User:GreyDragon/GuardsBook
{{#ifeq: User |User| Книга Стража | Книга Стража}}[[Title::{{#ifeq: User |User| Книга Стража | Книга Стража}}| ]]
{{#ifeq: | |
{{#ifeq: {{#ifeq: User |User| Grey Dragon | Grey Dragon}} | |
{{#ifeq: {{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}} | ||
Author: [[User:{{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}}|{{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}}]] [[Author::{{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}}| ]]
}} |
{{#ifeq: {{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}} | |
Author: {{#ifeq: User |User| Grey Dragon | Grey Dragon}} |
Author: [[User:{{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}}|{{#ifeq: User |User| Grey Dragon | Grey Dragon}}]] [[Author::{{#ifeq: User |User| Grey Dragon | Grey Dragon}}| ]]
}}
}} |
{{#ifeq: {{#ifeq: User |User| Grey Dragon | Grey Dragon}} | |
{{#ifeq: {{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}} | | Authors: ' |
Authors: [[User:{{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}}|{{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}}]]
}} |
{{#ifeq: {{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}} | |
Authors: {{#ifeq: User |User| Grey Dragon | Grey Dragon}} |
Author: [[User:{{#ifeq: User |User| GreyDragon | GreyDragon}}|{{#ifeq: User |User| Grey Dragon | Grey Dragon}}]]
}}
}}
}} {{#if:| — see [[:Category:{{{category}}}|other works by this author]]}}
Закончив заклинание Волшебного Света я со вздохом опустил руки. За прошедшие пол года слова и жесты нескольких простейших заклинаний, которые мне удалось освоить, стали чем-то вполне привычным. Иногда мне казалось, что я всегда знал нужные жесты и слова, но так было лишь до тех пор пока я не начинал колдовать. Волшба по прежнему давалась с огромным трудом. Всякий раз, накладывая заклинание, я ощущал как зарождающаяся магия втягивает в себя какую-то часть моих жизненных сил, порождая особую, ни с чем не сравнимую усталость. Иначе и быть не может, ведь заклинанию нужна сила, чтобы осуществиться. Вся беда в том, что я мало ,что могу отдать своим заклинаниям.
Грустно улыбнувшись своим невеселым мыслям, вновь сажусь к подставке для чтения. Переворачиваю пожелтевшую страницу и снова начинаю читать. Несмотря на сильнейшую усталость, в который раз прихожу к выводу, что колдовать все же стоило. Часть комнаты вокруг подставки с книгой вновь залита мягким белым светом, не имеющим определенного источника и не оставляющим теней. Я снова легко могу читать знакомые строки, написанные невесть когда четким витиеватым почерком неведомого мне автора. Нечего и мечтать разобраться в многочисленных завитушках в тусклом свете пасмурного осеннего дня, проникающем в небольшое окно. От свечей толку тоже было бы немного, к тому же они дорогие. Заклинание продержится до позднего вечера. К тому времени я смогу наложить еще одно, если будет нужно, или просто лягу спать пораньше.Прислушиваясь к собственной усталости и шуму дождя за окном, я внимательно вглядываюсь в строки повествующие о различных видах магии, в который раз перечитываю четкие и подробные рецепты зелий, описания заклинаний и ритуалов, инструкции к созданию амулетов. Для меня в них нет ничего нового. За пол года постоянного чтения я запомнил текст наизусть. Мне просто приятно читать эту книгу, вновь и вновь восхищаясь мастерством ее автора и его познаниями в магии. На первый взгляд может показаться, что в этой книге изложено все, что только можно сказать о магии, но это не совсем так.
Книга выгладит очень внушительно. Именно так должен выглядеть древний фолиант, хранящий тайны магического искусства. «Теория магии и волшебства, каковы есть они у людей а так же иных существ, которые обладают разумом», -- гласят витиеватые выпуклые буквы на лишенном украшений переплете из черной бронзы.Пол года назад старый волшебник Сильвеструс, живущий в Одинокой Башне в сорока милях к северу от Врома продал книгу моему отцу. Волшебники не продают магические книги, воскликнет каждый из вас. Мощь знаний, что скрываются в них, не имеет настоящей цены в золоте и волшебники знают об этом лучше кого бы то ни было. Еще пол года назад я сам был уверен в этом причем оснований думать именно так у меня было гораздо больше, чем у многих других. Дело в том, что мой отец – торговец волшебными предметами. Наша лавка «Сломанный посох» в торговом квартале Врома известна многим сведущим в магии, но, прежде всего, она известна конечно тем, кому нужна магия. С раннего детства я помогал отцу в лавке и за шестнадцать лет своей жизни видел больше магических предметов и различных волшебных зелий, чем большинство людей может увидеть за десять жизней. Многие маги охотно продают моему отцу творения своего искусства. Для магических экспериментов часто нужны диковинные и дорогие ингредиенты и вещи. Многие маги предпочитают покупать все необходимое у торговцев и искателей приключений, вместо того чтобы что-то искать самим. Это безопасней и легче, но намного дороже. Поэтому магам всегда нужны деньги. Порой, продав баснословно дорогой эликсир или амулет, волшебники оставляли почти все деньги в нашей же лавке, ведь многие торговцы и искатели приключений предпочитали продать свой товар моему отцу вместо того, чтобы самим искать того волшебника, которому именно сейчас позарез необходимо именно то, что есть у них. Торговля волшебными предметами очень прибыльное дело, но очень часто хлопот бывало много больше, чем денег. Пожалуй, самое трудное, это заставить мага подробно и внятно описать свойства своего товара. С одной стороны, волшебники по натуре скрытны, с другой о своем искусстве говорят так, что даже подробные объяснения чаще всего абсолютно непонятны. Заставить волшебника написать подробную пропись применения нового амулета или зелья порой почти невозможно, а за предложение продать волшебную книгу многие вполне могут убить раньше, чем вспомнят, что белым магам так делать не полагается. Порой в нашу лавку все же попадали магические книги и свитки. Их привозили искатели приключений. Большинство этих книг и свитков отец просто не решался открыть. Определяющие и сторожевые артефакты на которые отец никогда не жалел денег (в любом случае жизнь дороже) показывали что в этих вещах слишком много собственной магии и попытки открыть их не умея подчинить себе или снять наложенную магию могут кончиться очень плохо. Такие книги просто хранились в лавке, пока находился волшебник готовый выкупить их. Те немногие книги, которые мы решались открыть, либо были написаны на языке, которого не знал даже мой отец (хотя за многие годы торговли магическими вещами он узнал о древних языках куда больше иных волшебников), либо тайная волшебная мудрость излагалась столь путано и невнятно, что не зная хотя бы половины того, о чем написана книга понять её просто невозможно. Впрочем, это не помешало мне прочесть эти книги. Судьба наградила меня ясной и цепкой памятью, и я старался просто запомнить написанное, надеясь когда-нибудь понять по настоящему.
Когда, пол года тому назад, Сильвеструс объявился в лавке с объемистым свертком под мышкой, я нисколько не удивился. Стояла уже глухая ночь и для большинства посетителей было уже поздновато, но тех, кто приходит к нам, редко можно назвать обычными. Отец давно ушел наверх спать. Мама легла еще раньше. Я как обычно сидел в подсобной комнате, читая при паре свечей очередную «неопасную» книгу (трактат по алхимии) и поглядывая через открытую дверь в лавку. Книга оказалась удивительно интересной (ее автор был скорее ученым, а не магом поэтому она была написана четко и внятно) я полностью погрузился в чтение не замечая времени. Дверь лавки не была заперта в расчете на поздних посетителей.Старый маг выглядел как обычно: усталым и раздраженным. Потрепанные мантия и плащ неопределенного цвета основательно промокли под дожем, длинная седая борода тоже пропитана влагой.
Я опрометью бросился в лавку. У Сильвеструса скверный характер, а ждать он не любит, даже будучи в хорошем настроении. Я вежливо поздоровался, получив в ответ лишь раздраженный кивок. Маг положил свой груз на прилавок. Сразу бросалось в глаза, что сверток очень тяжелый. Буркнув, что хочет кое что продать, подороже и побыстрее Сильвеструс принялся разворачивать промокшую ткань. Заверив мага, что отец спустится через минуту я, побежал на верх чтобы разбудить его.Когда отец спустился в лавку, с него мгновенно слетели остатки сна. Несмотря на многолетний опыт торговца, его глаза округлились не меньше моих, когда он увидел, что именно хочет продать Сильвеструс. Впрочем, отец тут же взял себя в руки и, учтиво поклонившись Сильвеструсу, вежливо но твердо пояснил, что он будет безусловно рад приобрести волшебную книгу за достойную её цену, но он должен знать, что содержится в этой книге и почему Сильвеструс – маг, решился ее продать.
Старый волшебник ответил, что в самой книге нет магии, и отец может просто открыть её и посмотреть, что именно в ней написано, если ему угодно. Что до того, почему он Сильвеструс хочет продать эту книгу, то все очень просто – эму срочно необходимы деньги, а сей необычный труд повествующий о магии (это старый волшебник произнес с нескрываемым презрением) как нельзя лучше подходит, чтобы продать его здесь, поскольку он вызовет восхищение у богатых самодовольных дураков считающих, что можно научиться магии не найдя себе прежде учителя и не пройдя долгий и трудный путь ученичества. Сильвеструс говорил резко и раздраженно. С одной стороны он был раздосадован тем, что вынужден продать книгу о магии, какой бы она ни была, с другой стороны именно эта книга явно раздражала его самим лишь своим существованием.Удивленный и сбитый с толку отец открыл книгу. Я встал за его плечом. Первая же страница повергла нас обоих в изумление. Вся страница была занята началом превосходно составленного и очень подробного оглавления. К тому же страница была пронумерована. Никогда прежде мне не приходилось видеть ни чего подобного в книгах повествующих о магии. Оглавления часто встречались в книгах составленных учеными, но никак не в трактатах магов. Тем не менее, содержание оглавления не оставляло сомнений, что это именно трактат мага. Отец начал быстро листать книгу, сравнивая содержимое с оглавлением. С каждой новой страницей его удивление росло.
Наконец, решительно захлопнув книгу, отец повернулся к Сильвеструсу. «Такое впечатление, что каждый может стать магом, прочтя эту книгу», -- задумчиво и немного вопросительно произнес отец, глядя на старого волшебника. «Вот именно, что кажется», -- раздраженно бросил Сильвеструс: «Далеко не все решают знания. Чтобы придать силу заклинаниям, маг должен обладать этой силой. Обрести ее можно лишь годами упорных тренировок, под присмотром того, кто уже прошел этот путь. Крохи волшебной силы, которыми обладает нетренированный человек, ничего не изменят. Попробуйте стать магом самостоятельно при помощи этой книги и, если Вам это удастся можете придти к Одинокой Башне и вызвать меня на поединок волшебников». «Думаю, мне не стоит делать этого в любом случае, мастер Сильвеструс», -- спокойно ответил отец: «Но я буду рад купить у Вас эту книгу». Отец без колебаний отсчитал сумму, которая даже мне показалась слишком большой, несмотря на впечатление от книги. Это убедило меня, что книга куда ценнее, чем я предполагал. Отец не даром любит повторять: «Плати и бери настоящую цену, чтобы всегда оставаться с прибылью».Получив деньги Сильвеструс прибрел запас ингредиентов, которого, по моим прикидкам, ему должно было хватить года на два работы и переместился из лавки вместе со всем приобретенным при помощи телепортационного заклинания. Не смотря на удачную сделку, волшебник был по-прежнему не в духе. «Одни пишут всякую околесицу, другие ее покупают», -- пробурчал он себе под нос, перед тем как исчезнуть из лавки.
Только когда Сильвеструс покинул лавку, я понял, что эта странная сделка нравиться моему отцу даже меньше, чем старому волшебнику.Он вновь открыл огромную книгу и начал быстро листать страницы, все глубже погружаясь в напряженные и невеселые раздумья. Хорошо зная, что в таком состоянии отца лучше не тревожить (вполне можно схлопотать пару заковыристых ругательств в свой адрес, а то и хорошую оплеух), я молча встал за его плечом стараясь прочесть хоть что-то на быстро листаемых страницах. С каждой новой страницей, мое восхищение необычной книгой стремительно росло, вместе с яростной, как пламя, надеждой. Казалось вот оно – начало дороги мага. Нужно лишь прочесть и запомнить четкие и подробные наставления и я стану неплохим магом. Конечно мне нужно будет узнать бесконечно много такого, чего нет и не может быть в этой книге (настоящий маг должен учиться всю жизнь или он перестанет быть магом), но это совсем другое – мой собственный путь, дорога к познанию того, чего не знает никто. Я мог бы стать учеником мага, мало кто из волшебников, покупающих товары в нашей лавке решился бы отказать отцу. Когда я только начал помогать отцу в лавке, я очень хотел стать учеником, но отец отвечал одно: «стань достаточно взрослым, чтобы отвечать за себя и я помогу тебе, если ты не передумаешь сам». Воля у моего отца крепче, чем у иного мага. Я вынужден был смириться. Мне оставалось лишь ждать, стараясь узнать о магии все, что только возможно, чтобы погасить нетерпение. Со временем я осознал, что не хочу быть учеником ни у кого из тех магов, которых знаю. Чем больше я узнавал о магии, тем больше хотел стать магом, но чем дольше смотрел на волшебников и магов, что приходили к нам в лавку, тем сильнее боялся стать таким, какими были они: желчные, раздраженные, подозрительные, скрытные и вечно усталые. Это были белые маги, но, глядя на них, я каждый раз содрогался при мысли о том, каковы же тогда были уничтоженные черные. Оставалось надеяться на книги. Королевский архимаг Золиан прошел именно этот путь, став сильнее многих других. Те магические трактаты, что мне удалось прочесть прежде, только повергали в уныние, но книга, что продал отцу Сильвеструс, казалась мне дорогой к мечте. Были еще слова, брошенные старым волшебником, но тогда я просто забыл о них.
С каждой минутой отец все больше мрачнел, словно мои радость и надежа обращались в нем в печаль и тревогу. Наконец он захлопнул книгу. «Не поддавайся порывам, Дирк», -- сказал мне тогда отец: «Сейчас я отдал бы вдвое больше, чем заплатил Сильвеструсу за книгу, чтобы она вообще не существовала». «Но почему?», -- спросил я в изумлении смешанном с растущей тревогой. «Эта книга очень опасна. С её помощью можно обучать действительно умелых и сильных магов быстрее, чем когда-либо прежде. Ее нельзя продавать, но и уничтожить её я не имею права. Я знаю только двоих, способных быть может верно использовать её», -- ответил тогда отец. «Королевский архимаг Золиан, или барон Дрэйк – рыцарь-дракон», -- вырвалось у меня. «Верно, Дирк», -- на мгновение на лице отца появилась довольная улыбка. Он всегда старался научить меня думать и делать выводы, причем как можно быстрее. На мгновение я испугался, что отец не позволит мне читать эту книгу, но страх сменила решимость. Я понял, если отец попробует запретить, я буду стоять до конца. Я попытаюсь не только переспорить его, но и убедить сломив его волю своей, так как отец учил меня делать, и в этот раз я сделаю все возможное. «Тебе понадобится много времени, чтобы пробиться к архимагу и еще больше для того, чтобы найти барона Дрэйка, ведь король мог снова отправить его послом туда, куда не имеющий крыльев добираться будет слишком долго. Значит, книга в любом случае останется здесь на довольно долгое время.», -- высказал я первые доводы в предполагаемом споре, глядя отцу в глаза и стараясь вложить в свой взгляд всю свою волю и непреклонность. Отец молча улыбнулся в ответ, как делал всегда, когда я поступал правильно, обучаясь искусству спора. Молчание длилось дольше, чем я ожидал, отец не начинал спор, приводя свои аргументы. Казалось, что он боролся, спорил с самим собой. Наконец, победив, а может быть как раз проиграв, во внутреннем споре, отец ответил: «Ты прав, Дирк. Мне продеться, поторопиться, чтобы передать эту книгу, прежде чем её отберут. Завтра я пойду во дворец, а пока давай отнесем книгу в подсобку, надеюсь, наша подставка выдержит её вес». Наш спор закончился не успев начаться. Раз отец предлагал водрузить книгу на подставку для чтения, это значило, что он разрешает мне читать её. Прежде так бывало много раз. Я лишь молча кивнул и бросился в подсобку. Захлопнув увесистый том основ алхимии, я перенес его на книжную полку и вернулся обратно в лавку.Вдвоем мы с трудом подняли здоровенный том с прилавка и медленно понесли в подсобку. Массивный переплет из черной бронзы сам по себе весит много но сама огромная книга весит намного больше.
