напоминает снаряжение местных магов.
Я весело улыбаюсь принцессе зубастой драконьей улыбкой. Она улыбается в ответ, но выражение ее морды становиться озадаченным. О драконах Наи'ней видимо знает немало, но разновидности, соответствующей моему облику, она не знает, да и не может знать.
– Красиво, хотя форма незнакома. Не могу понять с какой разновидностью магии может быть связан такой дракон.
– Он и не связан с магией. Эта форма подчиняется только законам науки.
– Он кажется мне свободнее, чем драконы нашего мира.
– Природная магия часто ограничивает свободу. Иногда определяет форму, полностью, или частично. Эта форма больше соответствует магии единорогов, чем облик драконов связанных с собственной магией.
Единорожка задумчиво кивнула.
– Я это чувствую. Ты поможешь мне освоить такую форму?, -- ее голос чуть дрогнул от волнения. Я знал, что она чувствует. Природная магия единорогов столь же неотъемлемая часть ее сути и личности, как для меня – заклинания, созданные магией Ключей. Возможность освоить крылатую форму, гармонирующую с этой магией, значит для нее очень многое. Единороги способны наслаждаться полетом не меньше драконов, хотя воспринимают его несколько иначе. Как нечто восхитительно прекрасное, но не столь естественное и неотъемлемое от них самих. Сейчас я чувствую это, хотя для меня такое восприятие непривычно.
– Конечно помогу, Неи. Я очень рад, что тебе нравиться моя исходная форма. Если хочешь, можем попробовать прямо сейчас. Пожалуй, стоит все же начать с человеческой формы. Так принято. Я подожду.
– Хорошо.
Я вызываю в памяти ощущения своей человеческой формы, накладывая на них ощущение и внешний вид необходимой мне одежды (многие виды единорогов, включая найларских, способны в случае необходимости превращать свою шерсть в шерстяную одежду). Знания и навыки метаморфа позволяют мне легко удерживать в сознании предельно отчетливый и подробный образ новой формы. Только что полученный опыт использования магии единорогов для изменения формы позволяет мне легко запустить превращение. Серебряная вспышка, заполнившая тело и сознание, полная потеря ощущений и восприятие мира снова становиться другим.
Я снова в своей человеческой форме, но, на сей раз, во вполне пристойном виде. Мантия мага с глубоким капюшоном и широкими рукавами, свободная и очень удобная, совершенно не сковывает движений и почти ничего не весит. Ткань из серой шерсти единорога очень мягкая и приятная на ощупь. При этом она может служить надежной защитой от многих опасностей. Узкая серя полоска моей орденской мантии вполне естественно смотрится в роли украшенного прозрачными кристаллами пояса, который перехватывает в талии мою шерстяную одежду (прежде, чем деактивировать морфообъект Ключа Дракона Серого Пламени, я слегка изменил ее длину под такой вариант ношения). На ногах у меня пара серебряных сандалий местного образца, напоминающих высокой шнуровкой земную обувь античных времен. На ощупь их материал, -- нечто среднее между теплым живым рогом (вернее копытом) и гибким серебром. Они совершенно невесомы, но обладают фантастической прочностью.
Плавным жестом, привычным найларским магам, вскидываю руки ко лбу, касаюсь пальцами рога, ставшего совсем маленьким. Прозрачное кольцо моего посоха по-прежнему плотно охватывает его, но теперь у самого основания. Найларские маги из числа единорогов используют в качестве посохов небольшие кольца, которые носят точно так же. Так что я выделяться не буду. Провожу рукой по волосам. Они стали серебряными, как и мои ногти. После рога и ногтей именно в моих волосах сейчас самая высокая концентрация магической энергии. Прическа осталась привычно короткой.
– Ну вот, теперь я уверена, что передо мной мой придворный маг. Если явишься во дворец вот так, тебе придется долго доказывать, что ты наблюдатель СКМ, -- смех-ржание принцессы, звонкий и мелодичный, был полон искреннего веселья.
– Ну и отлично. А доказать будет просто. Согласно протоколу мне все равно придется снять защиту от магического обнаружения. На магическом плане отличить меня от местного мага будет несложно.
– Как ты думаешь, я что ни будь увижу.
– Увидишь, не переживай. Насколько я могу судить сейчас, по силе ты уже превосходишь многих здешних магов гораздо старше тебя. Да и по знаниям тоже.
– Иначе мы бы с тобой не встретились. Вернее, встретились бы иначе. Принцесса вскочила на ноги одним плавным стремительным, невероятно красивым движением. Она пересекла разделяющее нас расстояние легкой изящной рысью, полной игривого вызова и стремления соблазнить.
С трудом оторвавшись от этого зрелища, я вновь запустил превращение, позволив направлять его наполняющей мое тело магии. Вновь приняв форму, природную, с точки зрения магии единорогов, я чуть склонил голову, скрестив свой рог с рогом принцессы в древнем приветствии единорогов. Я ощутил ментальное прикосновение кобылицы и ответил ей тем же, стремясь выразить свое восхищение ее красотой, ласку, нежность и желание дарить ей наслаждение, -- все то, что очень трудно по настоящему выразить на уровне ниже ментального. Ответом мне была благодарность и чувство ожидания новой близости. Несколько мгновений мы общались на уровне эмоций, через ментальный канал, наслаждаясь этой новой близостью.
Постепенно эмоции принцессы изменились. Нетерпение и интерес стали ощутимее других. Эти чувства относились уже к предстоящему освоению новых форм.
– Я готова, -- голос принцессы, прозвучавший в моем сознании, был спокоен и полон уверенности.
Я мысленно ответил подтверждением, не облекая его в слова, и принял человеческую форму. Только опыт и знания мага позволили мне ощутить в стремительной серебряной вспышке, как принцесса позволила происходящему со мной подчинить ее магию через магический канал созданный соприкосновением рогов. Это не было слепое копирование. Такое магии найларских единорогов не свойственно в принципе. Полностью скопировать чью то форму найларские единороги могут только целенаправленно, и это надо еще суметь сделать. По-сути мое превращение лишь запустило превращение принцессы, подтолкнув ее к принятию привычной человеческой формы. Все получилось легко и естественно, как и должно было быть. Через мгновение мы уже стояли друг против друга в наших человеческих формах.
