User:GreyDragon/IBR2
{{#ifeq: User |User| Сторож | Сторож}}[[Title::{{#ifeq: User |User| Сторож | Сторож}}| ]]
{{#ifeq: | |
{{#ifeq: {{#ifeq: User |User| Grey Dragon | Grey Dragon}} | |
{{#ifeq: {{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}} | ||
Author: [[User:{{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}}|{{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}}]] [[Author::{{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}}| ]]
}} |
{{#ifeq: {{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}} | |
Author: {{#ifeq: User |User| Grey Dragon | Grey Dragon}} |
Author: [[User:{{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}}|{{#ifeq: User |User| Grey Dragon | Grey Dragon}}]] [[Author::{{#ifeq: User |User| Grey Dragon | Grey Dragon}}| ]]
}}
}} |
{{#ifeq: {{#ifeq: User |User| Grey Dragon | Grey Dragon}} | |
{{#ifeq: {{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}} | | Authors: ' |
Authors: [[User:{{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}}|{{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}}]]
}} |
{{#ifeq: {{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}} | |
Authors: {{#ifeq: User |User| Grey Dragon | Grey Dragon}} |
Author: [[User:{{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}}|{{#ifeq: User |User| Grey Dragon | Grey Dragon}}]]
}}
}}
}} {{#if:| — see [[:Category:{{{category}}}|other works by this author]]}}
Мне с детства нравилось коллекционировать «иждивенцев». Небольшой кибернетический модуль, -- круглая пластинка телесного цвета толщиной меньше миллиметра, -- каждый «иждивенец» содержит в себе тщательно обезличенный опыт человека прошедшего долгий путь самосовершенствования в том или ином деле: специализацию. Вернее ее основу, -- «иждивенец» не способен восполнить недостаток личного опыта в области специализации. Впрочем, меня это никогда не смущало.
Погрузится в мир новых знаний, мгновенно изменить восприятие окружающего мира и самого себя, просто сменив «иждивенца», прикрепленного к «лоцману» (компьютерному модулю с нейросвязью, закрепленному на виске любого нормального жителя не слишком отсталой планеты), что может быть интереснее? Особенно, если каждым «иждивенцем» пользоваться не слишком долго, тогда новизна впечатлений практически не притупляется.
К сожалению, слишком часто менять «иждивенцев» тоже нельзя. Любой из них сильно изменяет сознание под конкретную специализацию и слишком резкий переход от одного такого состояния к другому может кончиться очень плохо. Мне очень тщательно объяснили это, прежде чем доверить моего первого «иждивенца», и потом, когда я начал собирать свою коллекцию таких модулей, за мной тщательно следили, пока я не подрос достаточно, чтобы понять смысл запретов и предупреждений, связанных с «иждивенцами».
Моя родная планета Гегвей -- старый (колонизированный людьми одним из первых), индустриально развитый мир. Потягаться с нашим уровнем техники может разве что Касиония, да и то потому, что они торгуют со всей галактикой, прочно удерживая монополию в межзвездной торговле, и просто покупают все новейшие разработки, -- внедряя их затем у себя, -- есть конечно еще биоинженерия и технологии модификации тела, -- тут у кассионийцев тоже полная монополия. Но в остальном, вся передовая техника первоначально производится на Гегвее.
Хорошо жить на такой планете. Особенно, если твоя семья достаточно богата, и можно не задумываться о том, что сколько стоит, и где взять деньги на то, чтобы это заполучить. «Иждивенцы» новейших модификаций стоят очень дорого, но мне их просто дарили с тех пор, как я достаточно подрос, чтобы мне можно было доверить самостоятельное обращение с «иждивенцами», -- и одновременно проявила себя моя страсть к коллекционированию этих модулей.
У меня всегда была новейшая модель «лоцмана», способная максимально эффективно взаимодействовать с любой техникой, или мгновенно отыскивать любые сведения в информационном хаосе общей сети, руководствуясь даже не мысленной командой, а желанием -- стремлением сознания узнать что-либо, возникшим на самой границе подсознания. Я всегда пользовался этим, чтобы удовлетворить детский интерес (который мало менялся с возрастом), вспыхивающий с новой силой всякий раз, когда моя коллекция пополнялась новым модулем-«иждивенцем».
Я жил в странном, изменчивом мире разных знаний и способов восприятия объективной реальности с помощью этих знаний, -- который создавала для меня постоянная смена модулей-«иждивенцев». Программы виртуальной симуляции реальных практических задач различных специализаций надолго заменили мне «гепешки» (игры в виртуальной реальности с эффектом полного погружения), в которых проводили все свое время мои сверстники из достаточно богатых семей, где это считается нормальным, -- до определенного возраста: счастливое, яркое детство и минимум забот для родителей.
Но эти виртуальные тренажеры я использовал лишь затем, чтобы понять, почувствовать возможности каждого «иждивенца» и связанной с ним специализации. Затем я быстро терял интерес к каждому новому приобретению, как только первые, самые яркие впечатления от восприятия мира с помощью новых знаний, -- и понимание их возможностей и места в моей коллекции, -- прочно оседали в моей памяти. Я просто не видел смысла возвращаться к тому, что уже узнал, таким образом, понимая, что могу в любой момент вернуть себе эти знания и состояние сознания, которое связано с ними. В действительности это ощущение было единственной причиной моей страсти коллекционировать «иждивенцев», -- ни одна из специализаций, которые я узнавал с их помощью, не вызывала у меня интереса.
Многие модули, которые мне дарили, я вовсе никогда не подключал к «лоцману». Меня интересовали только научные специализации (прежде всего, основанные на четырех базовых науках, -- математике, физике, химии и биологии, -- их различных областях и сочетаниях) и множество инженерно-технических, либо позволяющих управлять той, или иной разновидностью сложной техники. Даже в детстве я отлично понимал, чего от меня ждут родители, -- поэтому «иждивенцев» связанных с экономикой, юриспруденцией и корпоративным управлением (во множестве их разновидностей) хранил в месте с остальной коллекцией, а проверить, пользуюсь ли я ими, родителям просто не приходило в голову.
Поскольку интересных для меня «иждивенцев» было не так уж много, а каждый новый я «осваивал» довольно быстро, много времени я все-таки проводил в гепешках, но при этом поступал с ними почти так же, как с «иждивенцами», меняя без особого интереса. Так продолжалось до тех пор, пока я достаточно подрос, чтобы полноценно играть в ЖеБолов (или «Железных Болванов») -- гепешку, посвященную сражениям ИБР (Индивидуальных Боевых Роботов): наиболее совершенных и смертоносных боевых машин моего времени.
Игра воспроизводит во всех подробностях «Стальные Игры», -- состязание команд боевых роботов, ежегодно проводимое на пустынной планете Сокта на специальной гигантской арене, выстроенной на окраине Волчьей Челюсти: единственного крупного города планеты. Благодаря межзвездной связи «Железные Болваны» с их виртуальным чемпионатом давно стали полноправной альтернативой «Стальным Играм» для тех, у кого есть мастерство пилота, -- или хотя бы врожденный талант, -- но нет денег на своего ИБРа для участия в «Играх». Со временем в этом виртуальном чемпионате появился свой призовой фонд, вполне реальный, хоть и не столь впечатляющий как в «Стальных Играх». Возможно, это даже более странно, чем многое другое в реальной жизни, но когда были написаны «Железные Болваны», история боевых роботов завершила первый виток спирали своего развития, -- ведь причиной создания первых ИБР была именно попытка воспроизвести боевые машины, давно существовавшие в виртуальных играх (по заказу сообщества богатых игроков-фанатов).
Сначала я играл в ЖеБолов так же, как в другие гепешки, но постепенно, незаметно для меня самого, они стали для меня страстью, -- первой настоящей страстью в моей жизни. С тех пор и «иждивенец» с программой «Мехвоин», перестраивающей разум под задачу пилотирования ИБР, надолго обосновался у меня на виске поверх «лоцмана». Возможность использовать настоящий военный модуль (который можно, тем не менее, купить вполне легально т.к. сам по себе он не опасен) вместо его программного аналога, встроенного в ЖеБолов, поначалу обеспечила мне подавляющее преимущество над многими участниками виртуального чемпионата в моей возрастной категории. Со временем оно ушло на второй план, но к тому времени у меня появился пусть игровой, но собственный опыт и уверенность в своих силах. Абсолютное спокойствие, в котором удерживал мой разум «мехвоин», стало единственным привычным состоянием, с которым я весьма неохотно расставался лишь для того, чтобы освоить новый «иждивенец» в своей коллекции с помощью программ-тренажеров, ненадолго сменявших бесконечные сражения в ЖеБолах. Это помогало мне сражаться до конца даже в заведомо безвыходных ситуациях, иногда вырывая победу даже там, где любые расчеты говорили, что это невозможно.
Фактически, я вырос в ЖеБолах, начав играть в эту гепешку на изломе детства и юности, хотя этого никто не заметил, как прежде не придавали значения моей растущей коллекции «иждивенцев». Инженерных знаний и навыков, ставших частью программы «мехвоин» (необходимых пилоту ИБРа как для понимания возможностей различных моделей роботов и другой военной техники, так и для ремонта своей боевой машины, -- с помощью запчастей, ручного инструмента и ремонтных роботов, -- если на базе нет специализированного автоматического ремкомплекса), вполне хватало, чтобы удовлетворить мое стремление к пониманию устройства сложной техники, из-за которого моим любимым подарком всегда были модули-«иждивенцы», -- поэтому в пилотском Коконе Жизнеобеспечения даже чисто виртуального ИБРа я чувствовал себя комфортнее, чем где бы то ни было, хотя я всегда ощущал себя именно пилотом, не подменяя мысленно свое тело огромным корпусом боевой машины. Программа психологического тестирования, встроенная в ЖеБолов и работающая автоматически, вне зависимости от желания игроков, ни разу не уличила меня в «дружбе с железным дровосеком» (так на сленге пилотов именовалась зависимость от пилотирования боевого робота, нежелание прерывать соединение с его бортовым компьютером и покидать КоЖи – Кокон Жизнеобеспечения), благодаря чему мое увлечение ЖеБолами так и осталось незамеченным для родителей и я мог проводить в игре столько времени, сколько мог выдержать физически.
По той же причине я всегда мог пожертвовать роботом, чтобы победить противника в одиночном бою, или выполнить задачу, поставленную перед командой к которой я присоединялся для очередного виртуального боя: для меня это не было своеобразным самоубийством, как для многих увлеченных игроков, которым так, ли иначе «наступил на ногу железный дровосек». В то же время, я всегда стремился сохранить доставшегося мне робота, -- как источник душевного и физического комфорта, не сравнимый ни с чем другим, -- не придавая при этом никакого значения тому, что ЖеБолы только гепешка, а мой робот – виртуальная симуляция, как и все остальное, кроме живых пилотов со всей галактики, играющих в эту игру.
Это давало мне преимущество над теми, кто стремился, прежде всего, показать свое мастерство пилота (мнимое, или реальное) и не обращал внимания на повреждения собственной машины в стремлении нанести как можно быстрее и как можно больше повреждений вражеским роботам. По той же причине моими любимыми очень быстро стали роботы, имеющие чисто лазерное вооружение. Уязвимые и неэффективные в ближнем бою (или в условиях активного противодействия с помощью противлазерных облаков-завес из наночастиц, рассеивающих когерентное излучение), они, тем не менее, сохраняли полную боеспособность в условиях затяжного боя, когда израсходование боеприпасов уравнивало с ними роботов с более мощным вооружением. При этом для таких машин лазеры являлись чисто вспомогательным вооружением. Их конструкция, системы охлаждения и, прежде всего, программы бортовых компьютеров (и навыки пилотов, привыкших полагаться на более тяжелое вооружение) делало их уязвимыми в конце боя (тем более, что их бронезащита, -- гораздо более мощная, чем у моих любимых моделей, -- в условиях командного состязания была, чаще всего, уже изрядно повреждена; а противолазерными завесами, висящими в воздухе независимо от движения робота, можно воспользоваться далеко не всегда). Естественно, в полной мере воспользоваться этим преимуществом можно только на неповрежденной машине, но мой своеобразный талант пилота, обнаруживший себя в ЖеБолах, позволял мне неким (непонятным даже мне) образом сохранить робота неповрежденным даже тогда, когда остальные машины на арене уже напоминали кучи железного хлама, различающиеся уже не столько формой, столько размерами. Как это у меня получалось меня не слишком интересовало -- важен был только результат. Точно я знал только то, что очень хорошо умею во время боя использовать любые укрытия: будь то выведенный из строя робот, груда обломков, или корпуса все еще сражающихся роботов (причем неважно, своей, или вражеской команды), -- причем делаю это всегда, совершенно не задумываясь.