Старинная подставка из темного мореного дуба жалобно заскрипела, когда мы бережно положили на неё огромную книгу, но все-таки выдержала вес. Когда я откинул переплет, то его края до края широкой подставки, на которой могут свободно лежать рядом две, три, а то и четыре открытые книги поменьше, осталось меньше чем пол сантиметра.Увидев это, отец задумчиво кивнул каким то своим мыслям. То, что казалось мне лишь удачным стечением обстоятельств, стало, казалось, для отца еще одним подтверждением чего-то, что он знал и не был уверен – радоваться или горевать от того, что знание верно.
На следующее утро отец отправился во дворец, а я сразу после завтрака спустился в подсобку и с головой погрузился в чтение, лишь изредка отрываясь от него, когда появлялись посетители.Отец вернулся только под вечер, мрачный и очень усталый. Мое предположение о том, что пробиться к королевскому архимагу будет очень трудно, более чем подтвердилось. Мало того, что просьбы отца не слишком хотели слушать, тем более, что он не мог объяснить зачем ему нужен Золиан, под вечер ему удалось выяснить, что архимаг уехал из замка и когда вернется никто толком не знает. Мне было жаль отца, но я был рад, что необычный магический трактат останется, покамест, у нас.
Так прошло полгода. С каждым днем отец нервничал все больше, но предпринять не мог почти ничего. Сначала он наведывался во дворец каждый день, потом через день, через два, наконец, стал ходить только раз в неделю. Архимага не было в замке. Я вкладывал все силы и свободное время в чтение, стараясь понять и запомнить как можно больше.Особенно меня заинтересовал раздел «Магия и волшебство иных существ обладающих разумом». Возле названия раздела стояла размашистая приписка, сделанная почерком Сильвеструса «Бред собачий!!». Чувствовалось что старый маг написал это в порыве крайнего раздражения. Стоило мне прочесть несколько первых страниц раздела и раздражение Сильвеструса стало вполне понятно. Перечислив известные ему разумные расы, помимо людей, владеющие магией, неизвестный автор писал о том, что магия некоторых из них намного сильнее человеческой, к тому же сложней и многообразней, поскольку существа этих рас способны легко освоить все доступное человеческим магам, как и многое сверх того. «Главной и единственной причиной того, что человеческие маги давно считают себя сильнейшими в этом мире, если не в магической мощи то в многообразии своего мастерства», -- писал автор книги: «стало то, что иные его расы, обладающие развитой магией, в силу многих происшествий и причин, скрытых в глубинах прошлого, позабыли свое мастерство, хотя сохранили силу. То ли волей судеб, то ли могучих и темных сил, что боялись их прежней силы, больше прочих позабыли драконы. Это случилось очень давно, только анналы фей могут, быть может, поведать о том, как, почему и когда. С приходом в этот мир человека феи покинули его, и не в силах магов-людей последовать их дорогой. …»
Меня ни сколько не удивило, что Сильвеструса взбесили эти строки. Это противоречило всему, что мне доводилось читать прежде, как в трудах ученых, так и в трактатах магов. В то же время, содержание раздела, не оставляло разумных доводов, в пользу ошибочности утверждений автора. Меня это очень обрадовало, ведь утверждения автора подтверждали мои собственные предположения. Мне всегда казалось странным, что среди драконов нет магов, хотя любая даже мельчайшая частичка их тела обладает могучей магической силой, столь ценившейся в черной алхимии. Драконы обладают разумом и волей, значит могут передать заклинаниям часть огромной магической мощи которой обладают от природы. Наконец они способны легко менять облик на сколь угодно длительное время и выдыхать огонь (имеющий магическую природу) в малоограниченных количествах, что свидетельствует о способности управлять своей природной магией. Вывод, сделанный автором книги, выглядел, на мой взгляд, разумнее других рассуждений об этом. За всеми доводами, прочитанными мной в других книгах, явственно ощущалось нежелание писавших даже предположить, что кто-то может быть неизмеримо сильнее их в магии (причем именно в искусстве мага). Не признавая их правоту, я вполне понимаю их чувства. Впрочем, я не испытывал подобных, может быть, потому, что мне хотелось самому стать драконом, пожалуй, с того самого дня, когда я впервые увидел дракона.Я был еще совсем маленьким. В тот день мама взяла меня с собой на рынок. Я стоял рядом с матерью у прилавка торговца овощами, когда над головой раздалось хлопанье крыльев. Люди взволнованно загалдели, я задрал голову глядя в небо. Было ясное летнее утро. Воздух был прозрачным, как хрусталь. Дракон плавно скользил высоко в небе, раскинув крылья. Казалось, он совсем небольшой и движется медленно, но когда он спустился ниже, иллюзия исчезла. Я успел хорошо рассмотреть его, пока он по спирали скользил вниз, сверкая серо-черной чешуей в ярких лучах летнего солнца. Он был живым воплощением свободы, силы и красоты. Мне захотелось самому стать таким, захотелось настолько сильно, что меня охватила дрожь. Я до сих пор отчетливо это помню. На бесконечно долгое мгновение мне тогда показалось, что мое тело действительно изменилось, став телом дракона. Эти незнакомые ощущения были столь сильны и отчетливы, что, став старше, я не раз спрашивал себя: как мой детский разум смог представить все неведомые человеку подробности, или чем были мои ощущения, если не творением моего собственного разума? Завершив последний вираж, дракон легко погасил скорость мощными взмахами крыльев, приземлился на мощеную тесаным камнем площадь и аккуратно сложил крылья за спиной. Он огляделся по сторонам, и не спеша пошел через площадь в сторону главной улицы. Я запомнил этот день во всех подробностях. Только вспоминая его через несколько лет, я осознал, что, уже тогда, идущий по площади дракон казался мне естественнее и совершеннее, чем окружающие его люди. Только когда дракон скрылся из виду, я по-настоящему очнулся. Мне стало тогда очень обидно, что я по-прежнему человек, но грустил я совсем не долго. Жаркое летнее солнце пригревало все сильнее, бродить вместе с мамой по рынку было так интересно. Потом мама купила мне большой кусок великолепных медовых сот и я окончательно пришел к выводу, что жизнь прекрасна такой, какова она есть. Но мое желание стать драконом от этого никуда не делось. Рассказы о приключениях отважного барона Дрэйка – рыцаря-дракона, и его верных друзей стали любимыми сказками детей Салисиии за долго до моего рождения. Из них я уже тогда знал, что человек, если очень захочет, вполне может стать драконом. Будучи сыном владельца лавки магических предметов, я не слишком беспокоился о том, где взять переворотное зелье. Я был уверен, что оно найдется у моего отца. Когда я подрос и начал помогать отцу в лавке, выяснилось, что как раз этим зельем маги так просто не торгуют, но и это меня не расстроило. К тому времени я совершенно точно знал, что хочу сам быть магом. Мне просто нужно было осуществить свои желания одно за другим. Гораздо больше я расстроился позднее когда прочитал в одной из написанных учеными книг о магических существах и явлениях, что среди драконов нет магов. Из написанного в там следовало, что навсегда превратившись в дракона при помощи переворотного зелья я возможно буду не способен использовать человеческую магию. Впрочем, все аргументы приведенные автором были более чем размыты и я довольно быстро пришел к собственной точке зрения по этому поводу, из которой следовало, что став драконом я буду куда более сильным магом, чем большинство магов-людей. Нужно будет лишь научиться направлять природную драконью магию в человеческие заклинания.
Нужно ли говорить, насколько я обрадовался, найдя подтверждение своей точке зрения в самом внятном и достоверном из прочитанных мной трактатов о магии. Более того в соответствующих главах раздела столь четко и подробно описывались многие конкретные приемы, которые должны позволить дракону использовать свою природную магическую энергию для любых магических действий, что я все время задавался вопросом, откуда неведомый автор знает все это, если даже сами драконы давно об этом забыли. Одно предположение напрашивалось само собой, но тогда я не слишком задумывался над этим. Гораздо больше меня волновало то, что воспоминания об удивительно ярких и подробных ощущениях драконьего тела, возникших у меня однажды в детстве, помогали мне понять описанные в книге приемы, вместе с тем давая уверенность, что они действительно сработают. Главы посвященные драконьей магии я читал с особым удовольствием. Автор подробно описал многие магические приемы свойственные именно драконам. Без особого удивления я обнаружил, что могучий огненный удар которым Дракон некогда сжег армию нежити поднятую последним черным магом при помощи Талисмана Желаний есть ничто иное как сверхмощное штурмовое заклинание высшей боевой магии стражей-драконов известное как Крылья Огня. Автор книги утверждал, что некогда именно маги-драконы были боевой элитой Ордена Стражей объединявшего белых магов многих миров и рас боровшихся с темными силами, где бы они ни появились. Несколько опытных магов-драконов с помощью Крыльев Огня могли выжечь армии нежити уже захватившие полмира, не понеся при этом потерь. Использование Крыльев Огня, как и любое другое заклинание упомянутое в книге, описывалось очень подробно. Именно особенности этого заклинания, убедили меня в том, что в безвыходной ситуации Дракон сумел применить его, не зная, что именно делает. Как и многие другие заклинания драконьей магии (особенно высшего уровня) Крылья Огня не имеют жестовой и словесной составляющей, привычных для магов людей. Это скорее цепочка особых внутренних состояний, позволяющая магу-дракону использовать собственную магическую природу для определенной цели. Когда речь идет об этой разновидности магии, то сильный духом дракон, стремящийся во что бы то ни стало защитить близких ему от непобедимого врага, но не знающий как это сделать, достигнет успеха куда вернее, чем неопытный маг-дракон, пытающийся применить заклинание без крайней необходимости.Кроме магии драконов, в других частях раздела столь же тщательно и подробно рассматривалась природная магия единорогов, фей и некоторых других существ. Читая эти главы, я старался в первую очередь понять, как применить те или иные специфические приемы природной магии, имея в своем распоряжении природную магию драконов. К счастью, автор тщательно сравнивал каждый из видов магии со всеми остальными, в том числе, и с этой точки зрения, в основном, описав все то, что интересовало меня.
Прочтя книгу во второй раз, и убедившись, что все самое важное я запомнил накрепко, и смогу применить не имея при себе книги я попробовал колдовать. Из всех разновидностей магии легче всего мне давались простейшие заклинания, основанные на стихиях Огня, Воздуха и Света (или их сочетании). Это очень радовало меня, ведь эти стихии близки природной магии драконов, но даже те заклинания, которые я освоил легче и быстрее других, давались с огромным трудом. Поначалу я списывал это на собственную неопытность и старался как можно больше тренироваться, но большую часть времени мне все равно приходилось отдыхать, перечитывая и заучивая магический трактат, к тому же картина упорно не хотела меняться. Тогда мне вновь вспомнились слова брошенные Сильвеструсом в тот день, когда он продал отцу книгу. Теперь у меня не было причин сомневаться в правоте старого волшебника. Я еще раз тщательно изучил те разделы магической книги где могли быть описаны приемы позволяющие магу-человеку со временем увеличить количество внутренней магической силы, но, ничего подобного в книге описано не было. Оставалось предположить, что неведомый автор сам принадлежал к расе обладающей большой природной магической силой. Это лишь подтверждало мою догадку о том, откуда ему столько известно.Знания полученные мной из необычной книги давали мне несколько способов, активно пользоваться довольно мощной магией, несмотря на недостаток собственной магической силы. Далеко не все зелья, амулеты и ритуалы описанные в книге требовали вложения собственной силы мага. При этом некоторые из них как раз позволяли пополнить и увеличить запас этой самой силы. Наиболее удобными для постоянного использования были, пожалуй, два заковыристих рунных заклинания. Руны, нанесенные на тело особой магической краской (которую вполне можно изготовить, не будучи магом), позволяют заметно увеличить собственный потенциал мага. К тому же они накапливают в себе ту часть собственной магической энергии их носителя, которую он может отдать, не изматывая себя, если она не расходуется. Таким образом, эти руны позволяют магу, со временем, накопить гораздо больше энергии, чем он сам способен отдать за один раз. Правильно нанести замысловатый рисунок на тело сложно, особенно если разрисовать нужно самого себя, зато потом им можно пользоваться годами.
Впрочем из всех описанных в книге способов, позволяющих достаточно быстро увеличить доступный мне объём собственной магической силы самым лучшим было превращение. Только так, я сам мог стать намного сильнее в магии и быть по настоящему свободным в ее применении.Еще раз изучив все описанные в книге способы полных постоянных превращений, я пришел к окончательному выводу, что мне придется использовать классическое переворотное зелье. Большинство прочих способов, описанных в книге, не будучи опытным и сильным магом, использовать было затруднительно и опасно.
Когда я попросил у отца разрешения использовать, некоторое количество ингредиентов и малый алхимический котел из товарных запасов лавки, он молча смотрел на меня несколько мучительно долгих мгновений, а потом коротко кивнул, давая разрешение. Он не спросил меня, какое зелье я хочу изготовить, но в его взгляде было столько грусти, напряжения и даже обреченности, что я готов был спорить с кем угодно – о моей судьбе отцу известно гораздо больше чем мне самому и то, что я собирался сделать лишь подтверждало истинность этого знания. Отцу явно не нравилось то, что он знал, но он не решался ничего менять. Придя к выводу, что альтернатива, известной ему судьбе, была во много раз хуже, я с еще большей решимостью взялся за дело.Я потратил целую неделю на изготовление замысловатого зелья, позволяющего мгновенно увеличить внутреннюю силу мага (изготовить его быстрее не позволяли особенности рецепта). Действие длилось недолго, но по моим расчетам его должно было впритык, но все же хватить для того, чтобы вложить необходимую магию в переворотное зелье.
Наконец, осторожно вычерпав заветный напиток специальной бронзовой ложкой со дна алхимического котла и перелив его через узкий приподнятый носик сбоку ложки в новенький алхимический фиал, я тщательно вычистил котел, следуя всем правилам алхимии не раз повторявшимся в прочитанных мной книгах об этой магической науке, и начал готовить переворотное зелье. Я был почти уверен в успехе. У меня получилось сварить Зелье Волшебной Силы (моих познаний в алхимии было уже более чем достаточно, чтобы безошибочно определить, правильно ли сварено зелье), заклинания необходимые для придания силы переворотному зелью я знал отлично, моего, пусть и скромного, опыта в наложении заклинаний должно было вполне хватить, чтобы правильно использовать эти знания.Когда необходимая смесь для изготовления переворотного зелья была уже в алхимическом котле, и можно было начинать варить зелье я переоделся в новенькую коричневую мантию странствующего мага и подпоясался боевым поясом алхимика с бесчисленными удобными сумочками, петельками и кармашками, вложив в один из них фиал с Зельем Волшебной Силы. Дело было отнюдь не в том, что мне хотелось выглядеть опытным магом (знания и навыки намного важнее чем внешний вид) просто покрой мантии мага не даром совершенствовали многие поколения волшебников -- нет более удобной одежды чем хорошая мантия мага, а боевой пояс алхимика специально сделан так, чтобы можно было молниеносно схватить и использовать нужное зелье. Мне совсем не хотелось сделать неверный жест, из-за не совсем удобной одежды, или в решающий момент опрокинуть в спешке стоящий под рукой единственный фиал с драгоценным зельем вместо того чтобы схватить его и выпить. Аккуратно перевернув самую точную из больших клепсидр, какие только были в нашей лавке, я разжег под котлом огонь и взялся за дело. Уже через минуту я не замечал ничего вокруг. Существовал лишь небольшой котел с бурлящей в нем алхимической смесью да медленно падающие капли воды в клепсидре, окрашенные медным купоросом в синий цвет. В нужный момент моя рука метнулась к поясу раньше, чем пришла необходимая мысль. Одним движением большого пальца открыв латунную пробку с широким выступающим краем, как делал это тысячи раз, проверяя фиалы, которые отец покупал для продажи, я залпом выпил Зелье Волшебной силы.