Человеческий облик принцессы почти столь же красив и совершенен, как ее природная форма. Напротив меня стояла стройная высокая девушка в белоснежной мантии мага, перехваченной на тонкой талии завязанным на простой узел узким шерстяным поясом, составляющим одно целое с мантией. Черты лица принцессы полные прохладной, чуть отстраненной красоты, оставаясь вполне человеческими, подошли бы самой прекрасной эльфийке. Ее белоснежная кожа словно светилась неуловимым серебряным светом. Большие черные глаза, став человеческими, сохранили глубину и мягкость, свойственную глазам кобылы. Белоснежные волнистые волосы, свободно спадающие на плечи принцессы, казались скорее роскошной гривой. Миниатюрный серебряный рог в центре лба, дополнял ее красоту, словно совершенное произведение высочайшего искусства ювелиров. Сделав небольшой шаг вперед, принцесса окинула внимательным взглядом изящную узкую ступню в серебряной сандалии, выскользнувшую из-под мантии. Ногти на ее пальцах тоже стали серебряными, по цвету копыт в природной форме.
– Спасибо, Этау,-- улыбка осветила лицо принцессы, словно мягкое серебряное пламя. Теперь я могу назвать себя красивой и в человеческой форме.
– Не может быть, чтобы в человеческой ипостаси ты выглядела хуже, чем в человеческой форме.
– Это легко проверить.
В черных глазах принцессы заплясали веселые искорки. Вновь улыбнувшись мне, она закрыла глаза. Выражение ее лица стало предельно сосредоточенным. Я внимательно наблюдал за ней на ментальном и магическом планах. Восприятие их с помощью магии единорогов, не успело еще стать для меня привычным, но опыт и навыки мага, позволили мне разглядеть происходящее во всех подробностях. Невероятно сложное сплетение природной магии единорогов и кровной магии наследственной связи, скрытое в глубине астрального тела принцессы, ответило ее прикосновению мощной вспышкой энергии. Наблюдая за происходящим, я порадовался тому, что принцесса решила вновь попытаться сменить ипостась, подчиняясь спонтанному порыву. Все произошло естественно и легко. Такой совершенной легкости не могла дать никакая помощь со стороны. Достаточно опытная волшебница, принцесса вызвала в памяти знакомые ей ощущения человеческой ипостаси, сосредоточившись на их отличиях от своих ощущений в человеческой форме, и сумела инстинктивно дотянуться до нужной магической структуры. Через мгновение она стояла передо мной уже в человеческой ипостаси, по-прежнему одетая в белую мантию из шерсти единорога.
Я вынужден был признать ее правоту. Принцесса почти не изменилась, оставшись столь же красивой, но только на первый взгляд. Черты ее лица остались утонченно прекрасными, но лишь до предела обычной, человеческой красоты. Неуловимый серебряный внутренний свет, наполнявший ее, исчез вместе с миниатюрным серебряным рогом, украшавшим мгновение назад центр ее лба. Красивые черные глаза, полные веселья и смеха, утратили завораживающую мягкость и глубину глаз кобылы, став просто глазами очень красивой женщины. Волосы из белоснежно-искристых стали теперь просто белыми, ногти приобрели обычный жемчужно-розовый цвет. Вся ее красота, мгновение назад невозможная, невероятная по человеческим меркам, словно поблекла. Красота принцессы-единорога стала теперь красотой человеческой женщины, оставшись предельно совершенной. О том, что передо мной по прежнему Наи'ней'не, -- Белое Серебро, -- принцесса Белого Замка, напоминали сейчас лишь мощь ее астрального тела и несколько не свойственных людям его структур – связь с ипостасью единорога, -- разглядеть которые способен лишь сильный маг, знающий достаточно много. Для всех остальных, -- это невидимый мост, делающий единорогов очень сильными магами даже в человеческой ипостаси.
Во взгляде принцессы были вопрос и торжество. Я молча склонил голову, выражая свое восхищение, и признавая ее правоту. Принцесса радостно улыбнулась, и все ее существо вновь заполнила волна магической энергии, хлынувшая сквозь связь ипостасей. Через мгновение она вновь стояла передо мной в природной форме.
Я вновь принял форму единорога. Скрестив свой рог с ее рогом я снова изменил форму, на сей превратившись в дракона. Принцесса последовала за мной, подчиняясь моему превращению. Я вновь ощутил теплую волну радости, -- кобылица раскрылась легко и свободно, полностью доверившись мне. Это явно доставляло ей удовольствие. Магия ее тела перераспределилась согласно моему превращению, следуя при этом своим природным законам.
Когда померкла серебряная вспышка, передо мной стояла очень красивая молодая дракона с белоснежно искристой чешуей и перепонками крыльев. Ее внешность, подчиненная не только законам науки, но и магии единорогов, стала только красивее. Ее красота сохранила все лучшее, от облика кобылы-единорога, гармонично вобрав в себя, привычное моему взгляду, совершенство красоты молодой драконы того же вида, к которому относиться моя исходная форма, связанная со вторым Ключом (которое в моем родном мире проявлялось, чаще всего, в особенностях стандартного облика, связанных с его животной частью). Мы стояли друг против друга, чуть вытянув шеи и склонив головы. Наши рога остались скрещенными между собой. Несколько мгновений принцесса прислушивалась к непривычным ей ощущениям новой формы, потом подняла голову и села, обернув хвостом задние лапы.
Я тоже сел на хвост и улыбнулся ей зубастой драконьей улыбкой, получив точно такую же улыбку в ответ. Некоторое время принцесса разглядывала меня, явно изучая мою внешность уже с точки зрения драконы, и оценивая возможность заняться любовью в этом облике. Мне осталось лишь вновь оценить по достоинству любовь высшей аристократии найларских единорогов к утонченным и разнообразным эротическим удовольствиям. Мысли принцессы отразились на ее красивой мордочке, чуть заметной счастливой улыбкой.
Выйдя из задумчивости, она плавно опустилась на четыре лапы, и медленно прошлась по поляне, прислушиваясь к ощущениям новой формы, потом расправила крылья и повернула голову изящным гибким движением, чтобы рассмотреть их. Я привычно лег на брюхо, наблюдая за ней.
Внезапно принцесса резко оттолкнулась от земли всеми четырьмя лапами, одновременно делая мощный взмах. Биогравы, которым нисколько не помешала магия единорогов, переполняющая тело принцессы, подбросили ее высоко в воздух.
– Догоняй, -- мелодичный смех-ржание и слова на языке единорогов дались голосовым связкам Наи'ней в новой форме столь же легко, как в природной.