Из-за этого долгое время многие считали меня трусом. Даже узнал я об этом именно потому, что кто-то из товарищей по команде обвинил меня в трусости и в доказательство продемонстрировал фрагмент записи боя со своего виртуального ИБРа. В тот раз капитан быстро поставил возмущенного пилота на место, продемонстрировав всей команде фрагмент записи, предназначенной для зрителей виртуального боя, на котором было четко видно, что, прячась за корпусом более тяжелого робота от вражеского огня, лазерами своего ИБРа я вполне успешно прикрывал его от шквального ракетного обстрела (с которым его собственная система маломощных противоракетных лазеров справиться уже не могла) и уничтожили его именно ракетами в тот момент, когда мне пришлось сменить укрытие потому, что пилот, увлеченный уничтожением вражеских роботов, упорно стоял на одном месте, не обращая внимания на ракетный обстрел.
Тем не менее, помимо желания победить и сохранить своего робота неповрежденным у меня возникло желание доказать, что ИБР с чисто лазерным вооружением – грозный противник для любого другого робота и на любой дистанции, а не специализированная машина поддержки, опасная на дальних дистанциях и предназначенная для боевых действий в составе полного звена роботов с разнотипным вооружением. Это заставило меня вызывать других игроков на дуэли и принимать поступающие вызов, чего я вначале избегал, полагаясь на спецификации полюбившегося мне типа роботов и отдавая предпочтение состязаниям в категории «звено-звено».
Вначале мне удавалось одерживать верх в дуэлях только с роботами со сравнимой бронезащитой: сказывался недостаток укрытий в условиях дуэльного боя на арене, который приходилось компенсировать постоянным маневрированием на пределе возможностей робота и точно рассчитанными прыжками для разрыва дистанции (благо в дуэльном бою в моем распоряжении была вся огромная арена, рассчитанная на сражение двух полных звеньев боевых роботов с возможностью разрыва дистанции и достаточно свободных маневров). При этом сложнее всего было рассчитать ресурс топлива прыжковых двигателей и износа бронезащиты до конца боя, подстраиваясь под характер и личную тактику противника, но постепенно и то и другое ушло на второй план, каким-то образом распределившись между моим собственным подсознанием и виртуальной имитацией бортового компьютера робота (управляемой, как и мой мозг, «мехвоином» в армейском «иждивенце»), полностью освободив мое сознание одновременно для управления роботом и наблюдения за ходом боя с отстраненной точки зрения тактика, чему очень способствовало то специфическое состояние, в котором удерживал мое сознание «мехвоин».
Постепенно, незаметно для меня, вызовы на дуэль от желающих сразиться на роботах со сравнимой бронезащтой стали поступать все реже, а мои вызовы все чаще отклоняли те игроки, которым уже приходилось сражаться со мной на дуэли, или в командном бою. Волей неволей мне пришлось бросать вызов тем, кто предпочитал пилотировать более тяжелые машины. При этом, вскоре, к моему удивлению, выяснилось, что, приобретенные ранее навыки, и привычка не задумываясь маневрировать на предельно возможной скорости в бою с более легкими (и более подвижными) противниками, -- одновременно ведя непрерывный обстрел лазерами (при этом столь же интуитивно решая как распределить их на группы и какую выбрать паузу между залпами, чтобы в полной мере использовать возможности систем охлаждения, не перегрузив их при этом), -- сводили на нет преимущество более тяжелых машин в бронезащите и вооружении. Бои получались затяжными, но тяжелой для меня была лишь первая их половина, когда приходилось думать, прежде всего, о том, как сохранить своего робота неповрежденным (что было для меня вполне привычно). Когда переставали стрелять РЗУ, полуразгонки (комбинирующие ускорение снарядов по принципу гаусс-орудий и пушек с пороховым зарядом), плазменные и гаусс-пушки, -- израсходовав боезапас, -- и начиналась дуэль лучевого оружия, противники либо сдавались, устав от бесконечных маневров, либо признавали поражение, лишившись оставшегося вооружения, которое мне удавалось рано или поздно уничтожить потому, что нужную схему обстрела в зависимости от модели робота противника я к тому времени мог вспомнить в любое время суток без помощи «мехвоина», или «лоцмана», не зависимо от того, чем был занят.
С того момента, как я, начав играть в ЖеБолов, раз и на всегда выбрал для себя ИБРов с чисто лазерным вооружением (воспринимая и изучая остальные модели роботов как вероятного союзника, или противника), мне очень мешало то, что таких ИБРов было всего два, и оба имели вертикальную компоновку гуманов и высоту десять и одиннадцать метров, что сильно усложняло использование укрытий во время боя, тем более, что залечь, сохраняя боевую эффективность эти роботы были не способны т.к. основное вооружение (12 средних лазеров «Молния») располагались в торсе (группами по 6 штук с каждой стороны от вертикальной оси) и только главный калибр (большие лазеры «Адская Плеть») были смонтированы по одному в руках роботов и хотя бы теоретически годились для стрельбы из положения лежа.
При этом более старый «Победитель» (из линии «Поступь Войны» компании «Нужный Размер» с планеты Сонгердан) и новый «Миссионер» (из линии «Право Первопроходца» компании «РобоТех» с моего родного Гегвея) отличались друг от друга так же, как остальные аналогичные роботы линий, к которым они принадлежали. Основным отличием машин новейшей линии «Право Первопроходца» была значительно усиленная (при аналогичной толщине и весе) нанокомпозитная броня «Альфа». Кроме того, бортовые ремонтные роботы-ревайверы (похожие на больших механических многоножек) заряжались ремпеной состоящей из нанороботов, что позволяло восстанавливать любые повреждения брони и внутренних систем в исходном виде до тех пор, пока имелась ремпена. Были значительно улучшены бортовые компьютеры и прочая электроника, но принципиальной разницы между «Победителем» и «Миссионером» не было. В этом я успел не раз убедиться на собственном опыте потому, что освященные временем традиции ЖеБолов оставляли за пилотом право специализироваться на одном типе роботов, но условия состязаний могли оговаривать использование более старых, или новых моделей, если они однотипны.
Когда я начинал играть в ЖеБолов, «кработов» (ИБРов негуманоидного типа с горизонтально расположенным корпусом на платформе торсового разворота, под которой расположены сгибающиеся назад ноги) с чисто лазерным вооружением не выпускала ни одна компания, производящая боевых роботов. Ближайшим по характеристикам считался сорокатонный многоцелевой «кработ» «Снайпер» из устаревшей линии «Поступь Войны». Он всегда нравился мне маневренностью и скоростью, но не настолько, чтобы предпочесть его 55-ти тонному «Победителю» (или «Миссионеру» с той же массой и несколько меньшей скоростью). Основное оружие «Снайпера» -- малая гаусс-пушка «Штрих» (которую мне пришлось бы осваивать с нуля), остальное вооружение – средние лазеры «Молния», которых всего шесть (включая две спарки в руках, заменяющие «Адские Плети», расположенные аналогичным образом у чисто лазерных роботов).
Не знаю, смог бы я водить «Снайпера», или нет. Когда до моего совершеннолетия осталось совсем немного, я стал всерьез задумываться о том, чтобы завербоваться в армию пилотом робота. Благо при этом учитывались и опыт, полученный в ЖеБолах (включая рейтинг и личные результаты игрока), и опыт взаимодействия с армейским «иждивенцем» пилота, под воздействием которого я к тому времени прожил не один год. Менять КоЖи боевого робота (не важно, игрового, или реального), -- в котором я провел часть детства и всю свою жизнь подростка, -- на аудитории одного из престижных учебных заведений Гегвея и вместо тактики боя ИБРов (точнее тактики лазерного ИБРа против любых других в любых количествах и сочетаниях, возможных в пределах ЖеБолов), успевшей стать образом мышления; на изучение экономики, теории кадрового управления и юриспруденции, чтобы затем стать винтиком (пусть на самом верху и с немалыми привилегиями) в механизме семейного бизнеса, я не собирался категорически. При этом смерть на поле боя в коконе боевого робота меня совершенно не пугала. Благо в ЖеБолах это стало делом привычным. И именно тогда (словно в ответ на мои не слишком веселые мысли) компания «РобоТех» выпустила на рынок нового ИБРа, получившего название «Сторож». Внесерийный средний кработ весом 40 тонн и высотой 8 м. Крейсерская скорость 76 км/ч при максимальной скорости 110 км/ч. Корпус защищен улучшенным вариантом НК-брони – «Альфа». Компоновка и форма корпуса были аналогичны моему любимцу среди «кработов» -- «Снайперу», но вооружение «Сторож» получил чисто лазерное. Двенадцать средних лазеров «Молния» были смонтированы в корпусе робота правильным многоугольником вокруг его горизонтальной оси. Батарея средних лазеров получила общую усиленную систему охлаждения и накачки лазерных стержней, что позволяет вести более частую и долгую стрельбу (при одинаковых внешних условиях) по сравнению с батареей из средних лазеров стандартной компоновки. Два больших лазера «Адская Плеть», -- главный калибр «Сторожа», -- смонтированы по одному в руках робота, что позволяет максимально эффективно работать мощным системам охлаждения, необходимым как стержням, так и системам накачки БЛ. Руки «Сторожа» смонтированы не снизу корпуса, как у «Снайпера», на которого он очень похож, а по середине высоты, что позволяет роботу поднимать руки над высоким бруствером укрепленной позиции, или естественным препятствием, используемым для защиты. Характеристики бронезащиты и бортовых систем «Сторожа» аналогичны «Миссионеру», но более высокая скорость и маневренность а так же совершенное вооружение, и компоновка «кработа», позволяющая укрыться там, где гуман укрыться не может, делают «Сторожа» гораздо более эффективным в одиночном бою и вполне пригодным для выполнения задач для которых предназначен «Снайпер», очень похожий на «Сторожа» внешне. Робот снабжен прыжковыми двигателями, аналогичными прыжковым двигателям «Миссионера» (которыми я, за годы игры в ЖеБолов, научился пользоваться очень эффективно, совершенно не задумываясь об этом), но смонтированными так же, как у «Снайпера», больше всего напоминающего «Сторожа» среди серийных кработов. Выигрыш внесерийного кработа в массе и скорости, по сравнению с «Миссионером», при одинаковом бронировании и возможностях бортовых систем, объяснялся, прежде всего, применением в его конструкции более совершенного оборудования, а так же тем, что общая система охлаждения и накачки двенадцати лазерных стержней весила куда меньше, чем двенадцать средних лазеров стандартной компоновки. Поскольку модель была новая, внесерийная и очень дорогая для среднего робота с однотипным вооружением, в стандартную комплектацию включили улучшенный пилотский комбинезон с изменяемым камуфляжем и интегрированным ПлеСком (Пленочным Скафандром) имеющим достаточно большой ресурс автономности. Так же в комплект поставки входит оружие пилота: вибронож «Коготь» и спаренный с нейростанером игломет «Универсал-100м», плюс поясной боекомплект батарей и игольных кассет к нему. Эта модель ИБР (согласно описанию, составленному специалистами «РобоТех») рассчитана не столько на закупку армейскими подразделениями, или частными военными формированиями, сколько на опытных пилотов, сумевших заработать достаточно денег, чтобы приобрести машину достойную их мастерства и боевого опыта. Либо на тех, кто напротив не имеет реального боевого опыта (и готов полагаться на возможности армейской модели «лоцмана» и «иждивенца» с программой «мехвоин», которые так же входят в комплект поставки), но обладает необходимой суммой денег, полученной тем, или иным способом, которую хочет надежно и выгодно вложить, подписав контракт пилота-владельца с одним из множества существующих частных военных формирований, тем самым обеспечив себя всем наиболее необходимым (в пределах довольствия пилота Индивидуального Боевого Робота) и определив свой образ жизни на многие годы вперед. В обоих случаях «Сторож» является идеальным выбором т.