Ощущение, вызванное действием зелья, было подобно жидкому огню, побежавшему по жилам вместо крови. Выдержать такое с непривычки было не так то просто. Не будь я в тот момент целиком сосредоточен на изготовлении зелья, я бы наверняка закричал.Тем же движением, которым выхватил фиал с зельем, я вернул пустой фиал в кармашек на поясе. Наставления из трактатов по алхимии слишком прочно засели в памяти, не давая поступить иначе. Опытный алхимик должен поступать именно так, даже в бою, ведь не всякое зелье можно налить во что попало. Не даром хорошие алхимические фиалы стоят немалых денег. Не имея должного сосуда, алхимик не сможет приготовить новое зелье, даже имея все остальное. За такую ошибку алхимик (особенно боевой) легко может заплатить жизнью.
На этот раз нужные заклинания дались очень легко. Магическая энергия, выплеснутая в кровь одним зельем, потекла в алхимический котел, давая силу другому.Я не израсходовал всю энергию, данную мне Зельем Волшебной Силы, часть ее просто угасла, когда зелье перестало действовать, но это уже не имело значения. К тому времени переворотное зелье было уже готово.
Убедившись, что зелье изготовлено правильно, я испытал странное чувство. Начиная готовить его, после стольких лет надежд и ожидания, я был уверен, что не смогу сдержатся и выпью его немедленно, а там будь что будет, но глядя на готовое зелье, я понял что не стану пить его сейчас.Не знаю что остановило меня: глубокая тоска и знание предстоящего, которые я видел в глазах отца; сомнение в том смогу ли я, несмотря на все свои знания, смогу найти свое место в этом мире, превратившись в дракона; или смутное, но непреодолимо сильное чувство, что сейчас не время и не место для превращения. Как бы там ни было, я принес плоский фиал-амулет и бережно перелил в него изготовленное зелье. Фиал в форме небольшого толстого диска бил сделан из лучшего алхимического стекла, но понять это можно, лишь откинув защитную крышку-колпак, закрывающую стандартную латунную пробку боевого алхимического фиала. Фиал надежно запаян в оболочку из довольно толстого металла. Когда крышка оболочки закрыта фиал выглядит как массивный амулет на цепочке, в виде блестящего металлического диска, отсюда его название. Когда защитная крышка откинута он скорее похож на миниатюрную стеклянную фляжку которой собственно и является. Сквозь верхнюю часть фиала, закрываемую защитной крышкой можно увидеть его содержимое. Такие фиалы часто покупают искатели приключений и странствующие маги. На поверхность металлической оболочки обычно наносят руны, призванные сохранить фиал и его содержимое от разрушения обычным, или магическим ударом. Искатели приключений, как правило, наполняют такие амулеты самыми мощными зельями исцеления, какие могут себе позволить. Странствующие маги в этом случае чаще предпочитают Зелье Последнего Удара (оно действует так же, как Зелье Волшебной Силы, но эффект намного мощнее и длится меньше минуты).
Полюбовавшись блеском медальона в волшебном свете, заливающем небольшую комнатку, в подвале лавки, которую я использовал для изготовления зелий, поскольку здесь была оборудована отличная вентиляция (к тому же здесь было куда меньше шансов привлечь внимание любопытных, нежели наверху) я повесил его на шею. Меня охватило удивительно глубокое спокойствие, ощущение, что теперь все стало именно так, как должно быть. Но, все же, что-то было не так. Чувство столь же сильное и отчетливое, как охвативший меня покой, настойчиво говорило мне – все правильно, но не идеально. Во многих книгах посвященных магии (и написанных учеными, и тех, что писали маги), которые мне довелось прочесть, не раз подчеркивалось, что подобные ощущения нередко спасают магов от смертельно опасных ошибок и пренебрегать ими ни в коем случае нельзя, поэтому я сосредоточился на этом ощущении, стараясь понять, что вызывает его.Наконец мне удалось понять, что ощущение неправильности вызывает девственно чистая оболочка моего фиала-амулета. Ее должен покрыть некий магический рисунок, чтобы амулет выглядел завершенным. Снова взяв медальон в ладони, я долго всматривался в его блестящую металлическую поверхность, пытаясь понять, какая магия должна завершить его. Следовало предположить, что эта магия должна быть одноразовой, как и действие переворотного зелья. Она должна помочь мне во время превращения, или, скорее, сразу после него, причем без нее вполне можно обойтись, но это причинит много хлопот и беспокойства. Мысленно перебирая, все свои познания в магии, я легко нашел именно то, что подходило под это определение.
Это заклинание создано странствующими магами. Мне доводилось много раз слышать о нем. Его называют по-разному. В том необычном магическом трактате, который дал мне большую часть моих знаний о магии, оно называлось Невидимый Мешок. Это заклинание позволяет странствующему магу носить с собой все необходимое, не беспокоясь о том, сколько места занимает поклажа. У него есть множество вариаций. Одни действуют определенное время, по его истечении все содержимое магического мешка вываливается на землю рядом с тем, на кого наложено заклинание, но при этом магу не нужно тратить волшебную энергию каждый раз, когда он извлекает что ни будь из магического мешка, или наоборот кладет внутрь. Другие действуют очень долго, но, пользуясь магическим мешком, волшебник должен всякий раз затрачивать некоторое количество магической энергии. Существуют различные комбинации этих двух крайних вариантов. Кроме того различные варианты заклинания отличаются тем, сколько вмещает невидимый мешок, какую часть веса хранящихся там вещей ощущает на себе маг, степень защищенности невидимого мешка от разрушения и проникновения в него врагами при помощи волшбы и так далее.Остаток дня я потратил на то, чтобы составить необходимую мне версию заклинания и выписать ее в рунном варианте, причем так чтобы полученный узор поместился на двух сторонах медальона. От этой захватывающей, но непривычной работы я, под конец, устал так, как никогда прежде. Впрочем, дело стоило усилий. Замысловатый волшебный узор должен был среагировать на опустошение фиала, создавая волшебный мешок, в который должны переместиться все вещи (в том числе и одежда), которые будут при мне в тот момент. Волшебный мешок будет долговременным, полностью нейтрализующим вес содержимого, не плохо защищенным и требующим различного расхода магической энергии в зависимости от объема и веса. По моим расчетам выходило, что став драконом я смогу легко извлечь попавшие в мешок вещи даже если туда попадет «Теория магии…», хотя с моими человеческими возможностями это будет очень затруднительно. В принципе, заклинание могло быть намного проще. В «Теории магии…» описывались несколько приемов природной драконьей магии, позволяющих достичь схожего эффекта (причем все они были куда эффективнее и мощнее человеческих аналогов). Став драконом я мог сразу применить одно из драконьих заклинаний-мешков и перебросить свои вещи в новое магическое хранилище из недолговечного магического мешка, созданного заклинанием на медальоне, но смутные и не слишком приятные предчувствия настойчиво твердили о том, что когда я использую переворотное зелье мне будет не до этого, дольше, чем продержится слабый волшебный мешок, поэтому я старался сделать заклинание-мешок как можно совершеннее.
Следующие несколько дней я потратил на то, чтобы максимально тщательно нанести полученный магический узор на металлическую оболочку фиала-мадальона при помощи алмазного резца для изготовления амулетов.Многие предметы в лавке моего отца требуют очень умелого и осторожного обращения. За те годы, что я помогал отцу в лавке, мои руки обрели ловкость и точность движений вполне достаточную для начинающего мага. Кроме того, отец иногда сам чинил некоторые артефакты, попадавшие к нам поврежденными, если точно знал что и как нужно сделать. Он научил меня всему, что знал сам. Со временем я начал помогать отцу и в этом, поэтому у меня был весьма не плохой для начинающего мага опыт такой рабты.
Закончив узор, я восхитился его красоте. Сверкая на металле медальона ввиде замысловатой гравировки, он был намного красивее, чем нарисованный пером на бумаге. Мне стало немного жаль, что магия рунного узора разрушит медальон, создавая магический карман, но беречь его не имело смысла, ведь дракону он уже ни к чему.Мне пришлось сварить еще одно зелье чтобы придать волшебную силу, первому созданному мной амулету. Впрочем, изготовить зелье оказалось намного проще, чем должным образом влить его в тонкие канавки гравировки при помощи миниатюрной бронзовой воронки.
Когда медальон был готов, я невольно задумался над тем, как мне его назвать. Насколько мне было известно, ни один маг не делал прежде таких амулетов, следовательно, я имел право дать имя новому артефакту. Имя пришло, словно само собой – Талисман Выбора.Получивший имя амулет уютно устроился под одеждой. Тепло тела согрело метал и медальон словно исчез. Время выбора еще не пришло, но в моей жизни уже изменилось многое.
Я не мог просто упражняться в наложении заклинаний, как следует делать прилежному ученику мага, обретшему достаточную силу. Ингредиенты для зелий, дающих волшебную силу, слишком дороги, чтобы расходовать их по пустякам, но когда я закончил Талисман Выбора и показал его отцу, подробно объяснив его действие, отец стал относиться ко мне именно как к начинающему магу, пусть и не обладающему пока, должным количеством собственной магической силы. В эго глазах по-прежнему таилась тревога, о том, что должно случиться, но этим он был доволен.За ужином отец частенько расспрашивал меня, стараясь подробно выяснить какую магию я могу применить, пусть используя силу зелий а какую нет.
Потом он стал просить меня готовить простейшие, но востребованные зелья, особенно когда их не хватало. Постепенно доверие к моим новым знаниям росло, и он ставил передо мной все более сложные задачи.Я работал с огромным удовольствием, радуясь любой возможности применить свои знания на практике. Очень быстро я убедился в том, что лавка моего отца одно из лучших мест в этом мире, с точки зрения начинающего мага, обладающего нужными знаниями. Все необходимое в работе, многие маги Салисии все равно покупали у нас, так что здесь я уж точно был в выгодном положении. Мне порой недоставало настоящей лаборатории мага, имеющей не только все необходимые приборы и инструменты, но и мощную стационарную магию (сложные многофункциональные системы заклинаний наложенные на сами помещения) и конечно хорошей библиотеки, причем чем дальше тем сильнее. Мне удалось успешно вскрыть часть хранившихся в лавке книг и свитков, имеющих собственную магию, но это не слишком помогло.
Очень скоро я стал ждать возвращения королевского архимага даже с большим нетерпением, чем отец. Чем больше я обретал практический опыт мага, тем сильнее мне хотелось просто совершенствоваться в этом искусстве, пока оставаясь человеком. Детская мечта – стать драконом по-прежнему оставалась со мной, но теперь, когда осуществить ее можно было в любой момент, интуиция и знания мага останавливали меня. Раз сделанный выбор невозможно будет изменить. До превращения вариантов выбора в любом случае больше и не стоит сужать его, без веских на то причин. Жизнь дракона тем более дракона-мага, бывшего когда-то человеком, таила слишком много неизвестного. Мировоззрение мага не позволяло мне очертя голову бросится в неизвестность, имея возможность выбора. Наконец, я отлично понимал, что мое превращение расстроит родителей. Пусть драконы способны принимать человеческий облик, пусть мои родители уважали их, восхищаясь их совершенством и красотой, но не все определяется разумом. Когда я получил возможность выбора, мне очень захотелось просто подождать, наслаждаясь всем, что есть прекрасного в спокойной знакомой жизни вместе с родителями, и совершенствуя свое искусство и знания мага до тех пор, пока старость заставит выбирать моих родителей. Тогда мы вместе пойдем одной дорогой и сможем прожить еще одну долгую жизнь. Я ни сколько не сомневался в том, какой выбор сделают мои родители в такой ситуации (занятие отца привило им обоим здравомыслие и склонность к логически обоснованным решениям свойственные хорошим магам), поэтому я готов был ждать.Впрочем довольствоваться, в течении стольких лет, тем магическим потенциалом, который могли дать мне дорогостоящие зелья и другие вспомогательные магические средства, я не собирался. Выход я видел только один, просится в ученики (или скорее в подмастерья) к королевскому архимагу Золиану и надеяться, что общаясь с ним я сумею остаться нормальным человеком.
Какое-то, время казалось, что все будет именно так, но архимаг все не появлялся в замке, а несколько дней назад в лавке появился доверенный слуга маркиза Дюренбаха и попросил продать ему «Теорию магии…» для библиотеки его господина, подробно и безошибочно описав интересующую его книгу. Отец использовал все свое немалое искусство торговца, чтобы убедить его, что впервые слышит о такой книге, но было очевидно, что слуга ему не поверил, зная, что книга у нас. Под конец, в который раз предложив поистине баснословную цену, он удалился сказав отцу, что зайдет через пару дней, поскольку уверен, что к тому времени отец поймет, что ошибался и будет рад продать ему книгу, которая очень (последнее он всячески подчеркнул), нужна его господину.Когда он ушел отец долго и витиевато ругался и я присоединился к нему, стремясь превзойти в искусстве сквернословия. Произошло именно то, чего он боялся с самого начала. О необычном магическом трактате узнал именно тот, кому меньше всего следовало знать о нем. За отсутствием черных магов первым известным мне кандидатом на роль пособника темных сил стал именно этот серогорский вельможа. Весьма родовитый и безумно богатый он чрезвычайно жаден до власти и твердо убежден, что добиться именно той власти которой хочется ему, можно лишь с помощью магии. Несмотря на яростное сопротивление магов, он всеми возможными путями собирает могущественные артефакты и магические книги (не важно о черной, или о белой магии), не останавливаясь ни перед чем включая убийства и кражи. Он успел запастись изрядным арсеналом мощнейших смертоубийственных артефактов различного происхождения, прежде чем кто либо из способных уничтожить столь знатного и богатого человека понял и оценил угрозу. В результате, как бывало уже не раз, никто не может решиться рискнуть первым. По одиночке, даже сильнейшие белые маги боятся артефактов маркиза, а объединиться и действовать сообща не могут, из-за вечной неприязни друг к другу. Короли и вельможи подавно боятся бороться с тем, с чем боятся столкнуться маги. При этом, все дружно уповают на то, что маркиз все же помрет раньше, чем сумеет разобраться с теми магическими книгами, которые уже заполучил, и стать очередным черным магом, пусть на этот раз и не потомственным.
Как шпионы маркиза Дюренбаха узнали о существовании книги остается только гадать, в любом случае это не имеет значения. Важно лишь то, что время, отпущенное судьбой на ожидание возвращения Золиана истекло раньше, чем королевский архимаг вернулся в замок.В тот же день отец начал спешно готовится к опасному и сложному путешествию в замок барона Дрэйка, потребовав от меня, чтобы я наложил на «Теорию магии…» заклинание, способное в случае нужды мгновенно уничтожить огромную книгу.
Мне с огромным трудом удалось наложить на старинный переплет из черной бронзы достаточно мощное заклинание (ведь страницы магического трактата сделаны отнюдь не из простой бумаги) используя те магические приемы, какие позволяло мне имеющееся время. Я прекрасно понимал, что это необходимо сделать и старался как мог, хотя мне, пожалуй, было бы легче сжечь этим заклинанием собственную руку чем страницы старинной книги. Единственным, что позволило мне сделать необходимое, было твердое решение сделать все, что будет в моих сила, чтобы спасти старинную книгу от врагов и от уничтожения.Я закончил роботу лишь час назад. Чтобы работать как можно эффективнее и быстрее я снова переоделся в мантию странствующего мага. Закончив работу я решил, что переодеваться нет смысла. Теперь уже не имело значения, что я одел мантию, формально не будучи магом. Любая другая одежда не так удобна для путешествия. Даже сама по себе мантия мага может отбить желание напасть у не слишком решительных разбойников, а имея в дополнение к ней хороший комплект зелий и амулетов, я могу преподнести весьма неприятный сюрприз врагу, усомнившемуся, что перед ним действительно маг.
Придя к такому выводу я вновь подпоясался боевым поясом алхимика, набросил поверх мантии длинный дорожный плащ мага с огромным количеством удобных, вместительных и незаметных карманов на внутренней поверхности и потратил оставшееся время чтобы заполнить все многочисленные карманы мантии пояса и плаща всем необходимым странствующему боевому магу, вынужденному полагаться на внешние источники силы. Скрепя сердцем я даже прихватил из дальней кладовой Ростовой Посох Конечной Силы – одноразовый, но впечатляющий мощью универсальный силовой артефакт, стоящий целое состояние. Имея в руках этот посох я могу сражаться не считаясь с затратами силы пока не иссякнет его энергия, все беда в том, что в серьезной магической схватке хватит ее ненадолго. В иных обстоятельствах я не решился бы взять этот посох из-за его поистине громадной стоимости, но теперь это не имело значения.Хуже всего было, пожалуй то, что кроме нас с отцом и магической книги от опасности нужно было защитить маму. На семейном военном совете мы до хрипоты спорили, как именно следует поступить. В результате окончательное решение принял отец, просто прервав затянувшийся спор. Не знаю, было ли его решение лучшим, но худшим не было точно.