Привычным стремительным движением опускаюсь на четыре лапы, одновременно делая взмах крыльями. Стремясь догнать принцессу одним рывком, усиливаю эффект взмаха Потоком Воздуха. Конфликта энергий вроде бы нет. Магия единорогов, наполняющая мое тело, среагировав на мое стремление развить максимальную скорость, увеличивает силу грудных мышц, -- ощущение не совсем привычное, но приятное. Пробив зеленые кроны, и полог серебряной листвы, гашу скорость резким обратным взмахом и вновь расправляю крылья, ложась на воздух рядом с белой драконой. Принцесса не пытается обогнать меня. Мы летим на запад крыло в крыло, постепенно увеличивая скорость. Это не требует усилий. Даже без помощи магии единорогов, наполняющей наши тела, мы легко можем развить огромную скорость, благодаря физическому совершенству формы. Летнее солнце постепенно клониться к горизонту, но серебряное море леса под нами еще не окрасилось алым цветом закатной зари.
Через некоторое время на горизонте вспыхивают отраженным светом башни Белого Замка. Мы подлетаем ближе и у самого горизонта серебряные кроны Неи'не'кхато сменяются зеленью огромного луга-поляны, в центре которого раскинулся парковый комплекс, окружающий Белый Замок. Высоко в небе над огромным парком кружит по сложным тщательно продуманным маршрутам воздушная стража: единороги из Серебряной Гвардии в облике драконов и грифонов. Принцесса начинает плести заклинание невидимости, пользуясь магией единорогов. Я следую ее примеру, тоже используя магию единорогов, просто потому, что могу это сделать. В воздушной страже служат сильные и опытные маги, но такие заклинания им точно не по зубам.
Изменив фокусное расстояние глаз, я любуюсь замковым парком. Архитектура изящных беседок и павильонов, сложный рисунок дорожек, расположение деревьев и кустов, прозрачных, словно кристалл, ручейков и небольших озер, -- напоминают творения паркового искусства эльфов. Различия столь же велики, как и сходство, но ощутить и понять их по настоящему, можно лишь ощущая внутри серебристо-прохладную энергию магии единорогов, -- парк, как и сам Белый Замок, построен в гармонии и для гармонии с ней.
Рвущиеся в высь древние бастионы замка могут казаться хрупкими, обладающими лишь утонченной красотой и изяществом, -- но эта хрупкость обманчива, как легкость эльфийского клинка. Стройные башни не имеют широких окон, но построены они так, что узкие высокие бойницы кажутся единственно возможным, наиболее красивым решением. Белые стены кажутся каменным кружевом, но одолеть их сложный лабиринт наземной армии не под силу, а лабиринт узких ажурных мостиков, соединяющих башни замка на немыслимой высоте способен стать надежной защитой от воздушной атаки, укрыв стрелков и боевых магов. Не зная тайн этого невероятно сложного и красивого воздушного лабиринта, противник, сколь бы силен он ни был, вряд ли сможет противостоять воздушной страже. В тоже время весь замковый комплекс представляет собой огромную магическую систему, способную защищать и поддерживать весь Серебряный Лес, или черпать его энергию для отражения непосредственной атаки. Здесь магический и ментальный планы, пожалуй, даже красивее того, что можно увидеть на физическом. Принцесса все же переоценила возможности сплетенного ею скрывающего заклинания. Защитная магия замка ее обнаружила, но не стала поднимать тревогу, узнав наследницу королевского рода.
Над центральной поляной процесса стала быстро замедлять скорость полета, постепенно снижаясь. Она не задумывалась о том, что делает, просто наслаждаясь полетом. Все ее действия выглядели настолько естественно, словно она освоила форму дракона еще жеребенком.
Не замеченные ни воздушной стражей, ни наземными патрулями Серебряной Гвардии, мы приземлились на одной из вымощенных белым камнем дорожек на краю парка. Сложив крылья, принцесса сменила ипостась. Я принял человеческую форму. Принцесса весело улыбнулась мне. Ее глаза сверкали озорством. Подойдя ко мне, она сделала традиционный приглашающий жест. Ответив легким поклоном, я предложил ей руку. Одежда магов, удобная, практичная и по-своему красивая, не слишком вязалась с чисто придворной ситуацией, но принцесса вела себя так, словно на ней великолепное вечернее платье. Мне ничего не оставалось как вести себя соответственно. Слегка опираясь на мою руку, принцесса увлекла меня по парковой дорожке в направлении замка. Постепенно на встречу нам начали попадаться придворные: в основном, молодежь обоих полов, но встречались люди и постарше. Большинство встреченных находились во второй ипостаси и носили роскошные наряды человеческого, или эльфийского образца (в зависимости от того к какой расе принадлежала их вторая ипостась). Все мужчины были вооружены (чаще всего – весьма неплохо зачарованными рапирами), причем их движения свидетельствовали о том, что они отлично умеют сражаться в человеческом облике. Исключение составляли лишь несколько встретившихся нам магов. Одетые так же как мы с принцессой, они находились в гуманоидной форме первой ипостаси и не имели при себе оружия, хотя их посохи-кольца (иногда поражающие мощью, искусством создавшего их артефактора и впечатляющей по здешним меркам древностью), заслуживали этого звания больше, чем лучшие из зачарованных рапир. Иногда среди гуляющих попадались люди и эльфы, но отличия были заметны только на магическом и ментальном планах.
Двигаясь по дорожке стремительным, но, при этом, неспешным шагом, принцесса радостно улыбалась, выбирая подходящий момент для своего появления.
Когда на дорожке впереди нас появился, сверкая серебристыми кирасами и серебряным шитьем камзолов, патруль наземной парковой стражи, ее глаза весело сверкнули.
– Снимай невидимость и убирай маскировку, -- скомандовала принцесса на найларском диалекте эльфов, служившем придворным языком знати единорогов.
Развеивая заклинание невидимости, я привычно потянулся к скрывающей магии своей орденской мантии, перенастраивая ее. В тот же миг я ощутил прикосновение охранной магии леса, и многочисленных заклинательных систем, защищающих Белый Замок. На ментальном плане защиты мантии коснулась нить вызова. Едва заметным движением пальцев принцесса попросила меня не отвечать на него, одновременно шагнув навстречу несколько опешившим гвардейцам.