к. прекрасно подходит для выполнения рутинных, но хорошо оплачиваемых задач: прежде всего, охраны объектов и сопровождения конвоев в условиях, когда даже один средний ИБР можно считать «тяжелой артиллерией» в сравнении с вероятным противником, -- которые могут доверить и новичку, и уставшему от боев ветерану, ищущему покоя, но не желающему менять образ жизни пилота, ставший привычным за долгие годы службы. «Сторож» лучше других моделей подходит для одиночных действий вне состава звена ИБР, что наиболее вероятно при выполнении подобных задач. А так же задач фронтовой разведки в глубоком тылу противника, которые подойдут ветерану, ищущему достойное применение своему мастерству и опыту. Все это я понимал, возможно, лучше любого увлеченного игрока в ЖеБолов, мечтающего о собственном ИБРе, пожалуй, даже лучше сотрудников «РобоТех» составивших это лаконичное, но вполне информативное описание. Во всяком случае, как только виртуальная модель «Сторожа» была включена в ЖеБолов, я пересел на новую машину и первые же бои показали, что инженеры «РбоТех» явно недооценивают свое творение, -- судя по цене ИБРа и бурной деятельности, развитой вокруг него рекламным отделом компании. Частые залпы и длинные очереди «Молний», которые без труда выдерживали системы охлаждения и накачки лазерной батареи, стали очень неприятным сюрпризом для тех игроков, с кем мне трудно было тягаться на «Победителе», или «Миссионере». Но гораздо опаснее для моих противников было то, что на «кработе» я мог в любой момент прижаться к земле, используя самое незначительное укрытие (или просто пропуская над собой залп вражеских орудий), продолжая при этом вести полноценный огонь средними лазерами (используя две «Адские Плети» лишь в точно рассчитанный момент, для нанесения серьезных повреждений там, куда уже не раз попадали выстрелы «Молний»); а затем, резко выпрямив голенастые ноги робота, быстро сменить позицию, продолжая при этом стрелять. Тем не менее, шумная рекламная кампания «РобоТех» оказалась не эффективной. Новую модель ИБРа покупали достаточно редко, что меня совсем не удивило. Военные подразделения действительно предпочитали покупать для себя стандартных гуманов, выпускавшихся уже давно, хорошо известных техническому персоналу и не раз проверенных во множестве локальных войн и отдельных сражений, где задействовались боевые роботы. А среди пилотов, желающих иметь свого робота (и могущих себе это позволить), настоящих любителей лазерных ИБРов, вроде меня, было совсем немного. Кончилось это тем, что в ЖеБолах появилась отдельная ветвь чемпионата, спонсируемая «РобоТех», в которой призом победителю был новенький «Сторож». Она быстро обрела популярность, ведь о собственном роботе (не важно какой модели) мечтали большинство тех, кто постоянно играл в «ЖеБолов». При этом сложность для подавляющего числа игроков заключалась в том, что в этой ветви чемпионата сражаться с любым противником можно было только на трех моделях роботов: «Победителе», «Миссионере», или «Стороже». Тем не менее, конкуренция возникла вполне серьезная, и в первых чемпионатах у меня не было даже призрачных шансов выиграть: ближе к финалу между собой сражались уже только пилоты-ветераны с огромным боевым опытом. Естественно, я тоже сражался, пока это было возможно, но, прежде всего ради возможности учиться управлять «Сторожем» в бою с заведомо сильнейшим противником, что дало мне очень многое. Когда желающих заполучить «Сторожа» среди ветеранов не осталось, напряженность в этой части виртуальных Стальных Игр резко спала, но даже после этого выигрывали в основном соктийцы, что не удивляло никого из настоящих любителей ЖеБолов. Меня это тоже нисколько не удивляло и не тревожило (мне вполне хватало удовольствия от управления виртуальной моделью «Сторожа»). Но, когда до моего официального совершеннолетия осталось меньше года, и надо мной всерьез нависла перспектива сменить виртуальный КоЖи ИБРа на реальные учебные аудитории, а «иждивенца» с «мехвоином» на один из тех в моей коллекции, которые я ни разу не подключал к «лоцману», -- я впервые почувствовал, что сражаюсь не только ради управления ИБРом. Последний в моей жизни подростка чемпионат в ЖеБолах закончился как-то буднично, оставшись в памяти цепочкой ярких, но разрозненных картин. Возможно, мне просто повезло: тогда в чемпионате просто не было больше никого, кто сражался бы не ради демонстрации своего мастерства, победы, или приза «РобоТех», а так, как я, -- за собственную жизнь, точнее, за свой образ жизни, который я не хотел менять. Противники казались мне неуклюжими, действующими замедленно (словно ИИ в плохом симуляторе), совершая непростительные ошибки, но я отмечал это только самым краем сознания, полностью сосредоточившись на управлении роботом. От победы я не испытал ничего и виной тому было отнюдь не привычное воздействие «мехвоина» на мой разум. Столь же буднично закончились переговоры по «лоцману» через планетарную сеть Гегвея с представителем «РобоТех», который поздравил меня с победой и подтвердил, что я могу считать себя владельцем «Сторожа», но официально вступить во владение я смогу только после совершеннолетия. На что собственно я и рассчитывал. С того момента я перестал играть в ЖеБолов и все свое время посвятил освоению с помощью виртуальных тренажеров трех основных (помимо «мехвоина») армейских «иждивенцев» с программами «летун», «голем» и «боец», -- предназначенными соответственно для пилотов аэрокосмических истребителей (и более легких летающих боевых машин), бронепехоты в сервоскафандрах (более легких «Голлем-300» и тяжелых «Рекс-500», пригодных для боя в космосе) и с тяжелым ручным оружием, и легкой пехоты (причем программа последнего включала в себя управление наиболее распространенной стандартной военной техникой вроде бронетранспортеров, грузовиков и грузовых платформ различных типов и чисто боевых машин вроде неавтоматических моделей танков и мобильных зенитных установок), -- которые когда-то появились в моей коллекции по той же причине, что и «иждивенец» с «мехвоином» (имея достаточно денег, приобрести их можно вполне легально). Я прекрасно понимал, что в реальном бою в любой момент могу оказаться вне КоЖи своего ИБРа и готовился к этому как мог. С помощью «летуна» мне больше всего нравилось пилотировать самый тяжелый аэрокосмический истребитель производства одной из крупнейших военно-промышленных корпораций Гегвея, имеющий очень мощное вооружение, пригодное как для боя в космосе, так и для боя в атмосфере и для штурмовки наземных объектов и целей. Из бронедоспехов мне больше нравился трехсоткилограммовый «Голем», в котором я чувствовал себя вполне комфортно, благодаря одноименному «иждивенцу». А прикрепив к «лоцману» «бойца» я лучше всего чувствовал себя либо в легком пехотном снаряжении с лучевым карабином «Лакар» в руках, либо в одноместной кабине гусеничной ракетно-артиллерийской установки «Ведьма», способной эффективно обстреливать как воздушные, так и удаленные наземные цели, -- хотя для самообороны в ближнем бою ее оружие почти не пригодно: как и любая военная техника, кроме ИБРов, в современной наземной войне она считается всего лишь разменной монетой (что неудивительно, если сравнить стоимость самой дешевой модели ИБРа со стоимостью любой другой техники, применяющейся на поле боя). Бесконечные тренировки в военных виртуальных симуляторах быстро убедили меня, что война дело малоприятное. Особенно, если твой ИБР уничтожен, или ты вообще не успел, или не смог загрузиться в него перед началом боя. В какой-то момент мое желание заключить контракт пилота стало не совсем однозначным. Ведь помимо военных специальностей и семейного бизнеса существовало множество специализаций (которые я успел, по крайней мере, понять благодаря «иждивенцам» своей коллекции), не требующих постоянного риска. Да они не были интересны для меня настолько, как пилотирование «Сторожа», но, став достаточно взрослым, я понял, что могу предпочесть более спокойную жизнь техника, или инженера непредсказуемой жизни пилота, которая вполне может оказаться совсем короткой.
Последней каплей, вновь утвердившей мое решение, -- принятое вскоре после того, как я начал играть в ЖеБолов, -- как ни странно, стал подарок, который я получил от родителей в день совершеннолетия: новая разновидность «лоцмана», принципиально отличная от всех предыдущих моделей. Она словно специально была создана для того, чтобы дополнить мою коллекцию «иждивенцев» (ту ее часть, которую считал такой я сам), превратив ее в единое целое, что раньше было, к сожалению, невозможно.
«Лоцманский модуль «Сеть»» предназначен для параллельного подключения большого числа «иждивенцев». Он имеет надежно бронированный корпус в виде тонкой круглой пластины: тонкой на виске человека, но, тем не менее, массивной в сравнении с толщиной обычных «лоцманов» и модулей-«иждивенцев». Бронирование корпуса рассчитано так, что уничтожить его может только воздействие заведомо уничтожающее голову носителя. Внутри корпуса иметься небольшой (по человеческим меркам) отсек, объем которого, тем не менее, настолько велик в сравнении с объемом модуля-«иждивенца», что сам по себе не ограничивает количество модулей, подключаемых ко встроенному в бронекорпус «лоцману».
«Лоцманский модуль» имеет аппаратные возможности для объединения множества хранящихся в нем «иждивенцев» в единую сеть (отсюда название модуля) под управлением встроенного «лоцмана» армейского типа со специализированной операционной системой «Арахна М», разработанной на базе армейской «Плеяда Х». Это позволяет носителю использовать множество «иждивенцев» параллельно: либо мгновенно переключаясь между ними по мере необходимости (причем работа операционной системы «Сети» эффективно сглаживает переходы между разными состояниями сознания, делая такие переключения безопасными), либо одновременно – комбинируя их возможности специальными средствами встроенного «лоцмана» и его операционной системы.
При этом многократно усиленная, в сравнении с обычным «лоцманом», память «лоцмана» модуля «Сеть» позволяет по мере необходимости создавать для каждого подключенного «иждивенца» виртуальный двойник пользователя (личный динамический аналог «иждивенца»), накапливающий собственный опыт пользователя в работе с конкретным модулем. Это позволяет во многих случаях выйти на новый уровень действий в пределах конкретной специальности. Раньше такие двойники иногда создавали профессиональные пилоты ИБР на базе своих «иждивенцев» с программой «Мехвоин» (первоначальная идея и ее воплощение принадлежит пилоту с Сокты по имени Бола), но для других специальностей этот принцип не применялся до создания «Сети».
Средства операционной системы «Арахна М» позволяют в определенных пределах редактировать виртуальных двойников и, либо производить слияние (если это позволяет характер информации, хранящейся в образах), либо объединять их в единый образ по принципу виртуальной сети. Взаимодействие с «лоцманом» модуля и подключенными «иждивенцами» через этот образ позволяет пользователю действовать, принимая во внимание одновременно весь опыт, накопленный за время работы с «лоцманским модулем», на том уровне, на котором позволяет действовать наличие виртуального двойника.
При подключении каждого нового «иждивенца» «лоцманский модуль» создает поверх него нанопленку, уходящую краями в боковые стенки отсека хранения подключаемых модулей, на которой следующий «иждивенец» может закрепиться, следуя стандартной процедуре подключения к «лоцману».
Внешними системами (в частности программным обеспечением ИБРов) операционная система «Арахна М» распознается как армейская «Плеяда Х», на базе которой она разработана. При этом по умолчанию внешними системами распознается подключенный «иждивенец» соответствующей специализации. В частности, при стандартных настройках «Арахны» программным обеспечением ИБРа будет опознан подключенный к «лоцману» «иждивенец» с программой «Мехвоин», а программной начинкой пехотного бронедоспеха, -- «иждивенец» с программой «Голем».
Моя коллекция «иждивенцев» всегда казалась мне весьма внушительной (в конце концов, она включала аж четыре метаспециализации, которые я для себя еще в детстве окрестил, -- «Исследователь», «Мастер на все руки», «Пилот» и «Воин», -- причем я всегда дополнял любую из них каждым подходящим «иждивенцем», появляющимся на рынке), но, когда я уложил ее во внутренний отсек «лоцманского модуля», свободного места там осталось на удивление много, что очень меня порадовало, -- ведь принципиально новые «иждивенцы» (которыми нельзя заменить их устаревшие версии) появляются достаточно часто, а отказываться от любого элемента моей коллекции (пусть даже в перспективе), получив, наконец, возможность использовать ее как единое целое, мне хотелось меньше всего.