Отец решил, что следует идти на компромисс, причем мамину безопасность он ставил выше, чем свою жизнь, или сохранность волшебной книги. С этим я спорить не собирался. Следовательно, мама должна незаметно покинуть город и двигаться по дорогам случайным образом, ночуя в тавернах и гостиницах, но нигде не задерживаясь дольше чем на день. Так ее труднее будет найти, если все же будет погоня. Мы с отцом покинем город позже, вместе с магической книгой и не скрываясь, двинемся к замку барона Дрэйка, причем отец позаботится о том, чтобы о цели нашего путешествия было известно. Первоначально отец хотел отправить меня вместе с мамой, но я убедил его не делать этого, заметив, что если люди маркиза знают, что я неплохо владею магией, а скорее всего так оно и есть, то они вполне могут и не поверить, что отец решил доставить магический трактат сам, отказавшись от пусть не слишком мощного, но все же магического прикрытия, которое я могу ему обеспечить.Услышав эту идею, мама заявила, что это ни что иное как сложный способ самоубийства для всех нас, и единственное что она может признать более менее разумным в сложившейся ситуации это если она останется в городе продолжая управлять лавкой и всячески маскируя наше с отцом отсутствие, а мы скрытно двинемся к замку барона Дрэйка, но тут мы с отцом объединились подавив всякие возражения. Мы оба понимали, что единственный доступный нам способ не отдать злополучную книгу людям маркиза, -- это уничтожить её, но если мы это сделаем нам не жить. Предложенный отцом план давал маме призрачный шанс спастись, а нам с отцом прихватить с собой на тот свет некоторое (возможно изрядное) количество головорезов Дюренбаха, прежде чем уничтожить книгу и погибнуть самими. Меня такой вариант гибели в данной ситуации, устраивал больше других, тем более, что оставался шанс победить и спасти и себя и книгу, пускай всего лишь в теории.
Когда решение было принято мы с отцом нагрузили телегу минимумом припасов и запрягли ее. Никто из на двоих не умел толком держаться в седле, поэтому рисковать не стоило, тем более, что простолюдинам это было запрещено. Для мамы мы запрягли нашу прогулочную двуколку. Припасы грузить не стали. Мама должна была взять с собой только деньги, ведь по плану ей предстояло ночевать в гостиницах и на постоялых дворах, а без груза двуколка пойдет быстрее.Мама спустилась в конюшню в ярком дорожном платье, которое она обычно надевала, когда мы отправлялись на пикник. Забравшись двуколку, она помянула отца и придуманный им план, а за одно и меня, поскольку я его поддержал такими словами, которых я никак не ожидал от нее услышать. Потом она пожелала нам удачи, стегнула вожжами Снежинку и не оглядывалась выехала на улицу из ворот сарая, находящегося в одном здании с лавкой. Снежинка резво припустила по узкой мощеной улице длинной плавной рысью. Эта маленькая изящная лошадка, совсем не подходящей к её кличке угольно-черной масти отличалась отменной резвостью и еще более злобным нравом. Из всей нашей семьи по-настоящему она признавала только маму. Если у мамы и был хоть какой-то шанс выжить в сложившейся ситуации, то лишь вместе с этой лошадкой.
Когда цокот копыт затих, мы с отцом закрыли ворота и молча вернулись в лавку. Теперь снова нужно было ждать. Отец привычно встал за прилавком, а я не смог придумать ничего лучше, как обновить заклинание Волшебного Света и вновь погрузится в чтение «Теории магии…». Я мог бы наложить это простейшее заклинание, не тратя собственных сил, но это казалось мне не правильным.«Пойдем, Дирк. Пора убираться отсюда.», -- голос отца звенит от скрытого напряжения, став почти незнакомым. Пора. Резко вскакиваю, опрокинув легкий деревянный стул, с трудом захлопываю огромную книгу, хватаю Амулет Уменьшения, висящий на подставке для чтения. Мощный и дорогой амулет кажется лишь варварской костяной безделушкой на длинном шнурке и, если не уметь с ним обращаться, то это действительно так. Тщательно обвязываю огромную книгу длинным шнурком так, чтобы амулет был привязан точно в центре верхней крышки переплета. Шнурка хватило, хоть и с трудом. На всякий случай вытаскиваю из кармашка на поясе амулет усиливающий магию, прижимаю его к амулету уменьшения и быстро произношу необходимые слова. Даже без заклинаний, дающих восприятие магии, я отчетливо чувствую напряжение, исходящее от магии амулетов. Оба артефакта стремительно нагреваются. Ругаясь про себя самыми последними словами, продолжаю держать усиливающий амулет прижатым к амулету уменьшения – иначе ему точно каюк. Наконец огромный том нехотя начинает уменьшаться. В конец концов, огромная книга становится просто большой и замирает. Амулеты начинают остывать. Убираю усиливающий амулет обратно в кармашек на поясе и осторожно пробую поднять книгу. Ее вес вполне соответствует новому размеру – вполне терпимо хоть и тяжело. Подхватываю книгу с подставки и укладываю в стоящую на полу новенькую дорожную котомку из прочной непромокаемой ткани, радуясь что решил воспользоваться именно этим амулетом для уменьшения огромной книги. Он очень мощный, к тому же, одноразовый, а хорошие одноразовые амулеты, как правило, самые мощные. Тем не менее даже при поддержке усиливающего амулета он еле-еле смог уменьшить книгу и то не настолько, как должен был. Попытка наложить заклинание уменьшения самостоятельно, полагаясь на силовой амулет или зелье, могла кончится очень плохо. Теперь книга останется в уменьшенном виде, пока амулет привязан к ней.
Тщательно завязываю котомку, закидываю ее на спину, откинув в строну плащ, продеваю руки в широкие лямки и укрываю котомку плащом. Эта котомка мечта любого путешественника. Сама по себе она почти ничего не весит, к тому же, скроена очень хитро. Даже наполненная под завязку она остается компактной. При этом, в ней нет ни капли магии.Подхватываю лежащий на полу посох. Он тяжелый и неудобный, из-за своей длинны, но скрытая в нем магическая энергия оправдывает все неудобства. К тому же, пока он не разряжен окончательно им можно смело парировать самые сильные удары и отбивать брошенные противником заклинания. Слегка опираясь на посох (это куда удобней, чем нести в руке такую тяжесть) быстрым шагом выхожу в лавку.
Двери заперты на замок и массивный засов. Отец стоит у прилавка, одетый так же как я – в расчете на долгую дорогу, и тяжелый неравный бой. Он одет в полный кольчужный доспех. Тонкие серебристые кольца образуют сложную вязь. Я знаю эту кольчугу, в ней магии пожалуй даже больше, чем во всех зельях и амулетах, что я прихватил с собой. Она намного легче обычной стальной кольчуги и прекрасно защищает не только от вражеского оружия, но и от многих разновидностей магии. Это лучшая заколдованная кольчуга что есть, вернее, была в нашей лавке. К поясу отец подвесил длинный прямой меч с узким обоюдоострым клинком и великолепный кинжал-гольбейн, на левой руке закрепил маленький треугольный цельно металлический щит, на спине под длинным коричневым дорожным плащом такая же, как у меня котомка. Сбоку к котомке приторочен маленький арбалет с блестящей стальной дугой, на поясе у правого бедра короткий колчан с тяжелыми стальными болтами. Все оружие подстать кольчуге: под завязку переполнено магией и стоит немыслимых денег. Это лучшее, что было у нас в лавке.Я даже не пытаюсь сдержать улыбку. Отец, несмотря на напряжение улыбается точно так же, глядя на меня. Наконец я начинаю смеяться, опершись на посох и прислонившись лбом к массивному древку. Отец глядя на меня отец тоже не выдерживает и начинает смеяться. Минут пять мы оба хохочем утирая слезы и с трудом держась на ногах, забыв на время о грозящей опасности.
«Смотришься просто отлично», -- говорю наконец отцу, с трудом удерживая новый приступ хохота. «От такого слышу», -- точно так же отвечает отец. Мы улыбаемся, сдерживая смех: «Хороши, ничего не скажешь. Бесстрашный рыцарь и могучий маг. Только один – бывший капрал-ополченец, а второй даже учеником мага стать не успел. Впрочем, при таком снаряжении шансы выжить все-таки выше. Пошли, Дирк, мы сделали что могли.»Отец, быстрым уверенным шагом идет к боковой двери, ведущей сарай. Я с трудом поспеваю за ним.
В Саре первым делом закидываю посох на телегу. Использовать его силу я все равно пока не собираюсь, а колдовать с посохом в руках – сложное искусство, требующее не только знаний, но и большого опыта.Вместе с отцом прилаживаем к телеге и сбруе лошадей амулеты, скрывающие магию. Они должны скрыть наше заколдованное снаряжение, пока мы выберемся из города.
Вытаскиваю из кармашка на поясе фиал с одной из многочисленных разновидностей Зелья Волшебной Силы, привычно глотаю содержимое, возвращаю на место пустой фиал и плавно вскидываю руки. Заклинанием Чуткости Мага, дающим человеку возможность воспринимать различные виды магии я пользовался всего два раза, но этого небольшого практического опыта, подкрепленного хорошим знанием теории, вполне хватило, чтобы научится достаточно свободно пользоваться этим ценнейшим невидимым инструментом. Не будь этого заклинания, человеческие маги были бы практически беспомощны, ведь даже отлично тренированный маг, знающий, что он должен почувствовать, не способен самостоятельно ощущать большинство разновидностей магии. Большинство волшебников накладывают на себя разные варианты заклинания чуткости, имеющие длительное действие, и подновляют их по мере необходимости. Совершенство Заклинания Чуткости, которым владеет маг, определяет его практические возможности ни чуть не меньше, чем знания и, обретенная годами тренировок, внутренняя магическая сила, составляющие основу магии.Губы движутся словно сами собой, беззвучно, но четко произнося слова заклинания, руки привычно повторяют сложные жесты, заставляя мелькать в воздухе широкие рукава мантии. Наконец, окружающий мир начинает меняться. Поток магической энергии устремляется из тела к только что созданному заклинанию, позволяя ему существовать. Призвав на помощь все свое умение концентрироваться и практический опыт колдовства, стараюсь тщательно распределить недолговечную магическую энергию, подаренную мне зельем, так, чтобы Заклинание Чуткости с одной стороны продержалось хотя бы пару дней, с другой было достаточно мощным. Впрочем, мощь заклинания можно будет увеличить позднее. Та версия заклинания, которую я использую сейчас, -- сложная и довольно длинная, зато она позволяет вливать новую магическую энергию в уже наложенное заклинание, усиливая различные его характеристики.
Вроде бы получилось. Заклинание держится отлично. Для того, что мне нужно сделать, его силы более чем достаточно, а магической энергии, оставшейся теперь от силы зелья, как раз должно хватить для магической иллюзии, которой нужно прикрыть повозку.Беззвучно произнося нужные слова, начинаю формировать фантомный образ при помощи жестов и собственного воображения, внимательно следя за результатом. Заклинание не слишком мощное. Остатков волшебной силы более чем достаточно. Волшба, основанная на стихиях Воздуха и Света, дается особенно легко, даря ни с чем не сравнимое ощущение радости и легкого искристого веселья. Будь у меня хоть малейший практический опыт в создании магических иллюзий, я вполне мог бы создать необходимое «вслепую», руководствуясь лишь собственным зрением и ощущениями, возникающими при наложении заклинания, но это моя первая магическая иллюзия и мне остается лишь радоваться, что Заклинание Чуткости позволяет мне видеть и ощущать структуру создаваемой магии, а знание теории магии – понимать эти ощущения.
Израсходовав всю энергию магического зелья, последним жестом закрепляю заклинание и запрыгиваю через борт на повозку. Прошу отца отойти подальше от повозки и посмотреть на меня. Выполнив мою просьбу, отец удовлетворенно кивает: «Отлично, Дирк, именно то, что нужно. Ты выглядишь почти как на самом деле, но одет в дорожную одежду горожанина. Если меня твоя волшба скроет так же, то лишних вопросов можно не опасаться.» «Проверять не будем. Что либо менять времени уже нет», -- коротко кивнув в знак согласия, отец направляется к воротам.Хлопнув коней вожжами, направляю повозку к воротам, чтобы иллюзия, накрывшая повозку, скрывала одежду отца, пока он открывает ворота.
Выехав под холодный осенний дождь, резко натягиваю вожжи, останавливая гнедых кобылок. Отец ненадолго возвращается внутрь. Сквозь Заклинание Чуткости я с интересом прислушиваюсь к тому, как в лавке один за другим просыпаются защитные артефакты.Отец снова выходит наружу и запирает ворота. Теперь попасть внутрь не просто. Если найдется злоумышленник, который сумеет это сделать, внутри есть множество артефактов чтобы парализовать, усыпить, или остановить его дюжиной других способов. К тому же, несколько специальных артефактов активируют парные им, передавая сигнал тревоги начальнику городской стражи и нескольким белым магам с которыми отец в настолько хороших отношениях, насколько это вообще возможно в данном случае. «Сломанный Посох» будет ждать. Мне очень хочется верить, что люди маркиза Дюренбаха не сунутся в лавку, узнав, что мы покинули город. Драки все равно не избежать и, если нам все же каким то чудом удастся остаться в живых, пусть старая лавка – мой единственный дом в этом мире, дождется нашего возвращения.
Отец запрыгивает на телегу, садиться, свесив ноги с противоположного борта, и забирает у меня вожжи. Весело свистнув, он щелкает вожжами, и наши гнедые лошадки устремляются резвой рысью по мокнущей под дождем брусчатке.Внезапно я замечаю, что отец начинает улыбаться. Напряженное выражение лица, ставшие привычным за последние пол года, исчезло. Глаза светятся веселым задором. Мне тоже становиться легче. Все решилось не лучшим образом, но наша судьба вновь зависит от нас самих и мы отнюдь не беспомощны. Прислушиваясь к приятной тяжести всевозможных магических предметов, которые я взял с собой и перебирая гораздо более многочисленный арсенал известных мне заклинаний, я тоже начинаю улыбаться.
Косые струи холодного осеннего дождя разогнали всех по домам. Даже здесь в торговом квартале на улицах почти никого нет. На нас не обращают внимания, значит моя первая иллюзия получилась вполне удачно.По дороге мы все же встречаем нескольких знакомых – торговцев и ремесленников, поставляющих отцу некоторые товары и, изредка покупающих что ни будь у нас в лавке. Всякий раз отец придерживает лошадей и здоровается с ними потом заводит разговор, не слезая с повозки. На удивленные вопросы, куда это мы собрались в такую погоду, отец отвечает, что получил срочный заказ на волос единорога и несколько замысловатых зелий, обретающих волшебную силу только если фиал с зельем основательно прогреть в драконьем пламени. Заказчик платит очень хорошо, к тому же все это необходимо для спасения человеческих жизней, поэтому нам пришлось отправится в путь, надеясь добраться до замка барона Дрэйка раньше, чем дороги совсем раскиснут. На вопрос как мы собираемся вовремя вернутся, отец отвечал, что драконам дороги не нужны а барон Дрэйк наверняка согласится помочь доставить все необходимое вовремя, когда узнает в чем дело. Мне оставалось лишь восхищаться тем, насколько уверенно отец говорил об этом и делать все возможное, чтобы не выдать улыбку, которую всякий раз вызывали у меня эти слова.
Наконец, мы добрались к воротам. Пришло время основательно проверить надежность магической маскировки, скрывающей наше снаряжение. Несмотря на плохую погоду и почти полное отсутствие путников, волшебник, дежурящий вместе со стражей ворот, все же не рискнул покинуть пост. Благодаря Заклинанию Чуткости я почувствовал его гораздо раньше, чем увидел сквозь завесу дождя. Внимательно изучив заклинания, которые волшебник наложил на себя и магию имевшихся при нем амулетов, я почти полностью расслабился. Волшебник не хотел попусту тратить магическую энергию на поддержание мощных заклинаний обнаружения, когда обнаруживать было все равно нечего. Он предпочитал полагаться на обычные человеческие чувства и немалый опыт караульной службы, готовый в любой момент усилить магическое восприятие в случае необходимости. Той силы которую волшебник уже вложил свои заклинания было мало, чтобы увидеть наш истинный облик сквозь наложенную мной иллюзию, а преодолеть действие мощных амулетов скрывающих магию этот волшебник вообще был вряд ли способен, насколько я мог судить. Наклонившись ближе к отцу тихо описываю ему увиденное. Он молча кивает в ответ.На вопрос стражника, куда мы направляемся, отец излагает предусмотренную планом историю, но в несколько другой версии, чтобы не насторожить мага. Отец знает этого мага. Он тоже знает отца. Рассказ отца звучит весьма необычно, но лишь для того, кто не знает, чем он занимается. Стражник, не скрывая удивления, косится на мага, тот чуть заметно кивает и стражник теряет к нам интерес.