– Как видите, мастер Этау, нашей охранной магии пока далеко до искусства Ваших коллег. Достаточно сильный и умелый волшебник может легко скрыть свое присутствие от сторожевых плетений.
– Созданное Вами заклинание восхищает силой и изяществом, но позвольте заметить, Ваше Высочество, что многие защитные заклинания замка все же чувствовали Ваше присутствие. Если бы Ваше плетение попытался использовать враг, он был бы мгновенно уничтожен, но для Вас эти заклинания – защита, а не угроза.
– Я рада слышать это, мастер Этау, но все же нам приходиться полагаться скорее на доблесть и мастерство воинов, чем на мощь и искусство магов.
Принцесса повернулась к командиру патруля так, словно только что заметила его.
– Продолжайте патрулирование лейтенант. Я понимаю Ваше желание проявить доблесть и воинское искусство, но опасность мне не грозит. Мастер Этау – наблюдатель Соларианского Корпуса Магов, приглашенный ко двору моим отцом. Он появился на границе парка некоторое время назад и был единственным магом здесь, которому не помешало сплетенное мной скрывающее заклинание. Заинтересовавшись моим плетением, он счел возможным представиться мне, перенастроив магию, скрывавшую его во время перехода, на скрытие с исключением, дабы не разрушить мое инкогнито своим появлением. Мастер Этау согласился стать моим придворным магом на время своего пребывания здесь. С этой минуты всем подданным моего отца надлежит считать его таковым, проявляя должное уважение. Выполняя свой долг моего придворного мага, мастер Этау, согласился обучить меня смене ипостаси и смене формы, поскольку с его точки зрения мое неумение делать это уже давно объясняется лишь недостатком знаний и мастерства тех придворных магов, которые обязаны были помочь мне в этом согласно традиции.
Бросив полный торжества и вызова, вышеупомянутым магам, взгляд в сторону башен замка, принцесса сменила ипостась, в тоже мгновение скрывшись в серебряной вспышке изменения формы. Через мгновение она уже стояла рядом со мной в своей человеческой форме, все так же опираясь на мою руку и весело улыбаясь командиру патруля. Молодой гвардеец впал в ступор, рискуя свалиться в обморок в ближайшие несколько секунд. Мало того, что ситуация была мягко говоря нестандартной, -- сама по себе красота принцессы (какой она стала теперь) вполне способна была свалить в обморок, тем более в первый раз. Эмоции придворных, ставших свидетелями превращения принцессы, буквально заполнившие ментальный план, не оставляли в этом сомнений.
– Вы поняли меня, лейтенант.
– Так точно, Ваше Высочество, -- гвардеец вытянулся в струнку, преданно глядя в глаза принцессе. Он действовал, скорее, повинуясь своим чувствам и воинской выучке, чем воле и разуму.
– Вы свободны.
Командир патруля отдал честь, ударив правым кулаком в кирасу напротив сердца, и первым зашагал по дорожке, четко чеканя шаг. Остальные гвардейцы последовали за ним. Сейчас они держали строй (и прежде безукоризненный) даже четче, чем когда приближались к нам. Военная выучка и дисциплина спасла от падения в обморок не только молодого лейтенанта.
Нить ментального вызова исчезла. Маги, отвечающие за безопасность замка, слышали каждое слово принцессы. Требовать от меня каких-либо дальнейших объяснений они явно посчитали излишним. Принцесса улыбнулась мне счастливой победной улыбкой, ее глаза сверкали весельем. Я вполне понимал и разделял ее чувства. Излагать кому бы то ни было истинные обстоятельства нашей встречи мне хотелось ни чуть не больше, чем ей. Расчет принцессы был прост, как все гениальное. Поставив под сомнение слова дочери, сказанные при таких обстоятельствах, Серебряный Жеребец неизбежно поставил бы под удар собственный авторитет среди знати. Учитывая отсутствие каких-либо негативных последствий, и мой статус наблюдателя СКМ, дающий неплохие гарантии, задавать вопросы никто не станет, не зависимо от того, кто и насколько поверил словам принцессы. Она была счастлива. Только сейчас, молодая кобылица расслабилась и полностью успокоилась. Она вновь зашагала в сторону замка, теперь уже не спеша.
Я чувствовал, что ей очень хочется вновь принять природную форму и пронестись галопом по широким дорожкам парка, распустив веером хвост, но здесь это было бы слишком даже для единственной наследницы престола, получившей право считать себя взрослой. К счастью, принцесса хорошо понимала это. Она просто наслаждалась ощущением переполнившей тело магической энергии, и восхищенными взглядами придворных, впервые видящих ее в новом облике.
Меня приятно удивило то, что приглашения на какой-либо официальный прием, которого я все же опасался, в тот день не последовало. Остаток дня мы провели в парке, вначале просто любуясь его красотой и наслаждаясь близостью друг друга, но очень скоро словно сама собой завязалась беседа о тонкостях магического искусства. Принцесса расспрашивала меня о последних разработках Академии СКМ, задавая точные, правильно поставленные вопросы, мгновенно выдающие настоящее понимание того, о чем идет речь. На такие вопросы отвечать было более чем приятно, и я с удовольствием отвечал принцессе, если мой статус давал мне на это право. Но настоящим удовольствием для нас обоих этот разговор стал тогда, когда я начал расспрашивать принцессу о том, как те же задачи решают маги единорогов. Тут принцесса получила возможность почувствовать, что она действительно знает и умеет очень многое. Я довольно долго изучал магию единорогов (причем не только найларских), но мои знания носили общий характер. Когда разговор коснулся конкретных приемов и заклинаний, инициатива полностью перешла к принцессе, что порадовало нас обоих. Постепенно наш разговор превратился в творческий спор о преимуществах и недостатках разных видов магии в сравнении с природной магией найларских единорогов. При этом принцесса придерживалась той точки зрения, что с помощью этой магии можно решить любую задачу, хватило бы искусства и знаний.
Наступление темноты мы встретили в небольшой хорошо оборудованной магической лаборатории на верхнем этаже одной из башен в той части замка, которая принадлежала принцессе. Обстановка в лаборатории свидетельствовала о том, что именно здесь молодая волшебница проводит большую часть свободного времени. Заметив мой интерес к теории морфомагии (на практике я пользовался, прежде всего, Рунной Оболочкой, или своими возможностями метаморфа, -- либо и тем, и другим, -- но это не мешало мне искать новые знания в этой области, тем более, что они за частую расширяли мои представления о природе морфомагии Ключей, которые я использовал), принцесса призналась мне, что давно пытается создать заклинание для изменения формы, основанное на магии единорогов. Это было именно признание. Она волновалась словно студентка магической академии, решившаяся показать свою незаконченную разработку преподавателю. Больше всего она боялась, что я назову ее работу попросту никому не нужной. Многие маги среди единорогов поступили бы именно так. Ощутив понимание и искренний интерес, она обрадовалась как ребенок и буквально потащила меня в лабораторию.