Сменив свой привычный «лоцман» на модуль «Сеть» (вместе с подключенными к нему «иждивенцами»), активировав, и настроив под себя, его операционную систем, я вдруг понял, что мой интерес к любой специализации в моей коллекции «иждивенцев» угас окончательно, ведь все, что мне было нужно в той, или иной специальности я мог теперь получить в любой момент по мере необходимости, а возможность создавать виртуальных двойников с помощью «Сети» позволяла быстро накапливать и эффективно использовать личный опыт в пределах любой специальности по мере использования принадлежащих ей знаний и навыков. Я окончательно понял, что только пилотирование ИБРа (причем именно «кработа» с чисто лазерным вооружением) привлекает меня само по себе, причем привлекает настолько, что я готов посвятить этому всю жизнь и никогда не пожалею об этом ни в бою без надежды на победу или спасение, ни в караульной службе (которую многие пилоты считают настоящим проклятием этой специализации), ни шагая вместе с конвоем (в любой, сколь угодно унылой местности), километр за километром одолевая новый, или давно знакомый маршрут со скоростью самой медлительной техники в колонне. При этом возможности моей коллекции «иждивенцев», объединенных «Сетью», сделают мою жизнь по настоящему счастливой, позволяя воспринимать окружающее с той глубиной и полнотой понимания (с точки зрения различных интересующих меня областей и отраслей науки и технического знания), которая будет наиболее комфортной для меня в тот, или иной момент времени. Возможно, эти знания и навыки, не имеющие прямого военного применения, помогут мне выжить на поле боя, но даже если и нет, они никогда не станут от этого менее ценными, -- ведь это мое восприятие мира. Которое мне совершенно не хотелось искажать, или дробить на части, посвятив себя какой-то одной конкретной специализации.
Закончив настройку «Сети» я испытал странное, прежде незнакомое чувство, что у меня уже есть все для абсолютного счастья, -- с моей, сугубо личной точки зрения. Это чувство туманило разум и даже привычное воздействие «мехвоина» не проясняло его, ведь в тот момент я не хотел этого и «Арахна» подавила действие «иждивенца», чутко следуя моему желанию, потому что я знал, -- в данный момент это мне ничем не грозит. Кроме того, мой разум был затуманен долгими тренировками в военных виртуальных симуляторах, когда боевые задачи сменяли друг друга непредсказуемо и со скоростью немыслимой даже в самой сложной реальной боевой обстановке.
Все, что произошло в тот день, я воспринимал сквозь этот серый туман, ставший неотъемлемой частью моих воспоминаний о первых шагах взрослой жизни. Звонок, уже с помощью нового «лоцмана», на армейский призывной пункт, ближайший к нашему дому в столице Гегвея. Короткий разговор с пожилым сержантом-вербовщиком (запомнившийся мне своей четкостью и лаконичностью), который подтвердил, что, заключив армейский контракт пилота, я не могу рассчитывать получить «Сторожа», поскольку машина внесерийная и не принята на вооружение, но если у меня уже есть собственный ИБР этой модели, то, заключив контракт пилота-владельца, я могу пилотировать его, пока робот не будет уничтожен (последнее замечание заставило меня мысленно расхохотаться, -- весело и немного нервно, -- за годы игры в ЖеБолов я научился сохранять своего ИБРа, по крайней мере, пригодным для ремонта, лучше, чем чему бы то ни было). Короткое ожидание, пока сержант звонил со своего «лоцмана», по сброшенному мной номеру, представителю «РобоТех» (присоединившемуся к нам в режиме видеоконференции в виртуалке моего «лоцмана»), который подтвердил, что мне действительно принадлежит внесерийный ИБР «Сторож» (как официальная награда за победу в турнире, объявленном компанией в рамках турнира ЖеБолов) и я могу в любой момент забрать его со склада на заводе-изготовителе, предварительно подписав бумаги для вступления во владение роботом.
Затем был первый в моей жизни приказ, -- сержант-вербовщик приказал мне собираться и ждать прибытия армейского флаера. Сборы не заняли много времени. Я знал, что моей основной и, при желании, единственной одеждой на службе будет пилотник (пилотский комбинезон), -- армейский устав для пилотов ИБР я знал достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в этом, -- поэтому я оделся так, как одевался всегда, собираясь выйти из дома. Вещей у меня не было вовсе: все что нужно, я смогу получить уже на службе в пределах довольствия пилота, а личных вещей, -- помимо «лоцманского модуля» с коллекцией «иждивенцев», надежно закрепленного на виске; ИБРа и того же пилотника, который мне еще предстояло получить вместе с комплектом поставки «Сторожа», -- у меня нет. Прочный пластиковый пенал со своей коллекцией «иждивенцев» (точнее теми из них, которые я ни разу не подключал к «лоцману») я оставил на столе рядом с компьютерным терминалом. Ставить родителей в известность о принятом мной решении я не хотел, и сказать им мне было нечего. Информацию о том, что я вышел из дома и сел в армейский флаер с эмблемой службы вербовки и номером вербовочного пункта, они смогут получить из записей видеоточек домашней охранной системы. Остальное было мне безразлично. Родителей всегда интересовали только прибыль и рост семейного бизнеса, который был безразличен мне.
Поскольку было раннее утро теплого солнечного дня начала лета, прилета флаера я ждал у просторной посадочной площадки возле дома. Когда камуфлированная грузопассажирская машина (оказавшаяся бронированной) приземлилась на нагретый солнцем бетон и открыла переднюю дверцу, плавно скользнувшую в сторону с тихим шипением пневматики, я забрался внутрь и устроился в кресле рядом с креслом пилота, ни разу не оглянувшись на дом, в котором прожил всю свою жизнь до этого дня. Затем был полет на армейском флаере (в моем тогдашнем состоянии показавшийся мне совсем недолгим), которым управлял молчаливый хмурый пилот в камуфляжной полевой форме со знаками различия капрала; посадка рядом с огромным складским ангаром на заводе компании «РобоТех» и долгая процедура вскрытия огромного транспортного контейнера с принадлежащим мне «Сторожем», расконсервации и проверки ИБРа.
При этом я наслаждался тем, что, благодаря своей коллекции «иждивенцев» (объединенных «Сетью»), наблюдая за действиями инженеров и техников, понимаю их глубже и полнее, чем любой из них понимает смысл своей работы. После недолгого разговора с начальником складской бригады инженеров и техников (убедившего его в том, что я действительно могу управлять «Сторожем» и отлично понимаю смысл технических процедур тестирования и калибровки бортовых систем робота), меня привлекли к работе с ИБРом, которую должен выполнять пилот, находящийся в КоЖи робота. Сменив, с молчаливого согласия капрала, свою гражданскую одежду на новенький пилотник с адаптивным камуфляжем (в режиме по умолчанию имеющим расцветку стандартного пехотного камуфляжа для условий горно-лесной местности, как и аналогичный слой на броне «Сторожа»), вложив в крепежные гнезда на бедрах «Универсал100м» (точно такой же, как в кобуре капрала, но абсолютно новый) и вибронож «Коготь», и прицепив к поясу боекомплект (на что капрал отреагировал молчанием и все таким же хмурым, но абсолютно спокойным взглядом), я шагнул на платформу подъемника и вскоре уже загружался в КоЖи любимой модели робота, не замечая какой-либо разницы от того, что это происходило в реальности, а не в виртуальном пространстве гепешки.
Когда завершилась процедура соединения нервной системы с бортовым компьютером «Сторожа» через «лоцман» и контур связи нейрошлема (причем операционка ИБРа благополучно распознала «Сеть» как новейшую армейскую модель «лоцмана» с операционной системой «Плеяда-Х» и подключенным «иждивенцем» с «мехвоином») и включилась система «взгляд бога», позволяющая пилоту ИБРа в буквальном смысле видеть (и воспринимать информацию неоптическими типами сенсоров) любым неповрежденным участком брони, я почувствовал привычную уверенность и остаток процедуры расконсервации робота провел с полным комфортом для себя, принимая активное участие в работе техников по мере необходимости.
Выгружался я из КоЖи «Сторожа» с гораздо меньшим удовольствием, чем загружался в него, но меня согревало и успокаивало понимание того, что теперь этот робот мой и никто не имеет права отнять его у меня, пока я сумею сохранить его неповрежденным, или пригодным для ремонта на базе. И при этом не имеет значения, что взбредет в голову непосредственному командиру, или любому другому офицеру любого ранга. В этом одна из привилегий контракта пилота-владельца, приведшая в армию очень многих пилотов вместе с их боевыми машинами.
Затем «Сторож» вновь был упакован в транспортный контейнер, но законсервирован не был. Во время снятия с консервации, уже находясь в КоЖи, я тщательно настроил под себя аппаратуру и программы взаимодействия робота с пилотом (благо за годы игры в ЖеБолов это, весьма своеобразное, искусство я успел усвоить в совершенстве), и теперь кому-то другому управлять им было бы весьма затруднительно. Зато мне такая настройка могла дать серьезное преимущество в бою, не раз позволявшее вырвать победу у более сильного противника на виртуальной арене ЖеБолов. Причем при пилотировании «Сторожа» с его подвижностью, компоновкой «кработа», новейшим компьютером и программным обеспечением, -- это проявлялось намного сильнее, чем когда мне приходилось пилотировать «Победителя», или «Миссионера». На мой вопрос, могу ли я сопровождать робота при транспортировке со склада на космодром, или военную базу, капрал коротко бросил лишь, что это, пока, не моя забота.
Потом мы вместе с капралом и водителем из заводского персонала погрузились в колесный кар, доставивший нас от склада к большому офисному зданию недалеко от ворот завода. Там, поднявшись на верхний этаж, мы пробыли довольно долго, пока составлялись бумаги на владение ИБРом, которые мне пришлось много раз заверять и вручную и электронной подписью с «лоцмана», после чего капрал собрал оформленные документы в хорошо защищенную папку и защелкнул ее на сложный электронный замок (знания из «иждивенцев» моей коллекции позволили мне в полной мере оценить степень ее защищенности, даже просто глядя на то, как капрал обращался с папкой), коротко бросив, что теперь принадлежащий мне робот – собственность вооруженных сил. Я естественно не возражал, хотя тон, каким это было сказано, мне не особо понравился и тяжесть «Универсала» в креплении на бедре вдруг показалась удивительно приятной.
От офиса до взлетной площадки, расположенной рядом с воротами, мы добирались пешком. Затем снова был перелет, показавшийся мне недолгим (но занявший немало времени, судя по таймеру в виртуалке моего «лоцмана») за время которого ни я, ни капрал не проронили ни слова. Из флаера я выбрался на небольшой посадочной площадке возле вербовочного пункта, ближайшего к дому моих родителей. Капрал так же молча проводил меня внутрь похожего на бункер здания, где доложил о прибытии тому самому сержанту-вербовщику, с которым я общался по «лоцману». Оставив папку с документами на ИБРа на рабочем столе сержанта, капрал привычно козырнул и молча вышел, развернувшись точно на плацу, выполняя команду «кругом».
После этого мы с пожилым сержантом остались в его кабинете вдвоем, что изрядно меня порадовало. Сержант не спеша вынул из печатающего устройства своего рабочего терминала отпечатанный заранее многостраничный контракт и положил его передо мной. Я заранее настроился на то, что прочитать его мне придется до последней строчки (ведь фактически, подписав контракт я отдавал свою свободу и жизнь на годы вперед в распоряжение армии огромного государства, объединяющего множество планет в разных звездных системах, в число которых входил и Гегвей, и я хотел знать на каких условиях принимаю такое решение), -- поэтому я лишь кивнул и погрузился в чтение. Сержант-вербовщик не торопил меня, погрузившись в какую-то работу на своем компьютерном терминале.
Когда я, в конце концов, прочитал контракт до конца, мы довольно долго обсуждали детали. Причем сержант отвечал на вопросы охотно, подробно и со знанием дела. Прежде всего, я уточнил, смогут ли родители выяснить мое место службы, на что сержант ответил однозначно, -- законным путем не смогут, -- добавив при этом, что «армейская трясина» прячет все настолько надежно, что никаких денег и влияния моим родителям не хватит, чтобы найти меня, если я не свяжусь с ними сам. Это меня успокоило и убедило в том, что я сделал правильный выбор, решив заключить именно армейский контракт, а не завербоваться в одну из частных военных компаний.