Брусчатка мостовой заканчивается под аркой ворот. Хлопнув лошадей вожжами, отец направляет повозку на широкую грунтовую дорогу.Осенний дождь старается вовсю, но укатанная глина дороги, приобретшая за лето твердость камня, пока, стойко держится, не желая превращаться в липкую грязь. Окованные сталью деревянные колеса повозки громко хлюпают в огромных лужах, но не вязнут.
Глубже надвигаю капюшон мантии и плотней заворачиваюсь в плащ, радуясь, что плотная ткань не пропускает воду. Низкое осеннее небо, затянутое плотной пеленой серых дождевых туч и резкий холодный ветер норовящий швырнуть под капюшон дождевые брызги, мешают поверить, что на нас могут напасть. Кажется, что даже отъявленные головорезы маркиза Дюренбаха вряд ли согласятся сидеть в засаде у дороги в такую погоду.Едем молча. Отец напряженно всматривается в пелену дождя из-под капюшона плаща, надвинутого на голову поверх кольчужного капюшона. Его кольчуге не страшна ржавчина, а плотное плетение тонких кольчужных колец не спешит пропускать сквозь себя воду. Такой доспех вполне годится для нынешней погоды, чего не скажешь об обычных рыцарских доспехах.
Когда стены и башни Врома окончательно исчезают в пелене дождя за спиной, отец нарушает молчание: «Будь на чеку, Дирк. Если прозеваем засаду, нам конец. В такой дождь вся надежда на твое умение мага. Ни увидеть, ни услышать противника вовремя мы, скорее всего, не сможем.» Молча киваю в ответ и вытаскиваю маленький фиал с зельем, дающим много магической энергии, но совсем не надолго. Как только заемная волшебная сила огнем вливается в тело, я направляю ее всю без остатка в Заклинание Чуткости усиливая его насколько возможно. Только покончив с этим, осознаю, что моя рука, повинуясь, успевшей появится привычке, вернула пустой фиал в кармашек на поясе. Поразмыслив секунду вытаскиваю оба пустых фиала из кармашков на поясе и заменяю их полными, переложив их из тех карманов откуда их нельзя извлечь так же быстро.Прячу руки в рукава мантии, опускаю голову на грудь, наклоняюсь влево прислоняясь к плечу отца и полностью погружаюсь в созерцание окружающего сквозь Заклинание Чуткости. Это действительно лучшее что я могу сейчас сделать. Потраченная магическая энергия не пропала даром. Теперь я вижу намного дальше чем прежде. Картина стала сложнее. К тому же, мое восприятие теперь просто проломит не слишком мощные скрывающие чары. Обычно Заклинание Чуткости используется для других целей, однако оно на редкость универсально.
Я вглядываюсь и вслушиваюсь в невероятно сложную переплетенную и многослойную магическую картину мира, стараясь свыкнутся с ней, осознать и понять ее в достаточной мере, чтобы мгновенно и безошибочно определить засаду, как только она окажется в границах моего восприятия.Дорога тянется по раскисшим пустынным полям. Магические предметы есть лишь в нашей повозке, да в быстро удаляющемся городе Вроме, но нас окружает магия. Земля дороги, камень скал глубоко под ней, ветер, струи дождя – в каждой из этих составляющих нашего мира есть своя особая магия, как и в огромном множестве других составляющих, даже просто перечислить которые, успеть сможет только бессмертный. Каждая отдельная составляющая образует свою сложную неповторимую картину и такие картины переплетаются тем теснее, чем более родственно между собой то, что образует их.
Первое, что должен освоить маг, пользуясь Заклинанием Чуткости – отрешение и концентрация, умение видеть лишь то, что необходимо сейчас. Это сложно само по себе, но пытаться просто охватить и в какой-то мере понять большую часть предстающей картины – неизмеримо сложнее. Я неплохо владею концентрацией и много знаю о том, как выглядят в таком восприятии те или иные явления. В каком-то смысле мою задачу можно назвать простой. Скопление людей одетых в железо, готовых напасть и, возможно, укрытых магией на дороге или возле неё, это засада. Однако просто обнаружить засаду мало, особенно в нашем случае. При должном умении и при условии, что мое Заклинание Чуткости будет сильнее скрывающей противника магии, узнать можно неизмеримо больше. Достаточно зная о противнике, хороший маг может уничтожить его, даже не позволив напасть. Если мне удастся проделать нечто подобное, мы с отцом можем пережить нападение.Отец молчит, поддерживая меня плечом. Лошади резво бегут по покрытой лужами дороге, поднимая копытами тучи брызг. Сытые, отдохнувшие, застоявшиеся в теплой конюшне, они рады возможности побегать даже в такую погоду. Повозка в отличном состоянии, слабо нагруженная она легко катится по мокрой дороге, почти не стесняя лошадей, бегущих резвой походной рысью. До темноты мы покроем приличное расстояние. Если нападений не будет мы достигнем цели за долго до того, как дороги станут непроходимыми, но на это рассчитывать не стоит.
Время тянулось медленно. Я ожидал, что быстро устану, вглядываясь в окружающий мир сквозь Заклинание Чуткости, но это занятие, не смотря на отсутствие опыта, совсем не утомляло меня. Когда через несколько часов отец тронул меня за плечо, заставляя сосредоточится на обычном восприятии мира и протянул мне такой же кусок черного хлеба с солониной, какой уже жевал сам, я пришел к выводу, что просидев эти часы на телеге, просто вглядываясь в пелену дождя, я устал бы гораздо больше.Тщательно прожевав солонину с хлебом и запив их водой из притороченной к котомке фляжки, которую тут же пополнил, подставив горлышко под дождевые струи, я вернулся к прежнему занятию.
Когда алое закатное солнце уже пробилось сквозь низкие тучи, быстро спускаясь к горизонту, я, наконец, заметил то, что высматривал весь день и так надеялся не увидеть.В магическом восприятии засада выглядела именно так, как я ожидал исходя из теоретических знаний. Насколько я смог понять, два десятка головорезов (в том что это были именно разбойники я не сомневался, поскольку в «Теории магии…» не раз тщательно описывалось и разъяснялось, как распознать врага в магическом восприятии) без затей залегли в придорожных канавах, замаскировавшись кто во что горазд. У меня сложилось впечатление, что в засаде они провели как минимум час два, поэтому сомнений в том, что они ждут именно нас, у меня почти не было.
Резко поднимаю голову, открываю глаза и сажусь ровнее. Отец сразу натягивает поводья, останавливая лошадей.
-- Что случилось, Дирк?
-- Засада, но довольно странная, учитывая обстоятельства. Насколько я смог понять, в полумиле впереди нас у дороги ждет банда обычных разбойников. Два десятка мужиков залегли в придорожных канавах, по десятку с каждой стороны. Все вооружены, большинство в доспехах. Все разномастное и не в лучшем состоянии. Силой они не обижены, убивать привыкли давно и часто, но ни настоящей выучки ни отваги нет. Они мокнут под дождем в канавах не меньше двух часов, голодны, но усталость большинство стряхнет моментально, стоит им нас увидеть, поскольку им очень хочется нас убить и пойти куда ни будь пропивать награду. По-моему весьма неплохую.-- Понятно. А что тебе кажется странным? Пожалуй, все именно так, как следовало ожидать.
-- Я не чувствую магии. Амулетов всего несколько штук, причем слабеньких. Наложенной магии вообще ни на ком из них нет. Это либо просто странно, либо хуже некуда, потому что может означать сильное магическое прикрытие сквозь которое я вижу только то, что мне позволяют видеть.
Легонько хлопнув вожжами лошадей, заставляя их двинутся вперед шагом, отец покачал головой.
-- Думаю ты переоцениваешь информированность людей маркиза, или, скорее, собственные возможности. Скорее всего, они не знают что ты владеешь магией, а значит не станут защищать от нее тех, кого наняли для нападения. В любом случае они должны понимать, что ты возьмешь с собой лучшие амулеты, какие есть у нас в лавке.
-- Во-первых, они могут предположить, что я слишком скуп и не сделаю этого, во-вторых, даже если им известно не только то, что я возьму с собой амулеты, но и все истинное положение вещей, использовать обыкновенных разбойников никак не защищенных от магии все равно удобнее всего.-- Любая заемная магия – будь то амулеты которые могу применить я, или те заклинания, которые можешь использовать ты, опять же, благодаря зельям и амулетам, имеет свойство заканчиваться. Эта шайка достаточно опасна, чтобы вынудить нас использовать магию для ее уничтожения. Восполнить истраченное мы не сможем. Они прекрасно понимают что проще и дешевле всего нанимать вот такие шайки разбойников и посылать их перехватить нас до тех пор пока одна из них добьется успеха, когда мы истратим все, чем можем защищаться от них. Это будет намного дешевле, чем обеспечить даже одну единственную шайку хорошей защитой от магии или посылать хорошо обученных и снаряженных людей, которые служат самому Дюренбаху, пытаясь взять нас в первом же бою. Даже если успеет пойти слух, что несколько шаек погибли, напав на нас, и бандитам придется заплатить намного больше, это будет куда проще и дешевле. В отличие от нас тобой, Дирк, людям Дюренбаха спешить некуда.
-- Значит только тактика истощения, без настоящего натиска?-- Ну, если мы продвинемся слишком далеко, и они испугаются, что могут нас упустить, то натиск будет серьезный.
-- Значит, если мы сумеем растянуть имеющийся у нас запас магических средств защиты на всю дорогу, действуя при этом так, чтобы люди маркиза не сомневались правильности избранной тактики, и при этом сохранить достаточно «аргументов» для отражения решающей атаки мы можем остаться в живых.-- Во всяком случае, это наша единственная надежда.
Слова отца обрадовали меня. Если он прав, то все не так уж плохо. Привычно начинаю перебирать известные мне магические приемы и имеющееся у нас снаряжение прикидывая, как уничтожить шайку без потерь и с минимальной затратой средств. Оставлять разбойников в живых я не собирался. У меня не было причин полагать, что кто либо из них даже просто оставит нынешний мерзкий промысел, по этому не было причин оставлять за спиной разъяренного позорным поражением врага своими руками увеличивая грозящую нам опасность.
Обдумав ситуацию, я изложил отцу план действий, который казался мне наиболее разумным. На обсуждение деталей нам понадобилось лишь несколько минут. Отец сам достаточно знает о магии, чтобы понимать меня с полуслова, тем более, что манеру объяснения я мог позаимствовать из «Теории магии…» впечатляющей доступностью изложения.Когда все было оговорено мы умолкли. Нам предстояло просто ехать по дороге еще некоторое время, прежде чем начать действовать. Я по-прежнему следил за разбойниками сквозь Заклинание Чуткости, но это уже не занимало мое внимание целиком, ведь ситуация была известна и не собиралась меняться. Я невольно погрузился в свои мысли, обдумывая ситуацию в целом. Получалось что предстоящая драка будет вполне посильной, отнюдь не требующей напряжения всех сил, как и те, что последуют за ней. Поскольку остаться в живых мы можем только, если это будет именно так, единственным важным, но, пока не имеющим ответа остался вопрос о том, как отразить последнее нападение, ожидающее нас ближе к концу пути. Еще раз проанализировав план предстоящего боя и возможные его вариации которые придется применить за время пути и прикинув (разумеется весьма приблизительно) число предстоящих драк, я пришел к однозначному выводу: даже при самом благоприятном стечении обстоятельств, единственным что можно попытаться сохранить до момента решающего боя остается Посох Конечной Силы. Из всего магического снаряжения, которое я смог взять с собой он лучше всего подходит для этой цели. Вывод не слишком приятный, ведь если решающий бой будет хоть на половину столь тяжелым как следует предположить, посох опустеет в мгновение ока. Тогда единственной моей надеждой будет Талисман Выбора, название которого в такой ситуации будет уже не совсем верным. Поколебавшись несколько мгновений, стоит ли говорить о внезапно возникшей мысли, я повернулся к отцу.
-- Складывается такое впечатление, словно с того самого дня, когда старик Сильвеструс продал тебе книгу, все события соединяются друг с другом в некую заранее определенную картину, и чем больше происходит событий тем более предопределенным становится каждое последующее. И я почти уверен, что ты знал о многих из них заранее, но не решился ничего изменить.
Отец кивнул и задумчиво улыбнулся, словно вспоминая о чем-то.
-- Верно, Дирк. Если бы ты больше интересовался магией предсказаний, то, вероятно, давно знал бы большую часть того, что стало известно мне. Впрочем, чаще всего судьба не хочет, чтобы о ней узнали и неведенье может быть к лучшему.
-- Ты считаешь, что мне лучше не знать об этом, -- спросил я.
Я знаю более чем достаточно о магии предсказаний, чтобы понимать – если кто-то становится частью событий, предопределенных очень мощными силами, или стечением обстоятельств важных для одного или даже нескольких миров (лишь в таких случаях появляются мощные пророчества) и события эти могут иметь как благоприятный так и трагический исход для того кто стал важной их частью, то совершая поступки ведущие к благоприятному исходу, лучше не знать сути пророчества, чтобы оно исполнилось как должно. Именно по этому, пророчества, имеющие хотя бы один благоприятный исход, чаще всего становятся известны не тому, о ком в них говорится, а кому-то могущему и желающему направить его поступки для благоприятного свершения пророчества.
-- Исходя из того, что стало известно мне, Дирк, сейчас уже не имеет значения узнаешь ты то, что известно мне, или нет. Второе, пожалуй, к лучшему. У тебя мировоззрение истинного мага и, уж если ты догадался о том, что пророчество существует и мне известна его часть, ты не успокоишься, пока не будешь знать. Будет куда лучше, если ты сможешь сосредоточится на более насущных проблемах, -- вроде шайки разбойников. Мне известно не так уж много. Ты знаешь, как я отношусь к магии. Когда ты должен был родится я на всякий случай постарался возможно точнее записать время рождения и зарисовать положение звезд. Ты вряд ли удивишься узнав, что родился под Зведой Дракона. Когда я проверил свои выкладки, пользуясь лучшими трактатами по астрологии, какие тогда у нас были, я понял, что старался не зря. Я не астролог, но мне удалось понять что ты, а вместе с тобой я и мама, станем частью чего-то, что больше судьбы отдельного человека. Тогда я заплатил одному из белых магов, хорошо владеющему астрологией и прорицанием, к тому же менее других склонному подчеркивать свою значимость туманностью высказываний. Он сделал все что мог. Вначале он работал за деньги потом, поняв, что дело серьезное, скорее ради собственного спокойствия. Конечный результат его трудов звучал туманно, но это лучше, чем ничего. «Человек, рожденный с судьбой дракона, прочтет книгу, что сильнее забвения. Если он вовремя сделает верный выбор, сделает верный выбор, соединив силу судьбы со знаниями и волей мага, крылья стражей развеют тьму которой тысячи лет. Он будет счастлив, тем, что познал, а те кто близки ему, познают не одну, но две жизни и одна длиннее другой. Если он отвергнет свой выбор, поспешит в нем, или промедлит, книга послужит тьме и ничто не остановит ее. Сам он и те, кто дрог ему будут первыми из бессчетных павших. Время талисмана придет, когда секира сломает посох и не будет больше надежды.»
-- Не плохо для мощного пророчества, куда яснее, чем могло быть. А последняя строчка куда больше похожа на инструкцию из «Теории магии…», чем на часть предсказания судьбы. Я предпочитаю сам определять свою судьбу, но в данном случае, я, не против.-- Ты знаешь, Дирк, пожалуй, я тоже.