Я действительно заинтересовался. С моей точки зрения достаточно жесткое ограничение максимального количества дополнительных форм, которые способен освоить единорог и сложность их освоения (если научить некому), вызванные особенностями природной магии единорогов, -- представляли собой главные объекты борьбы для магов-исследователей этой расы. По не совсем понятным мне причинам за всю известную ей историю кроме самой Наи'ней так не считал никто из волшебников-единорогов. Придворная молодежь по понятным причинам интересовалась морфомагией других рас, хотя ее применение неизбежно вызывает у единорогов ощущение неестественности происходящего, способное напрочь испортить удовольствие от возможности менять форму. Тем не менее, никому из магов-исследователей среди единорогов не пришло в голову попытаться создать морфозаклинания того или иного типа, использующие магию единорогов просто как разновидность магической энергии, хотя многие из них были знакомы с принципами магии адептов благодаря давним связям Белого замка с Колонией Солар. Именно такое заклинание стремилась создать принцесса. До нашей встречи, -- чисто теоретически, ведь в человеческой ипостаси она не могла напрямую использовать свою природную магию (то что ей все же удалось наложить на себя скрывающее плетение на ее основе можно смело считать впечатляющим и столь же исключительным достижением). Ее расчеты, проведенные чрезвычайно тщательно и проверенные не один раз, показывали, что изменение формы при помощи морфозаклинания, основанного на магии единорогов, не вызовет такой дискомфорт. Мои знания в этой области лишь подтверждали ее правоту. На превращение теоретической концепции и тщательных расчетов принцессы в первое готовое заклинание нам понадобилось не больше часа. Без моей помощи принцессе понадобилось бы несколько дней. О морфомагии всех разумных рас родного мира она знала, казалось, все. Теорию преобразования заклинаний для изменения энергоосновы Наи'ней тоже изучила прекрасно, пользуясь открытой информацией Академии СКМ (маги Найлара никогда прежде не интересовались этой областью магического искусства). Мне осталось лишь компенсировать недостаток практического опыта и наглядно продемонстрировать то, что очень трудно изложить, и еще труднее понять чисто теоретически. Имея в своем распоряжении возможности Ключа и Источника Серого Пламени, я всегда интересовался преобразованиями магических энергий и структур не меньше, чем морфомагией. Прежде всего потому, что почти любые теоретические знания мог легко применить на практике. Искренний интерес принцессы, ее детская радость от понимания нового и восхитительная легкость с которой она воспринимала новые знания, подарили мне вдохновение. Демонстрируя приемы преобразования заклинаний на основе давно привычных мне стихий и энергий, я тут же преобразовывал эти заклинания, сплетая их на основе магии единорогов, мысленно удивляясь той легкости, с которой это у меня получалось. Конечно, у меня были необходимые знания, навыки и магические возможности, иначе вдохновения было бы мало, но при других обстоятельствах те же преобразования потребовали бы от меня гораздо больше времени и усилий. Мне пришлось бы решать ту же задачу формально. Глядя в сияющие восторгом глаза принцессы, я не думал об этом. Решения казались очевидными. Действия были быстрее мысли, оставаясь при этом вполне совершенными с теоретической точки зрения. Менее талантливому магу, чем Наи'ней трудно было бы научиться чему-либо, наблюдая за моими действиями. Принцессе их смысл казался столь же очевидным, как и мне самому. Мне редко приходилось что-либо объяснять. Она чувствовала смысл происходящего, и ее теоретические знания соединялись с этим пониманием гораздо быстрее, чем это могло произойти на сознательном уровне. Спонтанное практическое занятие обратилось стремительной игрой, в которой мы понимали друг друга почти без слов, получая от этого огромное удовольствие. В какой то момент принцесса просто кивнула и начала плести полиморфическое заклинание на основе магии единорогов так легко и стремительно, словно оно было одним из многих известных ее народу и выученных ею давным-давно.
Это была изящная и совершенная интерпретация простого и надежного заклинания, созданного человеческими магами Найлара, с одной гармонически адаптируемой конечной формой. В последний момент принцесса развеяла плетение. Я молча склонил голову, выражая свое восхищение. Единорожка улыбнулась мне благодарной, совершенно счастливой улыбкой и исчезла в серебряной вспышке изменения формы. Я последовал ее примеру. Приняв на мгновение форму единорога, я вновь принял человеческую форму уже без одежды. На мне осталось лишь орденское снаряжение. Принцесса появилась из серебряной вспышки полностью обнаженной. В первое мгновение я почти задохнулся, любуясь красотой ее тела, ведь я еще не видел ее обнаженной в человеческой форме. Улыбнувшись мне озорной, веселой улыбкой, принцесса вновь начала плести заклинание превращения. Я последовал ее примеру. Мир исчез в серебряной вспышке, точно так же как при обычном изменении формы с помощью магии единорогов. Через мгновение мы стояли друг против друга в облике найларских кентавров. Гармоническая адаптация конечной формы, заложенной в заклинании, позволившая нам использовать одно и тоже заклинание, несмотря на различие пола, сделала намного больше. Теперь облик принцессы одновременно вобрал в себя всю красоту и совершенство ее природной и человеческой форм. Найларские кентаврицы очень красивы, но их красота и совершенство совсем иные, как и природная магия найларских кентавров. Гармоническая составляющая заклинания подчинилась законам магии единорогов, как и предполагалось. Лоб принцессы по-прежнему украшал витой серебряный рог. Теперь он стал чуть длиннее, гармонично дополняя облик кентаврицы. Мой облик тоже представлял собой совмещение форм, только волосы стали длиной до плеч, подчиняясь гармонической адаптации формы. Кольцо посоха вновь оказалось ближе к концу моего удлинившегося рога, а лента мантии теперь охватывала талию моего торса.