На остальные мои вопросы сержант ответил так же коротко и ясно, благодаря чему это не заняло много времени. Единственным, что меня смутило, было право на выбор предстоящего места службы из списка возможных, предоставленного сержантом, -- еще одна привилегия контракта пилота-владельца. Мне было все равно где служить, ведь большую часть времени я буду воспринимать окружающее из КоЖи «Сторожа», а в этом случае, до тех пор, пока мой робот исправен, остальное мне безразлично, -- это я знал совершенно точно по опыту многочисленных сражений в ЖеБолах, -- но выбирать место службы наугад, ткнув пальцем в предложенный список, мне категорически не хотелось, о чем я и сказал сержанту.
В ответ он улыбнулся в седые усы и с веселой насмешкой в глазах спросил, как я отношусь к тому, чтобы остаться служить на Гегвее. Мне захотелось молча покачать головой, но не верить тому, что сержант сказал об «армейской трясине» оснований у меня не было. При этом быстрый анализ (с помощью «иждивенца» специальности «системный аналитик») показывал, что нужно соглашаться. Природа Гегвея очень близка к «земному стандарту», наиболее комфортному для людей. К тому же здешний климат и прочие условия привычны мне с детства, мой организм формировался под их воздействием. Поэтому здесь мне будет комфортнее, чем на любой другой планете, столь же близкой к «земному стандарту». Проводить все время в КоЖи ИБРа я, при всем желании не смогу, значит нужно думать о том, что будет твориться снаружи.
Прочитав в списке описание места службы, которое предложил мне сержант, я выяснил, что это небольшая база (фактически, один подземный бункер средних размеров по военным стандартам) в глубине одного из лесных массивов на Гегвее. Она хорошо замаскирована и охраняется взводом легкой пехоты с приданной бронетехникой (парой легких бронетранспортеров грузопассажирского типа и столь понравившейся мне «Ведьмой»). По штатному армейскому расписанию ИБРам на такой базе делать нечего, но в бункере расположен резервный передатчик межзвездной связи, имеющий важное значение в системе планетарной обороны. Поэтому на базе имеется усиленный техвзвод (не считая отделения связи и шифрования), бункер для ИБРов на два парковочных места и ПАРК (Полевой Автоматический РемКомплекс, предназначенный, прежде всего, для быстрого ремонта ИБРов в условиях боевых действий). При этом база сильно удалена от линий снабжения, а в условиях атаки на планету снабжение вообще прекратиться, -- основная защита базы ее тщательная маскировка и местоположение, почти никому неизвестное, -- поэтому в охранение включили чисто лазерных ИБРов, не зависящих от поставки боеприпасов, которых нужно значительно больше, чем запчастей и материалов для ремонта. Раньше это были «Миссионеры», но когда с армией начали заключать контракты владельцы ИБР «Сторож» было решено заменить «Миссионеров» двумя такими машинам, как более совершенными и приспособленными для боя в отсутствие поддержки звена. Тем не менее, база была не достаточно важной, чтобы отправить туда ветеранов, выигравших такие машины в турнире, объявленном «РобоТех». Решено было определить туда молодых пилотов, получивших опыт в ЖеБолах, выигравших свои машины тем же путем. Пока на базе имелся только один «Сторож». Командирской машиной охранной пары по-прежнему был «Миссионер».
Фактически, предлагая мне такое место службы, сержант выполнял прямой приказ штабного начальства, полученный всеми армейскими вербовочными пунктами, но это меня мало заботило, -- в любом случае я имел право выбрать место службы самостоятельно (скорее всего, именно поэтому армейским вербовщикам до сих пор не удалось найти второго владельца «Сторожа» для охраны этой маленькой, строго засекреченной базы, расположенной непонятно где). Гораздо больше меня заинтересовало, что пилот охраняющего базу «Сторожа» -- девушка на несколько лет старше меня (это я имел право знать, не подписав контракт и документы о неразглашении информации, связанной с секретным объектом) и именно она будет моим непосредственным командиром, если я соглашусь служить там. В этом случае пилота «Миссионера» переведут на новое место службы и перебросят вместе с роботом с базы еще до моего прибытия туда. Отлично зная, кто и когда побеждал в ЖеБолах в турнире, объявленном «РобоТех», я мог почти безошибочно определить личность этой девушки-пилота. Для этого мне не нужно было знать какую-то секретную информацию. Пожилой сержант естественно это понимал (он очень тщательно изучил мой рейтинг и личные достижения в ЖеБолах, прежде чем согласился подписать со мной контракт пилота-владельца) и был уверен (не безосновательно), что я могу согласиться именно по этой причине. Молодая девушка-пилот с Сокты, которой, судя по всему, предстояло в этом случае стать моим товарищем и командиром (в основном потому, что она служила в армии уже несколько лет и перед моим назначением ей вполне могли присвоить очередное звание, чтобы сохранить командную иерархию на базе) была красива и обладала легким, неконфликтным характером – к тому же, не склонна была отказываться от секса с другим пилотом (неважно какого пола), если признавала его мастерство. Во всяком случае, от виртуального секса со мной после дуэлей в ЖеБолах она не отказалась ни разу, и мы остались вполне довольны друг другом.
Это стало главным аргументом, заставившим меня принять решение, ведь покинуть секретный объект (даже имея формальное право на увольнительную), чаще всего невозможно, а завязывать близкие отношения лучше всего внутри звена, в котором служишь (даже если оно состоит всего из двух однотипных машин). Это давно доказано военной теорией и не раз проверено практикой. Именно по этому половая принадлежность пилотов звена (и их сексуальная ориентация) не считается секретной, даже если остальная информация о месте службы засекречена очень строго.
На окончательное подписание контракта времени ушло не меньше, чем на оформление документов на владение «Сторожем» (которые сержант тщательно прикрепил к оформленному контракту) и примерно по той же причине: мне приходилось подписывать и заверять с «лоцмана» каждый лист многостраничного контракта и многие по нескольку раз. Напоследок, сержант тщательно вписал в контракт серийный номер моего «Универсала», ставшего табельным оружием. Но на этом оформление не закончилось. Еще примерно столько же времени заняло чтение, а затем многократное подписание документов о неразглашении секретной информации, связанной с местом службы.
Зато после этого я стал счастливым обладателем нескольких файлов с наименее секретной информацией имеющей значение для пилота боевого робота (например, тип бункера базы, габариты стояночного бункера ИБРов и расположение выходов на поверхность, расположение пехотных казарм и ангаров боевой техники, номенклатура и количество запчастей к ИБРам и ремонтных роботов помимо ПАРКа, -- все это имеет важное значение для пилота, охраняющего базу, но мало чем может помочь нападающим потому, что эту информацию можно с высокой вероятностью вычислить исходя из армейских стандартов и типа конкретного объекта) и, прежде всего, досье своего будущего командира, в котором меня интересовало только имя. Убедившись, что я не ошибся, я позволил себе улыбнуться пожилому сержанту-вербовщику – об этой девушке я знал куда больше, чем пишут в армейских досье.
Пожалуй, из всех пилотов, которых я видел в бою на виртуальной арене ЖеБолов, именно с ней я хотел бы сражаться вместе, если помощи ждать не откуда и полагаться можно только на своих роботов, собственное мастерство и поддержку пехотинцев из охранения базы (которые мало что могут сделать даже вместе с приданной боевой техникой в сравнении с двумя ИБРами, но будут сражаться до последнего, -- просто потому, что хотят жить). И только с ней, из всех девушек, с кем я успел достаточно близко сойтись в виртуальной реальности, можно было достаточно комфортно провести не один год в казарме на засекреченном военном объекте, когда все эмоции и желания волей неволей замыкаются друг на друга.
Передав эти файлы на мой «лоцман», сержант погрузился в оформление моих документов армейского пилота ИБРа и еще долго не отрывался от своего рабочего терминала, но я отметил это лишь краем сознания, увлеченно изучая личное дело Джеди Танрел (вернее, той его части, которая была рассекречена для меня, как ее подчиненного) в виртуалке «Сети», которая нравилась мне куда больше, чем у прочих моделей «лоцманов», какие мне приходилось использовать (меняя их по мере появления новых). Все, что мне удалось почерпнуть из не слишком объемного файла, лишь подтверждало то, что я и так знал о Джеди. Что не могло не радовать. Зато чтение ее досье и кратких спецификаций по базе, которую нам предстояло охранять, помогло мне скоротать время.
В конце концов, сержант вынул из утробно гудящего блока рядом с печатающим устройством своего рабочего терминала мое удостоверение пилота: небольшую карту с инфочипом, выбитыми на самой карте наиболее важными данными и красочной эмблемой вооруженных сил на лицевой стороне (прежде всего, затрудняющей полноценную подделку карты). Папку с моими документами (превратившуюся в личное дело) сержант убрал в ящик стола, но я знал, что вся информация, имеющаяся в ней, хранится в инфочипе моей карты пилота. На время службы она становилась моим единственным документом. Гражданский паспорт, полученный несколько дней назад, весте с документами на владение ИБРом (полученными сегодня еще по гражданскому паспорту) стал частью личного дела.
Когда сержант протянул мне удостоверение, пластик карты был еще горячим, после недавней штамповки и нанесения специальной термокраски, облегчающей чтение выштампованных букв и цифр, и опять таки затрудняющей подделку удостоверения. Приняв карту из широкой ладони сержанта, я поблагодарил его (вполне искренне) и быстро пробежал глазами текст с обратной стороны карты. Имя, год рождения, место рождения (Гегвей), звание (рядовой), военная специальность (пилот ИБР), дополнительное поле «статус» (пилот-владелец), еще одно дополнительное поле (тип ИБРа и его серийный номер), табельное оружие («Универсал100М») и его серийный номер. И, естественно, мой личный номер, (выбитый вдоль длинной стороны карты), способный заменить все остальные данные.
Спрятав удостоверение в нагрудный карман пилотника (плоский, расположенный между обтягивающим комбинезоном и интегрированным в него ПлеСКом, но способный сильно растягиваться в случае необходимости, как и остальные карманы пилотского комбинезона) и застегнув герметичную пластиковую застежку (делающую щель кармана почти невидимой), я мысленно улыбнулся. Теперь я военный пилот и мое дело выполнять приказы. Остальное меня не касается. При этом статус пилота-владельца здесь ничего не меняет.
Затем мне пришлось ждать (сидя на пластиковом стуле у стены, таком же жестком и неудобном, как и тот, что стоял у стола сержанта) пока вернется капрал-пилот, которого сержант, скорее всего, вызвал с помощью «лоцмана» как только закончил оформлять мое удостоверение пилота. К моему немалому удивлению, капрал, привычно козырнувший сержанту, выглядел уже не столь мрачно и на меня посмотрел если не доброжелательно, то без прежнего подозрения.
Затем снова был перелет на бронированном армейском флаере, показавшийся мне недолгим (из-за моего состояния), -- хотя капрал за весь полет опять не сказал ни слова, -- закончившийся на большой посадочной площадке (на территории завода «РобоТех», где мы уже побывали в тот день) для орбитальных челноков (доставляющих грузы на межзвездные корабли-внешники) и больших грузовых флаеров, способных перевозить контейнеры с ИБРами. Один такой флаер, не слишком уступающий размерами грузовому челноку с внешника, стоял у края площадки, готовясь к взлету (судя по гулу турбин двигателей вертикальной тяги, который навалился на уши, словно бетонная плита, стоило открыться бронированной двери флаера, который пилот-капрал умело посадил совсем рядом с грузовой машиной). Спасаясь от гула турбин, мы с капралом бегом преодолели расстояние, отделявшее наш флаер от грузового, и ступеньки узкого выдвижного трапа, ведущего в пассажирский отсек, расположенный над грузовым.