Дальше едем молча. Наконец отец сворачивает к краю дроги, наматывает вожжи на специальный колышек, выступающий из борта телеги и берет из телеги довольно длинный металлический штырь с короткой цепью на верхнем конце и привязанной к ней веревкой. Пока отец выбирает подходящее место у обочины, чтобы воткнуть штырь в землю, я тщательно привязываю веревку к металлическому кольцу на переднем конце дышла, потом беру из телеги посох. Вряд ли оставленное в телеге, кто ни будь успеет украсть, но все действительно ценное лучше забрать с собой. Строки благоприятного пророчества, составленного опытным магом, меняют ситуацию даже больше чем отряд королевских рыцарей под предводительством архимага Золиана, посланный проводить нас до самого замка барона Дрэйка, буде таковой возник бы вдруг на дороге. Пророчество отнюдь не означает, что нам ничего не грозит, но, если сражаться до конца, можно твердо рассчитывать на победу.
Вслед за отцом перескакиваю глубокую канаву слева от дороги. Пригнувшись, идем вперед, приближаясь к разбойникам по широкой дуге. Наконец подходим на дистанцию, с которой можно бросить нужное заклинание без лишних затрат энергии. Делаю отцу знак, что мы на месте. За пеленой дождя разбойников по-прежнему не видно. Нас тоже не заметили. Все внимание шайки по-прежнему сосредоточено на дороге. Осторожно кладу посох на землю. Еще раз вглядываюсь в струи дождя сквозь Заклинание Чуткости и начинаю быстро и беззвучно читать первое в моей жизни боевое заклинание действительно направленное на врага, внимательно прислушиваясь, к рождаемой моими словами магии. Сети Дождя очень необычное заклинание. Это заклинание узкоспецифической магии, существующей лишь в определенных условиях, в данном случае Магии Дождя. Узкоспецифическая, или ситуативная магия примечательна тем, что когда она существует то, как правило сильнее других, к тому же не требует (или почти не требует) затрат внутренней магической энергии. Ситуативная магия столь же разнообразна как сама жизнь. Во всех, прочитанных мною магических трактатах, кроме «Теории магии…» она лишь упоминалась, как нечто практически бесполезное, поскольку авторам этих книг не были известны общие принципы составления таких заклинаний (большинство авторов вообще были убеждены, что таковых не существует в принципе), однако в «Теории магии…» этому посвящен большой раздел в котором рассматриваются приемы и принципы позволяющие распознать наличии специфической магии в той или иной ситуации и успешно использовать ее.Подчиняясь словам заклинания, похожим на шелест дождя, холодные водяные нити стремительно сплетаются в гибкую сеть. Обычным зрением заметить это почти невозможно, даже точно зная, что искать, но Заклинание Чуткости позволяет мне видеть действие Магии Дождя во всех подробностях. Это заклинание ведет себя совершенно иначе, чем все, какие мне пришлось использовать прежде. Удивительная, необычная магия (отдаленно напоминающая причудливое переплетение магии Воздуха и магии Воды), присущая самим дождевым струям, действует сама по себе, не требуя от меня усилий. Впервые мне вполне достаточно собственной магической энергии, чтобы создавать (вернее направлять) необходимую мне волшбу. Сети дождя стремительно растут. Я напряженно прислушиваюсь к собственной усталости, готовясь зачерпнуть магическую энергию в одном из силовых амулетов, прежде, чем слишком устану, но, ставшее привычным, изнеможение не спешит настигать меня. Наконец, сети дождя достигают нужных размеров. Повинуясь резкому движению рук, они собираются вокруг моих кистей. Теперь они заметны обычным зрением. Дождевые струи словно клубятся вокруг моих кистей, вместо того, чтобы падать вниз.
Прикрыв глаза внимательно смотрю сквозь Заклинание Чуткости на замерших в засаде разбойников, пытаясь прицелится по лучше. Резко выбрасываю руки – одну в сторону, другую вперед. Мне все же приходится зачерпнуть толику магической силы из амулета. Бросить Сети Дождя заметно труднее, чем плести их.В мгновение ока почти невидимое серебристое плетение из дождевых струй накрывает замерших в засаде разбойников. Я не даром потратил столько времени на увеличение размера сетей. Они надежно накрывают большинство разбойников, хотя я изрядно промахнулся из-за полного отсутствия опыта в прицеливании с помощью Заклинания Чуткости, и почти полного в метании заклинаний.
Медленно свожу ладони вместе. Сложным жестом кистей перебрасываю нити дождя, ведущие к двум сетям, в одну руку. Это серьезный риск, ведь нити могут порваться, но иметь занятыми обе руки, когда один разбойник с этой стороны дороги и трое с другой могут беспрепятственно вскочить, мне категорически не хочется.Сквозь пелену дождя послышался испуганный возглас, вслед за ним еще и еще. Головорезы заметили неладное. Кто-то, видимо, решил пошевелится и понял, что не может оторваться от земли. Движением правой кисти плотнее прижимаю обе сети к земле. Мне вновь приходится использовать толику заемной магической силы. Не для того, чтобы удержать стремящихся вскочить головорезов, а чтобы контролировать поведение Сетей Дождя под растущим напором. Крутанув свободной, левой, кистью начинаю читать заклинание Веер Дождевых Игл. Это заклинание идеально подходит для того, чтобы защититься от внезапной атаки, перебив нападавших.
Отец вскидывает к плечу арбалет, целясь на вопли разбойников. Я знаю, что его губы тоже шевелятся активируя Болт Серебряного Ливня, лежащий на ложе арбалета.Звонкий щелчок короткой стальной тетивы и болт со свистом летит сквозь дождь. Мгновением позже, свист начинает множиться. Магия, наложенная на болт, превращает один выстрел в слитный залп, заставляя болт разделиться.
Я могу атаковать сам. Законченное заклинание Игл клубится у левой кисти мерцанием дождя, но любые мои действия требуют пусть ничтожных, но ощутимых трат заемной магической энергии (остатки собственной я истратил, создавая Веер Дождевых Игл), а Болтами Серебряного Ливня можно пользоваться сколько угодно – главное потом собрать выпущенные в противника болты.Мне остается просто стоять под холодным проливным дождем, удерживая одно заклинание и держа наготове друге, и в пол голоса описывать отцу результаты его первого залпа, стараясь скорректировать новый.
Отец молча опускает арбалет, резким движением замысловато изогнутого рычага снова взводит стальную тетиву, и кладет на ложу новый болт. Губы вновь начинают шевелиться, произнося необходимые слова. Арбалет снова прижат к плечу. Щелчок тетивы, и новый залп уходит сквозь пелену дождя.Все бандиты, прижатые к земле сетью дождя с этой стороны дороги убиты, но вторая половина шайки и все головорезы, не прижатые сетями дождя, -- все еще живы.
Стряхиваю с правой руки нити одной из сетей, позволяя заклинанию распасться.Внезапно, из пелены дождя появляется облепленный грязью разбойник, больше похожий на чудовищного глиняного голема. Я вскидывая правую руку, но разбойник делает шаг к отцу, замахиваясь коротким мечем. С огромным трудом удерживаюсь от того, чтобы все-таки метнуть заклинание. Разбойник стоит слева от отца. Отец просто вскидывает руку, принимая удар на маленький стальной щит. Разбойник вложил в удар всю немалую силу. Не лучшей ковки клинок просто ломается ближе к рукоятке. Выпустив арбалет, отец вытаскивает из ножен меч. Сейчас ни меч ни доспехи не кажутся мне неуместными. Пусть отец и не потомственный воин, но его движения не оставляют сомнений – он действительно владеет тем оружием, которое взял с собой. Удар щитом отбрасывает вверх сломанный меч разбойника. Скользящий сверху вниз длинный клинок дорогого заколдованного меча рассекает тяжелую кольчугу, словно обычный воздух. Разбойник падает в грязь, так и не поняв, что умер. На несколько секунд подставив лезвие под струи дождя, чтобы смыть кровь, отец возвращает меч в ножны, потом поднимает арбалет.
Еще раз всматриваюсь в лежащих разбойников сквозь Заклинание Чуткости.
-- Здесь все перебиты. Остальные -- на той стороне. Те, что свободны перебрались к самой дороге. По-моему они надеются перебить остальных, воспользовавшись моим заклинанием и получить всю награду.
-- Кое в чем мы им, пожалуй, поможем. Держись немного позади, Дирк.
На ходу смывая грязь с арбалета и перезаряжая его, отец быстро идет к дороге. Я иду следом, держась позади и левее, чтобы иметь возможность бросить Веер Дождевых Игл не зацепив при этом отца.
Выходим на дорогу. Из-за противоположной обочины поднимаются трое разбойников. Отец поднимает арбалет. Один из разбойников криво улыбается. Арбалетчик один – их трое, каждый верит, что останется жив. Отец нажимает на спуск. Слетев с арбалетной ложи, болт разделяется. Большинство болтов уходят мимо, но в каждого из разбойников попадает несколько штук. Пронзив разбойников, болты исчезают. Единственный оставшийся болт вонзился в грязь у обочины, пробив навылет среднего разбойника. Отец молча перезаряжает оружие и идет к обочине дороги. Я иду следом за ним. Прикрывать отца уже нет необходимости, но так мне все же спокойнее. Два звонких щелчка тетивы и первый бой в моей жизни, наконец, закончен.«Собери болты, Дирк. Мне их в такой грязи за неделю не сыскать», -- говорит отец, с трудом вытаскивая из мокрой глины торчащий у обочины болт. Молча киваю и иду собирать болты. На ходу встряхиваю кистями, стряхивая заклинания дождя.
Найти Болты Серебряного Ливня, с помощью Заклинания Чуткости не составляет труда, особенно если их магия активирована. Обнаружить Посох Конечной Силы, не скрытый магией, и того легче.Один за другим «погружаю в сон» магические болты, прошептав необходимые слова, тщательно промываю наконечники под струями дождя. Потом подбираю с земли посох. Его приходится просто нести, в такой грязи он мгновенно увязнет. Снова возвращаюсь на дорогу, вытаскиваю последние два болта и возвращаю все четыре болта отцу. Теперь я точно знаю, почему эти магические болты стоят таких огромных денег. В большинстве случаев, один арбалетчик, вооружонный такими болтами, заменяет целый отряд. К тому же, этот «отряд» всегда стреляет идеально слаженным залпом.
Когда идем обратно к телеге, я вдруг замечаю, что с удовольствием опираюсь на посох. Скоротечный бой (если здесь уместно это слово) утомил меня гораздо больше, чем мне, сперва, показалось. Говорить не хочется совершенно.Молча отвязываем лошадей, снова садимся в телегу. Отец пускает лошадей шагом, потом быстрой походной рысью.
Когда тела разбойников, убитых на дороге, остаются далеко позади, отец нарушает молчание.
-- Теперь ты имеешь полное право назваться боевым магом.
-- Пожалуй, скорее, алхимиком. Без зелий и амулетов я по-прежнему почти бессилен. В любом случае, я бы теперь отдал многое, за то, чтобы остаться просто магом.-- Знаю, Дирк, и это хорошо. Это значит, что ты по-прежнему нормальный человек. Просто теперь ты точно знаешь, что способен защитить и себя и других, если нужно. Прежде чем сожалеть о чем либо, вспомни о том, что не будь твоих заклинаний, меня бы вряд ли спасли даже Болты Серебряного Ливня.
Я молча кивнул в ответ.
Засада задержала нас ненадолго. До темноты мы успели добраться до леса. И остановились на ночлег на поляне, созданной огромным дубом. Густая крона не пропускала дождь. Под ней вполне мог бы разместиться небольшой обоз, так что для нас с отцом, повозки и лошадей места и подавно было вдоволь. Пока отец распрягал и стреноживал лошадей. Я отправился собирать валежник для костра. Пробираясь через подлесок, я в который раз подивился тому, сколь искусно скроена одежда странствующего мага (разумеется если она действительно сделана как следует). Свободная, не стесняющая движений мантия и длинный плащ, не имеющий застежки (верхняя часть плаща скроена цельной, одеть его можно через голову) не спешили цепляться за все подряд, хотя в лесу есть за что зацепится. Я знал, что так должно быть, но действительно поверить в это, не испытав самому довольно сложно.Когда я вернулся с первой охапкой насквозь промокшего валежника, наши кобылки уже вовсю хрустели овсом в, подвешенных к мордам, торбах. С помощью Амулета Бивачного Огня, столь любимого опытными путешественниками, мы легко развели небольшой костер, несмотря на промокшие дрова и всепроникающую сырость, созданную осенним дождем.
Теперь уже отец отправился за дровами, велев мне заняться ужином. Кулинария и алхимия искусства во многом схожие. Имея все необходимое, я вполне могу приготовить ужин, который не стыдно будет подать в весьма неплохой таверне, но в походе, с минимумом припасов приготовить что либо сложное так же невозможно, как создать мощное зелье не имея ингредиентов.Насыпаю в котелок, наполненный дождевой водой, немного гречневой крупы из плотной непромокаемой торбы. Десять минут приходится просто ждать, присматривая за костром. Потом добавляю к размокшей крупе немного солонины и специй, и подвешиваю котелок над огнем.
Собрав достаточный запас дров, отец садится к костру и задумчиво смотрит на огонь, наслаждаясь его теплом и, изредка, помешивая похлебку. Плащ и кольчуга позволяют ему спокойно сидеть прямо на земле.Пока варится похлебка, я медленно обхожу маленький лагерь, тщательно вычерчивая в лесной почве границу Охранного Круга. Замкнув концы круга рядом с костром, тщательно вытираю пучком прошлогодней травы клинок новенького Кинжала Странствующего Мага, взятого из товарных запасов лавки, и возвращаю его в ножны на поясе. На первый взгляд, такой кинжал, если он действительно сделан правильно, не выглядит дорогим. В нем нет ни капли магии, но рифленая рукоятка с плоским навершием изготовлена из черной бронзы, а средней длины клинок – из лучшей оружейной стали многократной ковки. Форма рукояти и лезвия совершенствовались поколениями магов. Такой кинжал в умелых руках может быть смертельным оружием, но, прежде всего, это великолепный инструмент. Выгнутая сторона слегка искривленного лезвия – острее бритвы. Обратная сторона имеет полуторную заточку. Вторая кромка сделана совсем иначе, чем основная, главное для нее -- стойкость и прочность. Она специально предназначена для того, чтобы царапать или чертить на чем угодно (вплоть до стали и камня). Выше полуторной кромки обратная сторона клинка утолщается. Толщина придает лезвию прочность, к тому же, эту часть клинка можно спокойно подставлять под удар.
Встав внутри начерченного круга лицом наружу в том месте, где смыкается проведенная на земле черта, плавно раскидываю руки в стороны и начинаю читать заклинание Охранного Круга, основанное на специфической Магии Леса. Тихие певучие слова, похожие на шорох листвы, навевают сон и покой – сейчас осенний лес засыпает. Весной, зимой или летом это же заклинание будет звучать совсем иначе – каждый раз по-другому. Такова Ситуативная Магия. Мне вновь приходится зачерпнуть толику волшебной энергии из силового амулета, чтобы контролировать Магию Леса, пока формируется заклинание Охранного Круга. Мой собственный ничтожный запас волшебной энергии еще не успел восстановится, к тому же, в данном случае, его все равно недостаточно.Закончив заклинание, медленно опускаю руки и усаживаюсь у костра, подогнув под себя ноги. Я сделал все что мог. Использование этого заклинания в рунном варианте, как и другие известные мне способы использовать его, совсем не тратя энергию амулетов, требуют слишком много усилий и времени. Если заклинание ставится только на одну ночь, то применять их не имеет смыла, ведь ни поспать ни отдохнуть при этом за ночь уже не удастся.
Сидим молча, глядя на огонь. Все далеко не так плохо, как могло быть, но говорить все же не хочется.Когда похлебка съедена без остатка, мы вдвоем с отцом быстро отмываем котелок под струями неослабевающего ливня. Через несколько минут в котелке уже вновь кипит дождевая вода.
Бросаю в кипяток немного душистых сушеных трав из непромокаемого мешочка. Эта смесь, составленная по всем законам алхимии, но с учетом вкусовых качеств, обладает массой полезных свойств. Даже в обычное время она может пригодиться, если нужно много работать и быстро восстанавливать силы, а в походе она просто незаменима, и чем труднее поход, тем важнее иметь ее при себе. Без меда душистый напиток не так хорош и действует немного слабее, но мед, в нашем случае, недопустимая роскошь.Как только наши кружки пустеют, отец подбрасывает побольше дров в костер и ложится на землю, поплотнее завернувшись в плащ. Я молча следую его примеру. После драки с разбойниками мы обменялись едва ли десятком слов.