После превращения нам с принцессой стало тесновато в лаборатории. Мы одновременно сделали по короткому полушагу, преодолевая разделяющее нас расстояние. Прижавшись друг к другу, мы начали целоваться, вкладывая в каждое движение губ все мастерство и опыт. Теплые ладони принцессы заскользили по моей человеческой спине. Я нежно обнял ее изящный торс и осторожно прижал к себе. Она прижалась ко мне в ответ. Ее небольшие, упругие, идеальной формы груди оказались зажаты между нами, позволяя мне почувствовать их совершенство. Небольшие твердые соски ощутимо уперлись в мою грудь. Некоторое время мы продолжали целоваться, лаская друг друга. Наше желание и возбуждение быстро росло. Нам обоим хотелось большего, но в облике кентавров мы с принцессой занимали почти все свободное пространство в небольшой лаборатории.
Отстранившись, мы обменялись понимающими взглядами и одновременно рассмеялись. Принцесса плавно вскинула руки над головой. Ее губы шевельнулись, почти беззвучно произнося слова заклинания, и между нами замерцал изящный овал двустворного эльфийского портала. По ту сторону мерцающего овала просматривался просторный зал, отделанный белыми резными панелями из полированного дерева, устланный пушистым белым ковром, -- центральное помещение покоев принцессы. Магические светильники на стенах заливали зал мягким белым светом, ярким, но не режущим глаз. Мы одновременно шагнули в мерцание портала.
Створы этого двустворного портала, как и полагается, соединялись крест на крест. Шагнув в зал сквозь полупрозрачное мерцание, мы с принцессой оказались стоящими спиной друг к другу, на прежнем расстоянии. Принцесса развеяла портал. Мерцающий овал за нашими спинами исчез.
Я с интересом оглядел зал. Здесь вполне могло хватить места для любовных утех нескольких пар кентавров или единорогов, причем изящная эльфийская мебель, расставленная по всему залу в кажущемся беспорядке со вполне эльфийской же утонченностью, не стала бы при этом помехой. Скорее наоборот. Кентавры большие мастера использовать предметы мебели, или элементы ландшафта, для получения максимального комфорта и удовольствия во время любовных утех, тем более, если партнер, или партнерша принадлежат к другой расе (у большинства кентавров это считается нормой).
Я развернулся к принцессе, обогнув при этом небольшой резной столик. Мы подошли друг к другу ритуальным танцующим шагом, который служит у кентавром прямым приглашением к любовным утехам, и возобновили прерванные ласки. На сей раз, мы целовались лишь несколько мгновений. Сделав плавный шаг в сторону, я скользнул вдоль лошадиного тела принцессы, прижимаясь к нему своим. Я наклонился и прижался торсом к ее лошадиной спине, лаская ее ладонями. Принцесса тоже легла своим торсом на мою лошадиную спину, соединяя человеческие ласки со страстью любовного танца, в котором сплелись наши лошадиные тела. У нее не было опыта любовных утех в облике кентаврицы, но богатейший эротический опыт, приобретенный в человеческой ипостаси, и инстинкты кобылы единорога, вполне компенсировали это. Медленно и плавно танцуя прекрасный древний танец двойных ласк – танец любви кентавров, мы одновременно достигли ласками ягодиц друг друга. Я вновь прильнул губами к бархатным половым губкам принцессы, ритмично моргающим в настойчивом приглашении, привычно скользнув оказавшейся ниже рукой между задних ног кобылицы к ее теплому восхитительно нежному вымени. Нежно лаская вымя кентаврицы, свободной рукой я начал ласкать ее анус. На сей раз принцесса имела возможность ответить мне ласками. Лаская ее, я почувствовал ее поцелуи на своих ягодицах. Одной рукой принцесса скользнула между моих задних ног и начала ласкать мою мошонку, -- при этом она приподнимала ее на ладони, легонько раскачивала, заставляя меня явственнее ощутить ее размеры и вес, пыталась стиснуть в ладони, -- второй рукой она скользнула мне под брюхо и начала ласкать мой ритмично раскачивающийся пенис, уже достигший полной длины. Чувствуя волну сладкой щекочущей дрожи, пронзающую мое лошадиное тело при каждом движении рук принцессы, я отвечал ей более настойчивыми ласками, заставляя тело партнерши вибрировать сладкой дрожью одновременно с моим.
Шагнув в сторону передними ногами, принцесса несколько отстранилась. Зная, что она хочет сделать, я вздрогнул в предвкушении нового наслаждения. Схватив ной пенис обеими руками ближе к концу, принцесса решительно потянула его в строну, прижимая к моему брюху и заставляя изогнуться дугой. Испытанное впервые, такое ощущение кажется слишком сильным и необычным, но достаточно привыкнуть к нему, и оно начинает доставлять огромное удовольствие. Поэтому, среди кентавров миньет популярен именно в таком варианте. Еще одно серьезное преимущество этой, традиционной для кентавров, позиции в том, что ласки могут оставаться взаимными. На самом краю сознания на мгновение вспыхнула мысль о том, откуда это прием известен принцессе, но как только ее губы коснулись головки моего члена, все мысли были сметены волной предельно острого наслаждения. Она нежно, почти робко касалась губами огромной для ее человеческих губ головки, потом ее язык коснулся мочеполового канала. В начале легкие, эти ласки быстро стали более настойчивыми. Привычно сдерживая волну оргазма, я продолжал нежно, но настойчиво целовать гениталии кентаврицы, вздрагивая от ее ласк. Внезапно принцесса удивительно ловко ухватила головку моего члена ртом. Сильно сжав мой пенис руками она втолкнула его в рот настолько, насколько это было возможно, легонько сжала зубами и начала ласкать его ладонями по всей длине стремительными легкими движениями. Только опыт, и навыки мага позволяли мне сдерживать немедленное наступление оргазма. Я не только стремился продлить это невероятное наслаждение, -- мощное и утонченное, -- я отчетливо чувствовал, что моя партнерша хочет сделать что-то еще и мне очень хотелось дать ей такую возможность. Внезапно мир заслонила серебряная вспышка. Принцесса сменила форму. Она исчезла лишь на мгновение. Когда погас серебряный свет мои губы вновь коснулись половых губок кобылы, истекающих любовным соком. Я не успел сколь ни будь переменить позу, мне осталось лишь возобновить ласки. Мой член был все так же сильно изогнут в сторону и вверх. Теперь его игриво сжимали зубы кобылы. Принцесса приняла исходную форму. При этом полиморфическое заклинание, которое она наложила на себя в лаборатории, исчезло бесследно. Единорожка фыркнула, лаская мой член теплым дыханием, потом ловким движением захватила в рот изрядную его часть и вновь ощутимо сжала зубами, уже гораздо ближе к основанию. Большой сильный язык кобылы начал ласкать мой член, теперь куда ощутимее, чем нежный маленький язычок кентаврицы. Ласки принцессы стали настойчивыми, она начала ритмично двигать головой вверх вниз, сильнее изгибая мой член и каждый раз сжимая его зубами. Несколькими точно рассчитанными движениями языка во влагалище кобылы я довел ее возбуждение до предела. Ее тело сотряс мощный оргазм, и мне в рот из глубины сведенного сладкой судорогой влагалища ударила мощная струя любовного сока. Я с наслаждением кончил кобыле в рот, позволив сладкой судороге пронзить мое тело. Мои руки, повинуясь привычке и опыту, продолжали ласкать кобылу, усиливая ее оргазм, пока она глотала мою сперму. Каждый новый глоток возбуждал ее еще сильнее, и я с наслаждением напрягал все силы, стремясь отдать все до последней капли.