Как только мы оказались внутри, бронированная дверь в борту флаера скользнула на место, отсекая гудение турбин. Капрал быстро шагнул к ближайшему креслу, сел и начал застегивать ремни безопасности. Я молча последовал его примеру (сев в соседнее кресло), причем справились мы с этой задачей почти одновременно, что по-моему удивило капрала (он ведь не мог знать, сколько я практиковался в виртуальной реальности, осваивая возможности «летуна» и прочих армейских «иждивенцев»). Когда мы надежно пристегнулись, капрал нажал клавишу на небольшом пульте интеркома (встроенном в подлокотник кресла), доложил пилоту о готовности и грузовой флаер вздрогнул, отрываясь от земли.
Уже в полете, капрал разрешил мне спуститься из пассажирского в грузовой отсек, где я придирчиво осмотрел транспортный контейнер со своим ИБРом (хотя понимал, что с новой машиной на заводе-изготовителе вряд ли что-то могло случиться), заодно убедившись, что системы связи и бортовой компьютер «Сторожа» отзываются на шифрованный вызов с «лоцмана». Я даже запустил экспресс тест операционной системы и основных систем робота (в основном, чтобы скоротать время полета, -- тем более, что иллюминаторы пассажирского отсека были задраены бронезаслонками, и подключаться с помощью «лоцмана» к бортовым камерам флаера я тоже не имел права, -- мы летели к секретному объекту), убедившись, что все сделанные мной настройки сохранились, а охранные системы ИБРа не зафиксировали вскрытие транспортного контейнера, или дистанционное воздействие с момента моего прошлого подключения к системе.
Перед посадкой мне пришлось снова подняться в пассажирский отсек и пристегнуться к креслу, о чем капрал заранее предупредил меня с помощью внутренней связи. Зато, отстегнувшись от кресла и вновь спустившись в грузовой отсек, я не смог сдержать счастливой улыбки. Как только флаер опустил кормовую аппарель для выгрузки контейнера с ИБРом, грузовой отсек наполнился светом летнего солнца и послеполуденной жарой вместе с волной горячего воздуха, даже на посадочной площадке пропитанного запахами леса. В тот момент я вдруг осознал, насколько люблю лето на Гегвее и природу родной планеты, не смотря на то, что вырос в городе. По настоящему комфортно вне КоЖи ИБРа я мог чувствовать себя только здесь. И то, только в теплое время года, но это все равно было гораздо больше, чем все, на что я мог рассчитывать на многих других планетах, колонизированных людьми.
Разгрузкой контейнера с ИБРом занимались экипаж флаера и инженеры техвзвода базы. Мне участвовать в этом не пришлось. Но я внимательно наблюдал за происходящим и стоящий рядом капрал не проронил ни слова, пока транспортный контейнер с моим «Сторожем» не оказался на нагретом солнцем бетоне посадочной площадки. После этого капрал быстро спустился по грузовой аппарели флаера и зашагал к бронедвери ближайшего пассажирского лифта, ведущего внутрь подземного бункера базы, приказав мне следовать за ним.
Сверху база выглядела как небольшая посадочная площадка для грузовых челноков и флаеров, огороженная сетчатым забором с «егозой» наверху, отгораживающим ее от густого смешанного леса, зеленеющего под летним солнцем. Естественно, по периметру посадочной площадки имелись ДОТы (в том числе для ИБРов и бронетехники) и автоматические огневые точки, но все это было очень хорошо замаскировано как от визуального, так и от других способов обнаружения, применяющихся в военном деле.
На скоростном лифте мы вместе с капралом спустились на нижний (жилой) горизонт бункера базы и, миновав пост охраны (двух пехотинцев в легком снаряжении с лучевыми карабинами «Лакар», висящими на ремне стволом вниз поперек груди), где нам обоим пришлось предъявить свои удостоверения, оказались в кабинете начальника базы. Престарелый полковник Ержин восседал в глубине кабинета за монументальным рабочим столом, а напротив него (в гостевом кресле) не менее комфортно устроилась Джеди Танрел в точно таком же, как у меня, пилотнике с пятнистым «лесным» камуфляжем, и знаками различия старшины. Обычно пилоты ИБРов имеют звание не ниже младшего лейтенанта, однако на нас, как не имеющих реального боевого опыта, это правило не распространялось: Джеди наверняка получила свое звание в тот же день, чтобы иметь официальное право командовать рядовыми.
По примеру капрала, коротко отдав честь, я, повинуясь жесту полковника Ержина, устроился рядом с Джеди во втором гостевом кресле перед его столом. Капрал остался стоять, но это меня не удивило. Он коротко доложил о том, что ИБР типа «Сторож» для доукомплектования охраны базы и его пилот-владелец доставлены. Затем передал начальнику базы папку с моим личным делом и, повинуясь жесту полковника, покинул его кабинет четким и быстрым шагом, выдающим многолетний опыт строевой службы.
Когда мы остались втроем, полковник официально представил нас с Джеди друг другу, сообщив мне, что молодая соктианка будет моим непосредственным командиром (фактически, командиром звена ИБРов, хотя в нем всего две однотипные машины), на что Джеди по военному коротко доложила, что мы достаточно хорошо знакомы и не раз сражались на арене виртуального аналога «Стальных Игр» как вместе, так и друг против друга. Мне осталось лишь промолчать, что я с удовольствием и сделал.
Полковник напротив очень заинтересовался ответом Джеди и довольно долго расспрашивал ее об этом. Причем в его вопросах чувствовалась стариковская забота, что меня обрадовало и успокоило, хотя я понял это далеко не сразу, как и то, что его забота была искренней. Меня полковник почти не расспрашивал, -- все, что ему было нужно, он успел узнать от Джеди, чему я был только рад.
Потом был подъем на пассажирском лифте с жилого уровня базы в ангар для ИБРов, вскрытие контейнера с моим «Сторожем», тестирование, и установка робота в парковочно-ремонтные фермы (конфигурацию которых инженеры техвзвода базы уже успели сменить на необходимую «кработу», хотя более высокий «Миссионер» покинул их всего несколько часов назад), причем всем этим Джеди руководила так, словно пол жизни командовала полноценным звеном ИБРов. Сразу после вскрытия транспортного контейнера я снова загрузился в своего «Сторожа» и за дальнейшей суетой в ангаре наблюдал с помощью бортовых систем, выполняя указания Джеди и инженеров техвзвода, поступающие с их «лоцманов» на мой, через системы связи моего ИБРа. При этом я мысленно улыбался: все это (кроме постановки робота в парковочно-ремонтные фермы) я сегодня уже проделывал на заводе «РобоТех», который стал казаться мне далеким, полустертым воспоминанием из другой жизни. Собственно, так оно и было, ведь утром я был гражданским и еще мог что-то выбирать. Теперь выбор был уже сделан на многие годы вперед, но я знал почему сделал именно такой выбор и не жалел об этом. Это было как раз то немногое, о чем командир базы расспросил меня достаточно подробно (прежде чем отпустил нас с Джеди, велев заниматься своим делом) и моими ответами, по-моему, остался доволен.
Когда два одинаковых ИБРа в пятнистом «лесном» камуфляже замерли в парковочных фермах небольшого двухместного ангара, и я вновь выгрузился из своего «Сторожа», завершив все штатные процедуры проверки, был уже поздний вечер. Этот день стал, пожалуй, самым длинным и насыщенным в моей жизни, прожитой к тому времени. Но жаловаться мне было грех. С наступлением ночи (и отбоем для дневной смены персонала базы) Джеди предстояло заступить на ночное дежурство, что давало мне возможность выспаться, чтобы утром сменить ее на несколько часов, после чего она, как командир (и пилот с большим опытом армейской службы) должна была присоединиться ко мне.
Вообще график дежурств у нас оказался плотным и довольно причудливым. ИБРов на базе было всего два, тем не менее, устав караульной службы требовал, чтобы хотя бы один из них всегда находился на дежурстве. Поэтому дежурить нам предстояло либо так, как сегодня, либо целый день (или ночь) патрулируя территорию базы вместе (после чего кому-то из нас выпадало одиночное дежурство) и так далее в разнообразных сочетаниях. Более того, нам предстояло регулярно отправляться в одиночные, или парные патрули, обследуя лес вокруг базы на предмет скрытой активности противника (для такой маленькой базы, -- которую, в случае чего, может защитить только скрытность, -- это конечно бред, но на Гегвее даже эта база находилась слишком близко к штабному начальству, ценящему написанные им же правила и уставы гораздо выше здравого смысла и человеческих жизней).
Все это Джеди рассказала мне уже после того, как мы вместе покинули ангар ИБРов и спускались в пассажирском лифте на жилой уровень базы. К тому времени мощный погрузчик уже давно уволок транспортный контейнер моего «Сторожа» (который до этого притащил в ангар с посадочной площадки через тщательно замаскированные ворота с мощными бронированными створками, ведущие на поверхность из просторного тоннеля с довольно крутым уклоном) на склад, расположенный рядом с ангаром, и уже ни что не напоминало о том, что мой ИБР был доставлен в ангар сегодня, а не неделю, месяц, или даже год назад. Техники спокойно без спешки суетились вокруг двух внесерийных машин (благо с момента появления первого «Сторожа» на базе они успели вполне с ним освоиться), усиливая это впечатление.
Предстоящее дежурство не помешало Джеди провести для меня своеобразную экскурсию в небольшом стандартном блоке казармы пилотов, за что я был ей очень благодарен. Такие жилые блоки я видел только в виртуальных симуляторах, осваивая «бойца», -- поэтому отлично знал, как выжить в своем отсеке, если посреди ночи начинается бомбежка, ракетно-артилерийский обстрел, или штурм базы; выбраться наружу и добраться до ангара с ИБРами (даже при разрушенных вертикальных и горизонтальных коммуникациях бункера базы), или просто на поверхность, если ангар уничтожен, -- но очень слабо представлял себе жизнь в продуманном, но тесном отсеке с единственной койкой, соединенном с такой же маленькой комнатой отдыха (заодно способной служить кухней), душевой, тренировочным классом (на этой базе имевшим всего два стандартных кресла-тренажера, мало чем отличающихся от игровых кресел привычных каждому любителю гепешек), небольшим (но очень хорошо укомплектованным) тренажерным залом и оружейной с легким пехотным оружием и снаряжением (на случай, если пилотам придется обороняться внутри базы, присоединившись к пехоте).
Джеди, напротив, успела давно привыкнуть к этому и как любая настоящая женщина придавала большое значение множеству бытовых тонкостей, на которые я просто не обратил бы внимания, доведись мне осваиваться в казарме самостоятельно, но когда о них рассказывала Джеди я вынужден был признать, что все это действительно важно и может сделать долгое существование в столь ограниченном пространстве значительно более комфортным и полноценным. Потом был первый в нашей общей жизни не виртуальный секс (благо пленки медицинских нанороботов внутри соответствующих органов надежно заменяли любые средства контрацепции и поддержания стерильности, и при этом совершенно не ощущались), который нам обоим понравился значительно больше виртуального. Джеди была темпераментна и, несмотря на возраст, весьма опытна, что и продемонстрировала мне точно так же, как свое абсолютное превосходство в решении бытовых вопросов (чему я был только рад), так что в сон я буквально провалился, не заметив того момента, когда Джеди выбралась из моей постели.
К утру я отлично выспался и команду «подъем» по внутренней связи базы воспринял вполне спокойно. Потратив минимум времени на завтрак (благодаря стараниям Джеди, объяснившей, что и как следует делать в такой ситуации на нашей миниатюрной кухне), я без труда уложился в норматив прибытия в ангар после побудки а затем загрузки в КоЖи ИБРа перед выходом на дежурство. У входа в ангар мы с Джеди обменялись приветствиями по закрытому каналу связи, и, через несколько минут, мой «Сторож» в одиночку шагал по периметру внутри ограждения базы, а я любовался красотой леса за проволочным сетчатым забором с помощью «взгляда бога». Как всегда в коконе ИБРа я чувствовал полный комфорт, но теперь, когда и машина (которую я ощущал как собственное тело, неощутимое в виртуалке бортового компьютера) и окружающая местность (которую «взгляд бога» позволял видеть во всех деталях, в недоступном современным системам виртуального синтеза количестве и разнообразии) это чувство было настолько глубоким и полным, что не поддавалось пониманию даже заядлого любителя ЖеБолов вроде меня, если он не испытал этого. Тем не менее, диагностическая подпрограмма «мехвоина» и аналогичный (но более сложный) модуль операционной системы «Сторожа» благополучно молчали, -- для меня это было нечто иное, чем дружба с «железным дровосеком».