Просыпаемся еще до рассвета, завтракаем, кормим лошадей. Недолгие утренние сборы кажутся мне зеркальным отражением того, как вчера устраивались на ночлег. Однако сейчас мне нет нужды колдовать. Заклинание чуткости продержится до позднего вечера, а магия Охранного Круга, вскоре, исчезнет сама собой. Уже через пол часа мы снова в пути. О нашей ночевке под огромным дубом напоминают лишь наши следы, тщательно потушенное кострище да черта охранного круга на земле.Ночью дождь прекратился. Серые осенние тучи и не успевшие облететь кроны деревьев скрывают восходящее солнце, но между небом и землей нет водяной завесы.
Отец молча правит лошадьми, напряженно прислушиваясь к звукам осеннего леса. Я вновь погружаюсь в созерцание, впитывая магическую картину мира сквозь Заклинание Чуткости. Здесь в лесу, пусть даже засыпающем на зиму, эта картина неизмеримо красивее и сложнее, чем в опустевших на зиму полях. Следуя наставлениям из «Теории магии…», пытаюсь разделить свое внимание. Я не имею права пропустить новую засаду, но, в то же время, мне нужно заранее решить, как уничтожить ее без потерь и с наименьшими затратами магии, в резко изменившихся условиях. Магия Дождя сейчас абсолютно бессильна. Классические виды магии, как и прежде, требуют слишком много магической энергии. Остается Магия Леса. Связать с ее помощью даже тридцать или сорок головорезов куда легче, чем Магией Дождя, но лесные разбойники чаща полагаются на луки, чем на кинжалы и мечи. Вряд ли они изменят своим привычкам, даже поджидая только двух не слишком опасных путников. Мне вряд ли удастся достаточно быстро и надежно спеленать лучников, не тратя слишком много энергии. В данном случае, больше всего подходит Осенний Сон. Это заклинание относится именно к Магии Леса и использовать его можно только осенью. Сейчас оно требует наименьших затрат магической энергии. Мне неприятно использовать это заклинание, чтобы уничтожить разбойников. Осенний Сон не относится к чисто боевым заклинаниям. Его магия просто делает состояние осеннего леса в сотни раз ощутимее для тех, на кого направлено заклинание. Большинство погрузится в сон, который не прервется до весны, без вмешательства опытного мага. Это заклинание можно использовать для многих вещей гораздо более достойных и захватывающих, чем уничтожение банды разбойников, однако его простейшая версия вполне подходит для этого. Лес не будет поддерживать заколдованных, и они погибнут от истощения. Однако всецело полагаться на это заклинание нельзя. При минимальных затратах магической энергии часть разбойников может и не уснуть. Вывод – нужен магический щит. Подходящего защитного заклинания, основанного на Магии Леса, в «Теории магии…» не было. Лучше всего подходит Малый Купол Защиты, но это заклинание основано на магии Воздуха. Убедившись, что состояние разделенного внимания, которого мне удалось добиться, держится вполне надежно, не требуя дополнительной концентрации, ухожу свободной частью сознания в создание необходимого заклинания.Несколько часов промелькнули, словно одна минута. Создать Купол Защиты Леса оказалось куда сложнее, чем я ожидал. Я полагал, что это будет почти то же самое, что выписать уже известное заклинание, например, в рунном варианте, ведь в обоих случаях мне отлично известно, что и как нужно делать, но, на сей раз, мне пришлось сполна ощутить на себе, сколь значимым может быть полное отсутствие опыта.
Повторяя про себя слова только что составленного заклинания, в который раз восхищаюсь искусством неведомого автора, писавшего «Теорию магии…».Какое-то время мне казалось, что стоит мне составить заклинание, и я замечу новую засаду, но все по-прежнему было спокойно.
Наконец, решаюсь вновь положится на разделенное внимание. Ровнее усаживаюсь на телеге и достаю из кармана плаща небольшую толстую книгу в бронзовом переплете – новенькую походную книгу заклинаний. Я привык доверять своей памяти, но мне все же хочется поскорее записать первое самостоятельно составленное заклинание.Достаю из того же кармана бронзовую походную чернильницу и бронзовый стилус. Открываю книгу на первой странице и начинаю не спеша выводить четкие ровные строки, полностью отрешившись от тряски телеги, катящейся по лесной дороге. При этом большей частью сознания я по-прежнему сосредоточен на Заклинании Чуткости.
Закончив первую запись в собственной книге заклинаний, убираю письменные принадлежности обратно в карман плаща, и вновь полностью погружаюсь в созерцание.Убедившись, что я вполне могу удержать свой разум в состоянии разделенного внимания, я постепенно прихожу к выводу, что нет нужды отрешатся от обычных человеческих чувств.
Я вновь ровнее сажусь на телеге, отодвигаю немного назад капюшон мантии, чтобы улучшить обзор и вновь погружаю свой разум в состояние разделенного внимания, созерцая уже два мира. Теперь я сплетаю то, что ощутит всякий внимательный наблюдатель в осеннем лесу с магической картиной окружающего.Мне сразу становится спокойнее. Мне слишком хорошо известно, что на любую магию может найтись более сильная и более совершенная. Иногда своим собственным чувствам доверять следует больше, чем самой совершенной волшбе. К тому же, понять магическую картину мира, одновременно воспринимая обычную, иногда, во много раз проще. Я просто не мог предположить, что мне удастся так легко удерживать свой разум в состоянии разделенного внимания, не имея в этом практического опыта, поэтому не хотел пользоваться этим приемом без крайней необходимости. Однако все получилось естественно и легко, словно я занимался этим всю жизнь. Не знаю стали ли причиной тому, хорошее знание теории, некие природные склонности или что-то еще. Сейчас мне не слишком хочется это знать. Куда важнее и приятнее то, что я могу наслаждаться красотой и спокойствием осеннего леса, продолжая искать признаки возможной засады. Без всяких усилий медленно погружаюсь в довольно глубокую медитацию. Она становится естественным продолжением моего состояния. Я не сопротивляюсь этому переходу, ведь так мне намного легче делать то, что сейчас необходимо.
То ли судьбе было угодно, чтобы я мог получить все возможное удовольствие от нового для себя состояния и запомнить его во всех подробностях, то ли, что куда вероятнее, людям маркиза Дюренбаха понадобилось довольно долгое время, чтобы нанять еще одну шайку, однако целых два дня мы ехали без помех.Неприятности начались среди ночи. Меня разбудили чары Охранного Круга, который я уже привычно создал вокруг нашей стоянки накануне вечером. Сквозь Заклинание Чуткости на обновление которого накануне утром я вынужден был истратить очередной драгоценный фиал с силовым зельем, я увидел три десятка головорезов, быстро и бесшумно окружающих небольшую поляну у дороги, где мы устроились на ночлег.
Эти явно собирались просто утыкать нас стрелами с края поляны. Разбойники были матерые и привыкли искать добычу именно в лесу. Ни у кого из них не было доспехов, зато все имели отличные мягкие сапоги и весьма неплохие луки. Двигались они абсолютно бесшумно. Не будь поставленный мной Охранный Круг способен обнаруживать врага на расстоянии полутора полетов стрелы самого мощного лука, мы бы уже не проснулись.Будить отца не имело смысла. Разбойников было слишком много, чтобы можно было надеяться на Болты Серебряного Ливня. К тому же они окружали поляну со всех сторон.
Напряженно следя за разбойниками и от всей души надеясь успеть если не поставить Купол Защиты Леса, то хотя бы активировать талисман Воздушного Щита, прежде чем начнется обстрел, я медленно встал. В темноте этого никто не заметил. Высвободив из-под мантии Талисман Выбора, на тот случай, если времени не будет совсем, я начал читать Купол Защиты Леса.Время словно остановилось. Заклинание – достаточно короткое, чтобы считать его хорошим боевым, стало вдруг бесконечно длинным, но и разбойники, окружающие поляну все никак не могли занять свои позиции.
Наконец произношу последние слова заклинания. Резко вскидываю руки над головой, ладонями вверх сведя кончики пальцев вместе. Тем же движением опускаю руки в стороны и вниз, словно очерчивая волшебный купол. Привычно зачерпываю магическую энергию из заметно опустевшего амулета, окончательно формируя заклинание. Меня, отца, телегу и лошадей укрывает мерцающий изумрудный купол. Все-таки получилось. Только увидев свое заклинание в действии, причем именно таким, как ожидал, я окончательно поверил в то, что правильно составил его. Сквозь заклинание чуткости оно смотрелось довольно внушительно, но в обычном мире единственным признаком его существования стало слабое дрожание воздуха у границы защитного купола. Его не просто было бы заметить даже при свете дня, не говоря уж о ночи. Разбойники не заметили ничего.Полагая нас все еще спящими, они придавали больше значения скрытности, нежели скорости. Кое-кто начал поднимать луки, но это уже не имело значения.
Защитив себя, отца, и лошадей, я внимательнее всмотрелся в разбойников сквозь Заклинание Чуткости. У многих из них были довольно мощные амулеты, позволяющие, легче передвигаться по лесу избегая шума, находить направление и тому подобное. Эти амулеты, незаменимые помощники тех, кто много времени проводит в лесу – отнюдь не боевые защитные, но защитить своего владельца от заклинания Осеннего Сна они как раз способны. Потратив несколько секунд на размышления, я в конце концов пришел к выводу, что наиболее разумным будет попытаться пересилить действие амулетов. Придется пожертвовать еще одним фиалом с силовым зельем, ведь иначе мне не удержать под контролем силу Магии Леса, но при попытке использовать что-то еще истратить, скорее всего, придется гораздо больше.Привычным движением опустошаю небольшой фиал с силовым зельем и возвращаю его в кармашек на поясе. Вновь вскидываю руки и начинаю беззвучно читать заклинание, пока заемная магическая энергия огнем струится по жилам.
Разбойники начинают стрелять. Стрелы летят довольно точно, не смотря на ночную темноту. Больше половины с разных сторон ударяют в Купол Защиты Леса и соскальзывают по нему на землю.Новый залп, и почти такой же результат. Эта шайка наверняка точно так же нашпиговала стрелами не один купеческий обоз. Возможно, на этой же поляне. Не будь защитного заклинания, я погиб бы раньше, чем успел бы закончить Осенний Сон.
Последний, направляющий, жест. Резко раскидываю руки в стороны, ладонями от себя, и мощная круговая волна магии устремляется к краю поляны.Окружающий меня лес дает необходимую мощь моему заклинанию, но, чтобы удержать ее под контролем, мне приходится использовать энергию волшебного зелья, почни без остатка.
Разбойники падают там, где стояли. Их амулеты боролись до конца, но сила заклинания просто разрушила их. Разбойники обречены. Люди маркиза Дюренбаха наверняка не станут утруждать себя снятием заклинания, даже если это им под силу. Впрочем, такая смерть куда легче любой из тех, которых они заслуживали согласно законам Салисии.Наутро я коротко рассказал отцу о том, что случилось ночью. Он согласился с тем, что нет необходимости тратить время и силы, добивая, спящих заколдованным сном, разбойников. Мы позавтракали в молчании и быстро, но без спешки покинули поляну.
Через два часа мы достигли опушки леса, а к полудню, без остановок миновав небольшую деревню, выехали к реке.Паромщик живущий в небольшом каменном доме у самой пристани не слишком обрадовался, когда выйдя вслед за отцом из дома, увидел не караван припозднившегося купца, а всего лишь одинокую повозку. Впрочем, в искусстве торговли до отца ему было далеко. Хватило пары минут, чтобы паромщик согласился немедленно переправить нас за вполне приемлемую цену.
Пока мы с отцом заводили телегу на пришвартованный у причала громоздкий деревянный паром и надежно привязывали ее к палубе предусмотренными для этой цели кантами, паромщик привел из пристроенной к дому конюшни здоровенного битюга, с уже надетой на него упряжью, и впряг его в деревянный рычаг, вращающий лебедку на палубе парома. Покончив с этим, паромщик отвязал причальные канаты, взял битюга под уздцы и повел по кругу вокруг лебедки.Когда до середины реки оставалось несколько метров, я вдруг почувствовал сильнейшее беспокойство. Не страх, скорее уверенность в том, что сейчас снова придется драться. Мгновение я напряженно размышлял, чем лучше всего пробить мощное скрывающее заклинание или действие амулета которым, видимо, защищен враг, ведь я не видел его сквозь Заклинание Чуткости, но сомневаться в том, что он есть причин не было. К счастью, прежде чем я решился использовать какую либо магию, ситуация резко прояснилась.
На той стороне реки по дороге к берегу во весь опор мчалась шайка конных разбойников. Они не были защищены магией, просто моя интуиция сообщила мне об их присутствии раньше, чем они оказались в пределах досягаемости моего Заклинания Чуткости.Вначале я подумал, что люди маркиза Дюренбаха решили изменить тактику, но, приглядевшись к разбойникам, пришел к выводу, что они просто потеряли слишком много времени, пропивая полученный задаток, и едва нас не упустили.
Как бы там ни было, ситуация складывалась скверная. У большинства разбойников были арбалеты или луки. Идти к берегу нам предстояло под обстрелом.В пол голоса высказав свое отношение к ситуации в самых подходящих выражениях, я повернулся к отцу и уже в полный голос объяснил ему обстановку.
Старый паромщик резко побледнел и парой заковыристых выражений немедленно доказал, что в древнем искусстве сквернословия я всего лишь зеленый новичок. Отец лишь молча кивнул, снял притороченный к котомке арбалет, взвел тетиву и уложил на ложу Болт Серебряного Ливня.Паромщик остановил, было, битюга, намереваясь вести паром обратно, но отец посоветовал ему идти вперед на полном ходу, если он хочет остаться в живых и получить с нас двойную плату.
Старик мрачно посмотрел на отца, явно прикидывая имеет ли он в виду возможную расправу разбойников, или собирается сам убить его в случае неповиновения, потом окинул взглядом меня и решительно потребовал платить в четверо. Отец согласился, не торгуясь, и старик повел битюга быстрее.«Ежели ты, парень, хороший маг» --,бросил паромщик, изо всех сил подгоняя могучего, но медлительного битюга: «то мне боятся, пожалуй, нечего. Только ты решай побыстрее, чего и как колдовать, а то нас, глядишь, болтами да стрелами нашпигуют, пока ты первое заклинание закончишь. Стрелять оно ведь проще, чем колдовать, вот и выходит быстрее.»
Мне осталось только кивнуть в ответ. Старый паромщик мало что смыслил в магии, и вряд ли жалел об этом, но он был совершенно прав.Не тратя больше времени на колебания, я вкинул к губам большой фиал с силовым зельем. Мой запас силовых зелий уже изрядно истощен, но стремление сэкономить вполне может стоить жизни. Если нет времени действовать тонко, лучше положится на классическую боевую магию, имея в своем распоряжении изрядный запас магической энергии.
Плавно вскидываю руки. Холодный осенний ветер, пропитанный речной влагой, налетает резкими внезапными порывами, яростно трепая одежду и, словно бы, предвкушая схватку. Мое внимание вновь разделяется. Губы четко но беззвучно произносят слова заклинания, руки один за другим рисуют размашистые жесты мощного боевого заклинания, но, в то же время я продолжаю следить за приближением шайки сквозь Заклинание Чуткости и пытаю увидеть врага глазами.На втором или третьем жесте старый паромщик вдруг одобрительно кивает: «Надо же, Водяной Частокол. Давненько я такого не видел. Однако, силен ты парень колдовать. Теперь татям точно каюк.». Еще раз удовлетворенно кивнув, паромщик вдруг начинает напевать задорную матросскую песенку. Продолжая усердно подгонять битюга, он с интересом наблюдает за мной, уже не страшась предстоящей драки, а скорее предвкушая ее.
Не будь я в этот миг в состоянии разделенного внимания, я наверняка потерял бы концентрацию и мне, в лучшем случае, пришлось бы читать заклинание сначала. К счастью я смог удержать все свое немалое изумление в той, относительно свободной части сознания, что была занята восприятием окружающего.По всему выходило, что старый паромщик отнюдь не прост и немало повидал на своем веку, если он по нескольким первым жестам смог опознать мое заклинание. Возможно он ждал чего-то подобного, но это тоже значило не мало.