Кобылица выпустила мой член только тогда, когда он изрядно уменьшился в размерах. Оглянувшись, я увидел, как она облизнулась. На ее бархатных губах играла легкая довольная улыбка. Исчезнув в серебряной вспышке, принцесса приняла человеческую форму. Она вновь была обнажена. Даже после мощного оргазма, красота ее обнаженного тела мгновенно возбудила меня. Сейчас это вполне устраивало меня. Принцесса явно жаждала продолжения, при чем как можно быстрее. Мгновение я полагал, что она вновь воспользуется заклинанием и примет форму кентаврицы, но веселый блеск в глазах принцессы подсказал мне, что я ошибаюсь. Улыбнувшись мне озорной улыбкой, обещающей нечто необычное, принцесса скользнула мне под брюхо стремительным, гибким и невероятно красивым движением. Встав на колени, она вновь принялась ласкать и целовать мои гениталии. Развернувшись торсом в пол оборота и наклонившись в сторону, я получил возможность любоваться каждым ее движением. Это великолепное зрелище возбудило меня не меньше, чем поцелуи и ласки принцессы, полные нежности и мастерства.
Как только мой пенис обрел полную твердость, принцесса вскочила на ноги, одновременно выскользнув из-под меня, и вновь произнесла заклинание, принимая форму кентаврицы. Мы вновь начали любовный танец кентавров. На сей раз, дождавшись когда принцесса прервет ласки моих гениталий, я оторвался от ее половых губок, вновь истекающих любовным соком, и завершил традиционный полукруг ласк, зайдя сзади и развернувшись.
Я начал ласкать ладонями задницу кентаврицы. Руки кентавра, гораздо более сильные, чем руки человека, позволяли мне без особых усилий массировать могучие мышцы ее ягодиц, помогая кобыле расслабиться, одновременно мягко возбуждая ее, пробуждая и усиливая желание отдаться, не столько ради продолжения рода (кентавры применяют такой массаж, прежде всего, чтобы помочь партнерше пробудить возбуждение вне сезона), сколько ради чистого наслаждения, не имеющего последствий. Тело темпераментной молодой кобылицы среагировало почти мгновенно. Она широко расставила задние ноги, несколько отставив их назад, красиво прогнула спину, и опустила круп, приняв позу предельной готовности. Ее роскошный хвост взлетел вверх, рассыпавшись по моей человеческой груди. Благодаря опыту я легко уловил наиболее благоприятный момент.
Опершись ладонями о круп кентаврицы, я приподнялся на задних ногах, сделал шаг вперед и лег на спину партнерше. Разуметься, я мог бы не опираться на руки, но у кентавров считается классическим именно такой вариант садки. Он возбуждает большинство кентавриц и очень многих кобылиц других иквеноидных рас. Перенеся на спину кобылицы ровно столько своего веса чтобы доставить ей удовольствие, я мягко вошел в ее требовательно моргающее влагалище, переполненное любовным соком. Мой член скользнул вперед с предельной легкостью. Я сделал еще шаг вперед, плотнее обхватил бока кобылы передними ногами, и начал двигаться короткими, плавными фрикциями, не слишком сильными, чтобы удержать возбуждение кобылицы ниже пика, выиграв время для мягкого наслаждения новых взаимных ласк.
Я наклонил торс вперед и вниз, принцесса откинулась назад, и мы вновь начали целоваться. Мои руки заскользили по ее человеческому торсу, лаская подтянутый, мускулистый, но совершенно расслабленный живот с небольшим красивым пупком; небольшие упругие груди с маленькими твердыми сосками. Принцесса нежно гладила спину моего человеческого торса. Наслаждение накрыло нас мягким, теплым, ласковым морем, согретым взаимной нежностью и желанием близости. Магия единорогов, наполняющая наши тела, рассеивала усталость, позволяя забыть о ней. Время словно исчезло. На сей раз, оргазм получился мягким, но от этого не менее сладостным. Он стал вспышкой предельной нежности, рожденной взаимными ласками.
Когда мой член полностью расслабился, я мягко спрыгнул со спины принцессы. Удар копыт моих передних ног о толстый ковер прозвучал глухо, почти неслышно. Принцесса развернулась ко мне гибким изящным движением. Она буквально светилась глубоким, спокойным удовольствием. Долгие, нежные ласки и рожденный ими мягкий оргазм, подарили ее темпераментной натуре неведомое прежде чувство покоя. Я испытывал то же ощущение. На сей раз, оргазм не прервал наслаждение близостью. Я словно все еще обладал принцессой, а она наслаждалась этим, отдавшись мне. Впервые, с момента нашей встречи мы могли смотреть друг на друга, не испытывая возбуждения. Только сейчас я получил возможность просто любоваться совершенной красотой принцессы.
Бросив взгляд на отделанный золотом циферблат небольшого механического хронометра, использующего магические элементы конструкции для приведения в движение всего механизма и для коррекции его хода, Наи'ней улыбнулась и направилась к одной из двустворчатых дверей зала, сливающихся с белой отделкой стен.
– Пойдем, Этау.