Потом вернулась Джеди и наши машины шагали по нагретому солнцем бетону уже вдвоем, а мы с Джеди по закрытому каналу связи обменивались впечатлениями и обсуждали запутанные подробности и особенности караульной службы на этой базе, которую нам предстояло охранять еще не один год уже вместе.
Дежурства на территории базы походили одно на другое: вышагивание по периметру внутри сетчатого забора, -- менялось только время суток (снаружи «Сторожа» окружали то яркий солнечный свет и полуденный зной, то утренняя прохлада, то теплая летняя ночь с бесчисленными серебряными искрами звезд на черном бархате неба); и даты строчки календаря в виртуалке «лоцманского модуля». Но меня это не беспокоило. Мне вполне хватало того внутреннего комфорта, который я всегда испытывал в КоЖи ИБРа, подключившись к системам управления, и то, что моему роботу ничего не грозило (да и не могло угрожать, ведь Гегвей с его научно-технической и производственной мощью имел огромное значение для межзвездного государства, которому принадлежала планета, -- поэтому система планетарной обороны была чрезвычайно мощной, а пространство звездной системы прикрывала столь же мощная группировка кораблей военного флота, о чем с детства знал каждый житель Гегвея), лишь усиливало это чувство. Мне нравилось управлять ИБРом (тем более, своей любимой модели, принадлежащим лично мне и лишь временно сданным в аренду вооруженным силам при подписании контракта), привычно сосредоточив все свое внимание на этом, хотя вне боя в этом не было необходимости. Но многолетняя привычка (поддерживаемая «мехвоином» и операционной системой «Сторожа»), сформировавшаяся за годы бесконечных виртуальных сражений в ЖеБолах (в которых я научился побеждать именно таким способом) никуда не делась (скорее, она даже усиливалась, по мере обретения опыта реального управления ИБРом). Поэтому такие часы превратились для меня в своеобразную медитацию, совершенно лишенную мыслей, но наполненную впечатлениями и чувствами от мельчайших подробностей всего, что окружало мерно шагающего «Сторожа» и что я мог видеть одновременно с помощью системы «взгляд бога». Я не ожидал этого, но с радостью принял такое положение вещей и возможность получать удовольствие от службы, которую проклинали бы большинство пилотов. Мне не нужно было чувствовать собственный боевой потенциал и возможности «Сторожа» в реальном бою, чтобы чувствовать себя комфортно. В то же время я не боялся ни войны, ни внезапного нападения на базу некой диверсионной группой (что было очень маловероятно, но, тем не менее, все же возможно), -- зная, что готов и к тому, и к другому настолько, насколько это вообще возможно. Более того, я был рад, что этого боялись высокопоставленные штабисты. Иначе, мы бы не встретились с Джеди на этой маленькой базе, или вовсе не имели бы возможности покидать ее территорию.
Патрули в лесу вокруг базы были гораздо интереснее. Само по себе пилотирование ИБРа в окружении стволов могучих старых деревьев было сложной и не тривиальной задачей. Тем более, что я вполне мог позволить себе по возможности беречь подлесок и молодые деревья, чем и занимался все время в свое удовольствие, оттачивая свое мастерство пилота в новых, незнакомых условиях. Поначалу мы с Джеди уходили только в парные патрули (по приказу полковника Ержина, защищавшего и нас и его от возможных нападок со стороны штабного начальства), оставляя базу под охраной пехотинцев и бронетехники. Постепенно я один за другим изучал пронумерованные патрульные маршруты вокруг базы, проложенные по всем правилам военного искусства. Мы с Джеди искали и тщательно выбирали места для засад на случай боя в лесу, исходя из возможностей наших «кработов», в этом смысле значительно превосходящих «гуманов».
В сложившихся обстоятельствах, мы вполне могли доверить обнаружение активности вероятного противника автоматике ИБРов, что вначале позволяло нам сосредоточиться на обсуждении и проработке тактики боя в лесу (редкой и нетипичной дли ИБРов), чем мы и занимались до тех пор, пока Джеди убедилась, что каждый метр маршрутов патрулей я увидел собственными глазами (ведь посредство сенсорных систем ИБРа для пилота ничего не меняет) и накрепко запомнил увиденное. В пилотировании «Сторожа» в лесу я превзошел ее с самого начала. Джеди не умела растворяться в управлении ИБРом так, как это удавалось мне. В ЖеБолах она всегда побеждала решительностью, напором и отличным знанием тактики. К счастью такое превосходство с моей стороны ни сколько ее не задело. Ей достаточно было знать, что в бою мы будем на равных. С этим я не хотел, да и не мог бы, спорить, -- это действительно было так. За счет разницы в стиле боя и манере управления роботом мы с Джеди были пилотами примерно одного уровня, способными дополнить друг друга. Это однозначно подтвердили совместные тренировки в учебном помещении казармы с использованием виртуальных моделей наших роботов, базы и окружающей ее местности. Джеди была очень довольна, да и я тоже. В виртуальных сражениях мы раз за разом убеждались в том, что можем положиться друг на друга, а наши роботы (при умелом использовании) могут уничтожить много ИБРов противника (причем независимо от класса и вооружения) и еще больше живой силы и бронетехники прежде, чем будут уничтожены. Что давало вполне реальный шанс дождаться прихода подкреплений, даже сохранив свои машины в пригодном для ремонта состоянии (тем самым, сохранив статус пилотов-владельцев).
Когда была окончательно проработана система взаимодействия во время патрулирования вне периметра базы и система кодовых фраз, сигналов и обозначений, понятная только нам с Джеди, мы стали сменять друг друга во внешних патрулях (сначала днем, а затем и ночью). Это сильно упростило схему дежурств, сделав ее менее напряженной. Постепенно у нас появилось и время (которого по-прежнему было немного), и силы думать между дежурствами о чем-либо кроме отдыха. Впрочем, силы у нас были и раньше, ведь в КоЖи ИБРов, под бдительным присмотром медицинской составляющей систем жизнеобеспечения, мы скорее отдыхали, чем утомлялись. Ведь нам не приходилось сражаться (в этом смысле виртуальные тренировки в учебном классе казармы были гораздо более утомительны), а пилотирование ИБРов, само по себе, было любимым занятием, приносящим только удовольствие.
Конечно, при буквальном соблюдении требований устава караульной службы применительно к этой базе у нас не было никакой возможности проводить время вместе помимо совместных виртуальных тренировок и патрулирования территории базы, или ее окрестностей. Однако полковник Ержин действительно заботился о подчиненных (воспринимая их скорее как внуков, которых он очень любил, но не мог видеться с ними из-за службы на секретном объекте). С его негласного разрешения реальный график дежурств был давно составлен таким образом, что у пилотов (и пехотинцев взвода охраны, тоже не имеющих возможности сменяться по-человечески) между дежурствами, виртуалными тренировками и отдыхом в виде сна оставалось еще какое-то время на личную жизнь, -- тем более, что персонал базы был тщательно подобран с соблюдением равновесия полов, как и положено закрытым объектам.
До моего появления на базе любовником Джеди был пилот «Миссионера», -- ее непосредственный командир в звании младшего лейтенанта (не смотря на солидную выслугу). Это было вполне естественно. Тем не менее, я очень порадовался тому, что его вместе с роботом перебросили с базы куда-то еще сразу же, как только я подписал контракт: встретиться с ним даже мельком мне бы очень сильно не хотелось. У нас с Джеди все сложилось аналогично, разве что в служебном смысле наши роли поменялись местами. Зная темперамент, характер Джеди и ее ярко выраженную бисексуальность, я нисколько не удивился, когда она познакомила меня со своей постойной любовницей, -- удивительно красивой девушкой из отдела шифрования и связи.
И внешне, и по характеру она была полной противоположностью Джеди: хрупкая белокожая блондинка с длинными шелковистыми волосами (в противовес темнокожей соктианке с хорошо развитой мускулатурой и коротким ежиком черных волос, -- скорее упругих, чем мягких), она была воплощением спокойствия (особенно на фоне решительности и темперамента Джеди). При этом она была воплощением женственности. От нее всегда пахло изысканными духами (Джеди духами не пользовалась вовсе, хотя подруга не раз предлагала одолжить ей свои уже после нашего знакомства). Повседневную форму связистки (красивую, но, тем не менее, не имеющую ничего общего с шедеврами женской моды) она умудрялась носить как изысканный вечерний наряд (причем на ней форма выглядела именно так). При этом она всегда была накрашена (подстать тому, как носила форму). Для меня оставалось загадкой, где она умудрялась брать такие духи и косметику на секретной военной базе. На регулярные предложения Джеди присоединиться к нам в спортзале пилотской казармы (где мы с удовольствием занимались вдвоем, -- при этом, чаще всего не утруждая себя одеванием, хотя пилотники очень удобны, совершенно не стесняют движений и не мешают коже дышать, -- поддерживая уставную физическую форму, предписанную пилотам ИБРов, благо тем же уставом на это выделялось достаточно времени при любой плотности графика дежурств, как и на виртуальные тренировки) она всегда отвечала отказом и искренне недоумевала, как мы с Джеди можем, не снимая носить пилотники, если по уставу нам положено как минимум два комплекта повседневной и один комплект парадной формы, -- точно так же, как мы с Джеди не могли понять как можно носить обычную одежду вместо высокотехнологичных изделий, какими являются пилотники (особенно такие, как наши), если устав приравнивает их к форме. От предложений Джеди примерить ее пилотник, чтобы оценить его комфорт и удобство, она тоже отказывалась, даже если предложение носило чисто эротический характер без попытки в чем-либо ее убедить.
Тем не менее, мы быстро привыкли друг к другу и получали настоящее удовольствие от совместных постельных развлечений (когда график дежурств позволял ей присоединиться к нам), -- недолгих, но стоящих многого. Благо к такой разновидности секса она относилась так же как Джеди и к внезапной смене любовника отнеслась так же, как моя виртуальная партнерша с Сокты, хотя прежде мы не были знакомы даже так и познакомились уже на базе. Я знал, что нужно делать, чтобы доставить удовольствие Джеди, и у меня это хорошо получалось. Этого было достаточно, чтобы ее подруга сочла меня хорошим партнером. То, что не мог дать ей я, обеспечивала ее либо Джеди, либо мы вдвоем, действуя достаточно слаженно, для достижения хорошего результата, -- сказался опыт совместных действий, полученный вначале в ЖеБолах а затем уже здесь благодаря регулярным тренировкам в учебном классе пилотской казармы (конечно, этот опыт был из совершенно другой области, но это, как оказалось, не имело особого значения).
Помимо очень хорошего секса, знакомство с подругой Джеди вскоре придало нашей жизни на базе неожиданный, но очень приятный (для нас с Джеди) поворот. Наличие «лоцманского модуля» и обширной коллекции дополняющих друг друга «иждивенцев» позволило мне из постельных разговоров с новой любовницей (искренне любящей и знающей свое дело) понять то, что Джеди (чьи научные и инженерные познания ограничивались рамками «мехвоина») в принципе понять не могла. Когда я уже целенаправленно расспросил нашу общую любовницу, мои предположения подтвердились. Помимо мощнейшего передатчика межзвездной связи (ради которого была построена база, и который, естественно, был отключен и опечатан) база имела отлично защищенную линию проводной подземной связи, которая благополучно работала, -- поскольку, невзирая на высшую степень секретности, база должна была регулярно отчитываться о своем существовании и деятельности (опять таки потому, что любая точка на поверхности Гегвея была слишком близко от штабного начальства). Естественно, двусторонний поток данных тщательно защищался специальной кодировкой и шифрованием высшей сложности, но при этом использовалась лишь малая часть пропускной способности главного проводного канала связи. На самом деле такой канал был не один, на случай, если будут уничтожены, или выйдут из строя все остальные передатчики в системе планетарной обороны, но остальные каналы были законсервированы и не активны.
Получив представление о том, куда ведет главная линия проводной связи (при этом особисты из немногочисленного отдела внутренней безопасности, слушая наши постельные разговоры, никак не могли уличить молодую связистку в разглашении секретной информации, хотя они наверняка пытались это сделать в отношении любого сотрудника основного отдела в инфраструктуре базы), мне удалось (опять же, используя знания и навыки из «иждивенцев» различных специальностей, которые для меня, по мере необходимости, вполне успешно подбирали «Сеть» и «Арахна») придумать способ с помощью этого канала подключиться к одному из серверов общего назначения на Гегвее настолько окольным путем, что ни один (даже окончательно помешанный на безопасности, и столь же сволочной, особист) не мог бы назвать это нарушением режима секретности. А дальше, используя (в разумных пределах) возможности отдела криптографии на базе (которые я по тем же причинам представлял себе достаточно хорошо) с такого сервера можно было столь же скрытно подключиться к любому другому в сети межзвездной связи, ничем не выдавая изначальное происхождение сигнала.
Тщательно перепроверив все выкладки (в начале с помощью «Арахны» и «Сети», а затем, во время дежурства, подключив к этой задаче бортовой компьютер своего «Сторожа») и обсудив свою идею (без всяких подробностей, так, что уличить в чем-либо нас было, опять же, невозможно) с Джеди и ее подругой, которым она очень понравилась, я, в конце концов, набрался наглости (не без активной помощи Джеди) и подал рапорт полковнику Ержину, коротко изложив идею. Начальник базы вызвал меня и Джеди (как моего командира) к себе в кабинет, менее чем через час после этого. Рассказывать об этом кому бы то ни было он запретил в первую очередь, но саму идею одобрил.
Главным аргументом для полковника стало то, что бои против живых пилотов (многие из которых – ветераны с огромным опытом) помогут нам с Джеди совершенствовать свое мастерство пилотов гораздо быстрее, чем тренировки в стандартных программах-тренажерах (даже созданных специально для подготовки армейских пилотов ИБРов). Кроме того, на огромном гражданском сервере, в любой момент времени связанном с большинством гражданских серверов общего назначения по всей галактике, анонимность поддерживать проще, чем в армейских сетях, где вероятность работы шпионов, вдобавок, значительно выше.
Таким образом, весь персонал базы лишился возможности играть в сетевые гепешки, но нашей подруге связистке они были не интересны, а остальные об этом просто не знали. Отдел связи и шифрования получил от командира базы новую задачу, смысла которой не понимал никто, кроме нашей с Джеди любовницы (но ее сослуживцы не возражали, -- любая работа помогала скрасить серость одинаковых дней и дежурств на базе), а в нашу жизнь вернулись ЖеБолы.
Баталии на виртуальной арене заменили нам с Джеди часть виртуальных тренировок в программах-симуляторах, положенных по уставу, и не требовали дополнительного времени (которого все равно не было), -- поэтому полковник и одобрил мою затею. Привычная и любимая гепешка вернула в нашу жизнь то, чего Джеди не хватало уже несколько лет, с тех пор, как она согласилась служить на этой засекреченной базе. Это было то удовольствие, вместе с которым мы выросли, -- поэтому без него жизнь для нас была неполноценной. Причем ни я, ни Джеди никогда не были любителями общаться с другими пилотами во время игры, что очень пригодилось теперь, когда любое лишнее слово особисты на базе могли счесть разглашением секретной информации. Нам это не особо мешало.
Чередуя дежурства и виртуальные баталии в ЖеБолах, мы стали получать настоящее удовольствие от того и другого. При этом выяснилось, что реальное пилотирование ИБРов даже в не боевой обстановке и постоянные интенсивные тренировки в армейских виртуальных симуляторах последней модификации (предназначенных для подготовки пилотов ИБРов), -- в которых приходилось выживать (сохраняя исправность ИБРов для затяжной обороны), выполняя самые сложные (и порой неожиданные) боевые задачи, -- давали нам серьезное преимущество в виртуальной версии «Стальных Игр», особенно если мы с Джеди сражались вдвоем на «Сторожах», не важно в парных дуэлях, или в составе звена, когда условия турнира позволяли иметь на одной стороне двух однотипных ИБРов. Сражаться друг против друга, или на других моделях ИБРов (кроме той, которую знали и успели полюбить в реальности) мы очень скоро перестали вовсе. Нам с Джеди это было не интересно. Деньги нам были не нужны. Весьма неплохая зарплата армейских пилотов ИБРов (пусть даже новичков без реального боевого опыта) с надбавкой за службу на секретном объекте (без права на увольнительные и с прочими ограничениями) и так уходили на счета в центральном банке Гегвея (увеличивая суммы долгосрочных вкладов с регулярным довольно солидным пополнением, оформленных под сложные проценты, добавляемые к основной сумме), -- поэтому мы могли позволить себе отклонять предложения на участие в очередном сражении звеньев на не подходящих нам условиях, даже если победа обещала солидный денежный приз.
В то же время мы продолжали учиться. Причем реальный опыт пилотирования собственных боевых роботов (помноженный на все те же виртуальные тренировки в учебном классе пилотской казармы) неожиданно для нас самих позволил нам с Джеди замечать в действиях других пилотов то, что раньше ускользало от внимания, или оставалось непонятым. Мне в этом очень сильно помогали еще и, объединенные «лоцманских модулем» «иждивенцы» различных инженерных и чисто научных специальностей (а так же армейские «иждивенцы» «стратег» и «тактик»), позволяющие анализировать происходящее с множества различных точек зрения (немедленно сводя результаты анализа в единое целое, меняя собственную тактику должным образом не в следующем, а в том же самом бою, -- что очень часто ставило противников в тупик, обеспечивая победу).
У Джеди такой возможности не было, однако ей вполне хватало того, что я мог рассказать ей после боя и продемонстрировать в тренажерном классе (благо армейские симуляторы вполне могли во всех подробностях воспроизвести виртуальную арену «Стальных Игр»). На предложение купить «лоцманский модуль» и набор «иждивенцев» для нее (объединив те деньги, что мы уже успели заработать за время службы, мы вполне могли сделать это, сохранив достаточно приличные суммы на наших личных счетах) Джеди только весело смеялась и говорила, что мне нужно было стать ученым, а не пилотом ИБРа, с чем я даже не пытался спорить. Джеди была пилотом до мозга костей и никакие «иждивенцы», кроме «мехвоина», были ей не интересны в принципе. Точно так же, действия пилотов противостоящей нам пары, или звена она могла, умела и любила анализировать в рамках тех знаний и навыков, что стали частью программы «мехвоин», и очень часто замечала то, что упускал я, при более сложном и глубоком анализе. К счастью, нам не интересно было спорить о том, чей подход правильный, или более эффективный. Куда больше нам хотелось объединить в одно целое выводы, полученные разными путями, чем мы и занимались после баталий в ЖеБолах: иногда в тренажерном классе (отводя для этого еще какую-то часть времени штатных виртуальных тренировок), но значительно чаще, -- во время совместных дежурств (по закрытому каналу связи между ИБРами), или во время постельных развлечений в промежутках между собственно сексом. В последнем случае, наша общая любовница возмущалась подобным времяпрепровождением, поэтому мы с Джеди обсуждали бои в ЖеБолах только если, по той, или иной причине занимались сексом вдвоем. Иного свободного времени на это у нас все равно не было из-за плотного графика дежурств, перемежающихся поочередной диагностикой и профилактикой ИБРов в которой мы тоже принимали участие вместе с инженерами техвзвода.
Зато получение нового опыта привычным и любимым путем (причем опыта нестандартного, которого не может дать ни армейская подготовка пилота, ни опыт боев вне соктианской арены) придавало уверенность в том, что реальному противнику не поздоровится, случись нам с Джеди в самом деле защищать базу. Машины у нас несерийные и мало распространенные. Пилоты с боевым опытом редко воспринимают их всерьез, -- что не раз доказывали виртуальные баталии в ЖеБолах, -- а это еще один козырь, скорее даже крапленый козырный туз, которым мы с Джеди научились пользоваться очень эффективно. Вдобавок и ангар для двух ИБРов, и казарму пилотов буквально втиснули в конструкцию стандартного подземного бункера военной базы такого типа уже при строительстве, -- я ошибся, полагая, что это часть стандартного проекта, -- потому, что по штатному расписанию такую базу охраняет взвод легкой пехоты и приданная ему бронетехника. Поэтому при внезапном, неподготовленном нападении на базу (что наиболее вероятно при реальной высадке противника на Гегвей), которую, скорее всего, обнаружат случайно, -- прочесыванием местности, -- наличие в охране базы двух средних ИБРов, способных эффективно вести затяжной маневренный бой в лесу, окружающем базу, будет для нападающих неприятным (и, скорее всего, последним для них) сюрпризом.
Ощущение защищенности, возникающее от таких мыслей, (особенно в КоЖи ИБРа) помогало нам с Джеди действительно считать базу домом, который был нам небезразличен и мы готовы были сражаться за него до последнего. Этому очень способствовало то, что нам удалось вернуть себе привычный с подросткового возраста досуг в ЖеБолах и основанный на нем образ жизни (чему не мешали ни устав гарнизонной службы, ни условия тесной пилотской казармы, которая, тем не менее, имела все необходимое для жизни и была великолепно продумана), одновременно получив в реальности то, о чем мечтали всю жизнь до совершеннолетия, -- возможность пилотировать собственных ИБРов, -- что придало нашей жизни полноту и некую завершенность, которой ей не хватало прежде. В то же время, мы с Джеди не стремились воевать (и во что бы то ни стало побеждать) в реальной жизни, что было очень важно для многих пилотов. Сохранность ИБРов, столь полюбившихся нам обоим, для нас была гораздо важнее, -- поэтому виртуальных драк в ЖеБолах и упорных тренировок в армейских программах-симуляторах (которые постоянно менялись, по мере выпуска новых версий) нам было более чем достаточно, чтобы ощутить свое мастерство пилотов, совершенство наших машин (само по себе доставляющее огромное удовольствие при нейросенсорном контакте с бортовыми системами, -- виртуальном, или реальном) и их боевые возможности (которые всякий раз доставляли радость нам обоим).
Наконец, ни я, ни Джеди не стремились создать семью и завести детей. Общества и близости друг друга (в рамках того, что негласно разрешали традиции и устои военной службы) нам было вполне достаточно. При этом мы не были зависимы друг от друга и могли легко сменить партнеров, по мере изменения обстоятельств, что давало нам полную свободу, необходимую для полноценной жизни. В какой-то мере, зависим я был, разве что, от «лоцманского модуля» и своей коллекции «иждивенцев» (необходимых мне для полноценного восприятия мира и самого себя), но они всегда были со мной и потерять их я мог только вместе с жизнью (что всегда успокаивало меня); и, так же как и Джеди, я был зависим от возможности пилотировать собственного «Сторожа» (другие модели ИБРов нам обоим были совершенно безразличны), от его полноценной исправности и осознания того, что ей, скорее всего, ничего не грозит. Поэтому служба, на которую мы (случайно, или нет) согласились, подписав в разное время контракты пилотов-владельцев, подходила нам с Джеди идеально. Мы готовы были служить на этой маленькой базе до пенсии, не думая ни о чем другом, и нас обоих успокаивало то, что каких-либо реальных помех этому не предвиделось, -- пилотов, сумевших выиграть, или купить «Сторожа» и при этом готовых согласиться служить здесь, согласно законам вероятности на всю нашу жизнь приходилось ничтожно мало (не смотря на то, что мы с Джеди были молоды и не слишком отличались возрастом друг от друга). К тому же штабное начальство не стало бы посвящать кого-то еще в секрет существования базы, уже имея двух секретоносителей (давших подписку о неразглашении) с квалификацией пилотов ИБРов.
Более того, велика была вероятность того, что даже если мы с Джеди потеряем своих роботов, обороняя базу от превосходящих сил противника (и сумев сохранить ее при этом), нам предоставят таких же ИБРов, чтобы не ослаблять защищенность важного секретного объекта (благо теоретики военной науки очень быстро перестали оспаривать подавляющее преимущество «Сторожа» над «Миссионером»). К тому же, если это случиться не скоро, денег, скопившихся на банковских счетах, нам с Джеди вполне могло хватить на покупку новых роботов и сохранение таким образом статуса пилотов-владельцев. Так что ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем нашему образу жизни, который мы успели полюбить (искренне, -- по-настоящему), ничего не грозило и не могло угрожать. А все остальное нам обоим было глубоко безразлично.
Киев, 01.04.2018
- Об «иждивенцах», «лоцманах», Индивидуальных Боевых Роботах (ИБР) и т.п. см. книги Сергея Зайцева серии «Боевые роботы Пустоши»