Я направился следом за ней. Подойдя к двери. Принцесса коснулась ладонью прозрачного кристалла, вделанного в полотно двери чуть ниже посеребренной рукоятки. Кристалл-сердечник среагировал на параметры астрального тела принцессы. Магический замок-автомат покладисто щелкнул, открываясь. Принцесса толкнула высокие створки и шагнула вперед. Эта дверь, как и большинство дверей в Белом Замке, была рассчитана на вторую ипостась единорогов (человеческий, или эльфийский облик), но, в силу законов архитектурного стиля зала, она вполне подошла принцессе в облике кентаврицы.
За дверью обнаружилась спальня, выдержанная в том же стиле, что и центральный зал покоев принцессы. Большую часть комнаты, небольшой, по дворцовым меркам, занимала обширная прямоугольная кровать, под белоснежным балдахином. Массивность его резных стоек из белого дерева и размеры самой кровати наводили на мысль, что при желании принцесса вполне могла бы расположиться на ней в своей исходной форме, или в облике кентаврицы, -- при чем даже не в одиночку, но она приняла человеческую форму, по-прежнему оставшись обнаженной. Понимая, что ей хочется как можно дольше сохранить ощущение тепла, покоя и наслаждения близостью, длящееся, но хрупкое, я последовал примеру принцессы. Развернувшись, я закрыл высокие створки. Замок снова исправно щелкнул. Принцесса уже забралась под белое одеяло, созданное не без помощи магии, -- мягкое и невесомое, -- и выжидательно смотрела на меня. В ее улыбке светилась нежность нашей недавней близости. Скользнув под одеяло рядом с ней и ощутив прикосновение ее обнаженного тела, я испытал наслаждение, в котором не было возбуждения. Ощущение обладания, нежности, теплоты и ласки все еще длилось, это прикосновение лишь укрепило его, не позволяя исчезнуть. Тонкий ценитель эротических наслаждений, принцесса сделала все совершенно правильно без каких-либо объяснений, хотя вряд ли сталкивалась с чем-то подобным прежде. Едва слышные слова эльфийского заклинания, произнесенные принцессой, и магические светильники, освещавшие комнату, погасли. Принцесса прижалась ко мне всем телом, положила голову на мое плечо и почти мгновенно уснула. Ее серебряные волосы укрыли мою грудь мягкой волной, теплое дыхание стало ровным. Я осторожно обнял ее. Тело принцессы совершенно расслабилось, погрузившись в глубокий спокойный сон, полный ласкового, мягкого наслаждения и чувства взаимной нежности. Я закрыл глаза и погрузился в такой же сон, отличающийся лишь тем, что основой моего наслаждения было полное нежности и ласки чувство желаемого обладания, дарящего партнерше наслаждение. Для принцессы той же основой было поглотившее ее, осуществленное желание отдаться, даря и получая наслаждение, -- полное ласки и нежности.
Меня разбудило появление за второй дверью спальни, одной из фрейлин принцессы. Ощутив ее приближение на ментальном и магическом планах, я проснулся гораздо раньше, чем раздался осторожный стук в дверь. Меня переполняло знакомое чувство радостной бодрости. Тот особый, полный мягкого наслаждения, сон, в котором я провел эту ночь, очень ценен еще и тем, что пробуждение никогда не оставляет обиды прерванного удовольствия. Открыв глаза, я увидел, что принцесса тоже проснулась. Ее глаза смеялись. Она радостно улыбнулась мне. Ее переполняла та же бодрость, доставлявшая ей даже больше удовольствия, чем мне, ведь принцесса испытывала это состояние впервые.
– Доброе утро, Этау.
– Доброе утро, Наи.
Принцесса откинула невесомое одеяло и повернулась к двери, ведущей во внутренние помещения, противоположной той через которую мы попали в спальню.
– Спасибо, Неяа`не. Ты свободна.
– Вам не нужна моя помощь, Ваше Высочество?
– Теперь уже нет, Неяа. С утренним одеванием я прекрасно справлюсь сама.
Легким, стремительным движением принцесса вскочила на ноги. Полюбовавшись несколько мгновений своим обнаженным телом, она исчезла в серебряной вспышке изменения формы. Внимательно осмотрев себя уже в одежде волшебницы, принцесса удовлетворенно кивнула: «Вот и все. И пусть кто ни будь попробует забыть о том, что, согласно традиции, волшебница имеет право носить мантию везде и всегда. Ты не представляешь, Этау, сколько времени нужно, чтобы одеть самое простое из платьев, сшитых согласно придворной моде. Просто для того, чтобы выйти к завтраку». Я улыбнулся в ответ, одновременно выражая сочувствие и разделяя радость принцессы: «Не буду даже пытаться, Наи». Откинув одеяло, я вскочил, на ноги и последовал примеру принцессы.
Мы покинули спальню через дверь, ведущую в зал. Теперь он уже не казался столь просторным, как вчера ночью. Присутствие фрейлин, камеристок и нескольких молодых придворных из ближнего окружения принцессы создавало ощущение толпы, хотя в зале вполне могло поместиться еще довольно много народу. Появление принцессы в одежде волшебницы вызвало среди присутствующих явное замешательство. О том, что принцесса освоила смену ипостаси и изменение формы, еще вчера вечером знал весь двор, включая прислугу, но встретившие нас в зале явно не ожидали от принцессы пренебрежения ее привычным утренним нарядом. Наи'ней хватило одного взгляда, чтобы придворные поняли неуместность своего удивления. Обманчиво простая, совершенная красота ее белой мантии, на фоне роскоши нарядов придворных и фрейлин лишь подчеркивала неизмеримое превосходство ее внутренней силы и наследственной власти, которая никак не зависит от обстоятельств.
Заняв свое место во главе стола в небольшой столовой, примыкающей к центральному залу, принцесса жестом предложила мне занять место слева от себя. Молодому придворному в парадном мундире лейтенанта Серебряной Гвардии, прежде занимавшему это место, такое решение принцессы естественно не понравилось, но он воспринял его гораздо спокойнее, чем я ожидал. Заняв свободное место в дальнем конце стола, он сразу погрузился в непринужденный разговор с одной из фрейлин принцессы. Это не было демонстративной бравадой. Молодой гвардеец воспринял явную смену интересов принцессы, прежде всего, как возможность, вновь свободно ухаживать за любой понравившейся красавицей, ища новых эротических впечатлений. Исходя из того, что мне было известно о придворных традициях и нравах Белого Замка, я предполагал подобный исход, но только теперь я окончательно поверил в то, что положение официального фаворита принцессы, не создаст для меня множества проблем, неизбежных при иных обстоятельствах.