Водяной Частокол – классическое боевое заклинание магии Воды. Оно было создано для защиты кораблей, высаживающих армии на вражеский берег. Это заклинание сложнее и длиннее многих других. Оно представляет собой комбинацию Водяной Стены и Шквала Водяных Копий, но эти заклинания не следуют друг за другом – они сплетены в единое целое, и большая доля энергии использованной для создания водяной стены, защищающей корабль от обстрела, придает дополнительную мощь Шквалу Водяных копий. К тому же, когда заклинание начинает действовать, достаточно короткого жеста, чтобы превратить одно в другое. Чем больше корабль, который защищает Водяной Частокол, тем больше магической энергии требует применение заклинания, но этот принцип работает и наоборот. Заклинание было создано, чтобы защищать огромные боевые корабли, а иногда и целые флотилии. При таких масштабах, даже очень сильному магу-человеку следует бережно расходовать собственную магическую энергию, поэтому Водяной Частокол отличается завидной эффективностью использования магической энергии. В сравнении с огромными морскими галеонами громоздкий речной паром относительно невелик. Будь иначе, я вряд ли решился бы использовать Водяной Частокол.Произнося последние слова заклинания, резко опускаю руки в стороны и вниз. Заклинание почти закончено. От весьма внушительного запаса магической энергии, подаренного мне зельем, осталось не так уж много. Теперь мне достаточно нескольких мгновений, чтобы одним жестом взметнуть водяную стену перед паромом. К счастью обстрела с бортов и кормы можно не опасаться. На то чтобы защитить паром со всех сторон понадобилось бы куда больше магической энергии.
На дороге ведущей к противоположному берегу появляется отряд всадников. Они мчатся бешеным карьером. Лишь увидев, что наш паром еще довольно далеко от берега они немного придерживают лошадей.Подскакав к самому берегу разбойники спешиваются, снимают с седел луки и арбалеты и выстраиваются в линию, чтобы одним двумя залпами перебить всех находящихся на пароме, как только он окажется достаточно близко, но вместо того, чтобы увести лошадей от берега они строятся вперемешку с ними. Арбалетчики разворачивают лошадей боком к берегу и укладывают взведенные арбалеты на седла, встав с другой стороны.
Увидев это паромщик начинает искренне и яростно ругаться. «Разбойник он разбойник и есть, что от них еще ожидать», -- буркнул старик в сердцах смачно сплюнув за борт.Отец опустил арбалет. «Верно мыслишь, мастер капрал. Теперь по ним стрелять никакого проку не будет, только болтами волшебными без толку рисковать», -- одобрительно кивнул паромщик.
«Да кто ж ты такой, мастер паромщик?», -- вскинув бровь спросил отец, разряжая арбалет.«Боцман военного флота Уильям Харрисон к Вашим услугам», -- осклабившись ответил старик.
«Видать повоевал ты изрядно, мастер Уильям, коли боевые заклинания и заколдованное оружие с первого взгляда опознать можешь», -- улыбнувшись сказал отец.«Да и вы видно не лыком шиты», -- улыбнулся в ответ старик: «Парень вон как ловко с заклинанием угадал. Теперь по всему видать – Водяной Частокол штука в аккурат подходящая, вот только, лошадей жалко, все до одной погибнут.»
«Ну, это мы еще посмотрим, кому жить а кому помирать», -- бросил я, следя за стоящими на берегу разбойниками. Жесткость и непреклонная решимость, прозвучавшие в этих словах удивили меня самого. Я действительно не собирался губить лошадей, тем более, что остатков энергии силового зелья должно было как раз хватить на заклинание Астрального Ужаса, достаточно слабое, чтобы не причинить лошадям вреда, но способное отогнать их миль на десять от берега. Лошадям придется не сладко, но они останутся живы. В любом случае на то, чтобы подчинить их и отогнать от берега у меня не хватит ни времени, ни тем более, магической энергии.Люди куда менее чувствительны к астральному плану мира, чем некоторые животные, поэтому разбойники останутся на месте и те, кого не затопчут лошади будут уничтожены Шквалом Водяных Копий. Весь вопрос в том, удастся ли мне закрепить Водяной Частокол на самом пароме, когда заклинание начнет действовать, бросить в нужный момент Астральный Ужас, а потом ударить Водяным частоколом, вновь взяв контроль над заклинанием.
Теоретически все могло получится. Водяной частокол можно закрепить на защищенном им корабле, если в заклинание уже влито достаточно магической энергии. Астральный Ужас достаточно короткое заклинание, времени тоже должно хватить, но, при полном отсутствии опыта, все более чем рискованно.«Не дури парень. Станешь другую волшбу творить – развалится Частокол и пиши пропало», -- словно читая мои мысли, предостерег старый боцман. В его голосе звучал неподдельный страх. У меня почти не было сомнений, что он видел нечто подобное.
«Помалкивай, боцман, -- риск дело благородное», -- резко бросил отец. В его голосе звенели ярость, веселый и злой задор. Гибель лошадей претила ему не меньше чем мне. Иногда даже самые рассудительные люди готовы идти на неоправданный разумом риск просто зная – иначе нельзя.Паромщик не стал спорить. Пожалуй, он был даже рад словам отца.
Когда стоящие на берегу, разбойники, наконец вскинули луки мне сразу стало намного легче. Больше нет времени размышлять невольно прикидывая, а что было бы поступи я как-то иначе, не нужно напряженно следить за врагом боясь упустить нужный момент, или, того хуже – увидеть нечто такое, что ломает весь намеченный план. Осталось лишь действовать.Резко вскидываю руки вверх и вперед. Выгнутая полукольцом сверкающая идеально прозрачная водяная стена взлетает перед паромом в тот момент, когда первые стрелы срываются с тетивы.
Отцу с трудом удается успокоить наших лошадей. Битюг паромщика, несмотря на шоры, тоже изрядно испугался, но старик не дал ему замедлить шаг.Снова опускаю руки в стороны и вниз, сложным размашистым жестом «прижимая» заклинание к парому. Получилось. Возможно потому, что мне некогда колебаться. Хорошего знания теории, подкрепленного реальной необходимостью, оказалось вполне достаточно.
Мои руки снова свободны. Несколько яростных быстрых жестов, резкие скрежещущие слова, произнесенные четко, но беззвучно, и новое заклинание пульсирует на кончиках пальцев. Энергия зелья исчерпана без остатка.Сквозь струящуюся стену воды наблюдаю за разбойниками на берегу. Они в замешательстве, но продолжают стрелять, надеясь пробить водяную стену, легко отбрасывающую стрелы и болты.
Наконец, паром почти у пристани. Я могу достать разбойников Шквалом Водяных Копий, не тратя дополнительной энергии.Резко выбрасываю руки в стороны и вперед, на выдохе произнося последние слова заклинания. Едва не задев наших лошадей, невидимая волна магии стремительно мчится к берегу.
На сей раз, я сильно не рассчитал. Заклинание грозит угаснуть, не достигнув цели. Будь фронт удара короче, вложенной энергии вполне могло хватить, но лошадей слишком много. Без колебаний вливаю в заклинание остатки энергии, силового амулета. Амулет разлетается на мелкие осколки, но магия достигает цели.Лошади в панике несутся от берега, словно спасаясь от степного пожара. Размашистым плавным жестом вновь «подхватываю» Водяной Частокол.
Я вновь отчетливо чувствую мощь и вес струящейся водяной стены и силу заключенной в ней магии. Резко выбрасываю вперед ладони с растопыренными и направленными вперед пальцами.Стена воды распадается на десяток огромных сверкающих водяных копий. Они устремляются к цели залпом корабельных баллист, но пока они находятся в воздухе я успеваю резким жестом разделить каждое из них на сотню более тонких копий. Еще одна шайка разбойников прекращает существовать.
Когда паром пристает к берегу, выясняется, что неприятности, причитающиеся этой переправе, еще далеко не окончены. Вода, обрушенная на берег заклинанием смыла все следы произошедшего, но удар Шквала Водяных Копий пришелся не только по разбойникам. Заклинание буквально перемололо изрядный участок речного берега. К счастью берег оказался каменистым. Будь здесь глина или земля переправить нашу повозку через накрытый заклинанием участок без помощи магии было бы вряд ли возможно.Благодаря помощи боцмана и его здоровенного битюга нам удалось протащить повозку по залитым водой осколкам камня, все же не повредив ее. За эти два с половиной часа, усердными стараниями боцмана, я услышал раз в десять больше виртуозной брани, чем за всю жизнь до того.
Наконец повозка вновь оказалась на дороге. Расплатившись мы тепло распрощались со старым боцманом. Отец снова сел на телегу, я привычно устроился рядом с ним, и повозка тронулась с места. Меня долго не покидало ощущение, что наши лошади очень рады убраться подальше от переправы. Они без понукания бежали быстрее обычного, отцу приходилось даже сдерживать их.
-- Похоже, людям маркиза известно о нас гораздо больше, чем того бы хотелось, -- задумчиво произнес отец пристально вглядываясь в пустынную дорогу впереди, -- разбойники на переправе, скорее всего, знали о Болтах Серебряного Ливня.
-- Думаю за нами следят. Дюренбах вполне мог заполучить мощные артефакты, пригодные для этой цели. Видимо ему удалось воспользоваться одним из них. К сожалении, я бессилен что либо с этим поделать. Только у самых сильных магов-людей, возможно, хватило бы магической энергии, чтобы установить скрывающую защиту способную противостоять возможностям таких артефактов.-- Я знаю, Дирк. Не горюй, возможно, все только к лучшему. Если следят за нами, значит маму они не тронут.
-- Я тоже надеюсь на это. Остается верить пророчеству и делать все, что мы можем сделать.
За следующие несколько дней нам пришлось уничтожить еще четыре разбойничьи засады, чтобы продолжить путь. Ни одна из них не представляла более серьезной угрозы, чем первые три. Мне каждый раз удавалось вовремя обнаружить опасность благодаря мощному Заклинанию Чуткости и заклинанию Охранного Круга, которыми я пользовался постоянно, не считаясь с затратами магической энергии.
К сожалению, мне ни разу не представилось случая вновь воспользоваться мощью Ситуативной Магии. Приходилось использовать более классические приемы.Я старался использовать не только все свои знания, но и все творческие способности отпущенные мне и отцу, чтобы применить доступные мне заклинания, взятые из дому боевые зелья и амулеты в наиболее эффективных пусть и замысловатых сочетаниях. Получалось вроде бы неплохо, но запасы магических средств все равно таяли катастрофически быстро. Мы одолели больше половины пути, но было совершенно очевидно, что даже если ситуация останется прежней, не изменяясь к худшему, оставшегося запаса не хватит нам до конца пути.
Отец понимающий это ни чуть не хуже меня с каждым днем все больше мрачнел. Казалось, несмотря на пророчество, он по-прежнему надеялся, что я смогу защищать его и себя до конца пути, не прибегнув к Талисману Выбора. И чем призрачнее становилась эта надежда, тем больше мрачнел отец.Мной, напротив, с каждым днем все сильнее овладевало щемящее чувство ожидания. Ни с чем не сравнимая смесь радости и тревоги, звенящая, как стальной клинок.
Мы старались держаться подальше от деревень и городов. Уничтожить нападающих при помощи магии намного сложнее, а иногда вообще невозможно, если вокруг кроме врагов есть ни в чем не повинные люди, случайно оказавшиеся на месте схватки и их добро, которое тоже нужно сберечь. К тому же, вовремя заметить врага при помощи Заклинания Чуткости гораздо сложнее при большом скоплении людей. Взятых с собой припасов нам с отцом худо-бедно могло хватить на всю дорогу, овса для лошадей тоже.Не выдержала телега. Подскочив задним колесом на особенно глубокой ухабе, скрытой осенней лужей, она издала душераздирающий скрежет и угрожающе накренилась. Задняя ось сломалась почти посередине.
Отцу удалось вовремя остановить лошадей. Повозка не пострадала сильнее, но о том, чтобы починить ее самостоятельно, нечего было и мечтать.Волей неволей отцу пришлось возвращаться в довольно большую деревню, стоящую прямо на дороге, которую мы объехали стороной меньше получаса назад. Я остался охранять повозку и присматривать за лошадьми, уже привычно высвободив из-под мантии Талисман Выбора и взяв в руки Посох Конечной Силы. Кроме этих двух артефактов рассчитывать мне было уже почти не на что.
Через пол часа отец вернулся на крепкой большой телеге, запряженной парой дюжих тяжеловозов. Ее хозяин, правивший лошадьми оказался хозяином трактира «На перекрестке». Этот трактир был единственным в деревне, зато огромным и процветающим, подстать своему хозяину. Он действительно стоял на перекрестке двух довольно оживленных дорог почти в самом центре деревни. Единственная кузница в округе была частью трактирного хозяйства, та что выбирать в любом случае не приходилось.Впрочем дюжий трактирщик оказался неплохим мужиком. Он с первого взгляда производил хорошее впечатление, а, присмотревшись к нему сквозь Заклинание Чуткости, я окончательно успокоился. Если я собирался доверять возможностям заклинания и собственным познаниям в магии, то трактирщику тоже можно было верить вполне спокойно.
Окинув сочувственным взглядом поврежденную телегу, он заявил, что нам еще повезло, и его слова кое чего стоят, потому что он доставил в свой трактир уже не один десяток сломанных телег фургонов и карет.Видимо так оно и было, потому что трактирщик явно знал, что и как следует делать. Нам с отцом оставалось лишь помогать ему по мере сил, подчиняясь его указаниям.
Втроем мы довольно быстро установили поврежденную телегу в нужное положение, сняли одно колесо, и, наконец, водрузили угол телеги на здоровенную телегу трактирщика.Все это время он не переставая шутил и сыпал разными прибаутками почти так же охотно, как ругался давешний боцман-паромщик, помогая нам выволочь телегу на дорогу.
Основательно скрепив две телеги привезенными трактирщиком верками, мы двинулись обратно в деревню. Трактирщик шел рядом со своей телегой, держа в руках вожжи. Отец шел рядом с нашей телегой, следя, чтобы она не накренялась слишком сильно, иногда даже поддерживая ее. Я шел последним, ведя под уздцы наших лошадей. Посох я закрепил за спиной, заткнув его сзади за пояс и немного наклонив, чтобы он уместился под плащ. Получилось не слишком удобно, но расставаться с последним и самым мощным оставшимся у меня силовым артефактом мне категорически не хотелось. При одной мысли о том, чтобы, например, положить посох в нашу телегу моя интуиция и мировоззрение мага начинали яростно протестовать.Чем ближе мы подходили к деревне, тем меньше мне нравилось происходящее, хотя явных признаков опасности не было и в помине. День выдался холодным, но ясным. Дорогу окружали опустевшие крестьянские поля. Устроить здесь засаду без помощи магии было бы крайне сложно. Сквозь Заклинание Чуткости все выглядело не менее мирно.
Только когда мы наконец добрались до первых домов на околице деревни, я обнаружил причину своего растущего беспокойства. Деревня была процветающей и довольно большой. Перекресток дорог, видимо давший начало этой деревне, а вместе с ним и трактир «На перекрестке», находились ближе к центру деревни. До них было еще довольно далеко, но я уже мог видеть их сквозь Заклинание Чуткости.То, что творилось в тот момент в таверне, выглядело более чем скверно. Туда пожаловала целая разбойничья шайка. Сквозь Заклинание Чуткости их можно было сразу и безошибочно определить именно так, хотя поначалу они, скорее всего, вели себя довольно прилично и даже платили за заказанную выпивку и еду. Большинство из них в тот момент выпили уже достаточно, чтобы забыть о всякой осторожности, но мало, чтобы просто упасть и уснуть, и делали именно то, что чаще всего делает банда пьяных разбойников в таверне.
Я хотел, было, крикнуть трактирщику, что нам нужно бросить лошадей и телеги и бежать к его заведению, пока его еще не подожгли, но мне не пришлось этого делать.На дороге показался вихрастый парнишка лет десяти во весь опор скачущий к нам на неоседланной гнедой лошади.
Он резко натянул поводья, заставив лошадь взметнуться на дыбы, причем умудрился удержаться на ее спине, плотно прижавшись к холке. Я мысленно восхитился неожиданным мастерством паренька. Он ловко спрыгнул с лошади и тут же бросился к трактирщику, на ходу пытаясь описать все то, что я увидел сквозь Заклинание Чуткости. Паренек очень спешил и говорил слишком быстро, но одного неподдельного страха, который звучал в его словах, было достаточно, чтобы заставить трактирщика опрометью бросится к лошади, на которой прискакал паренек.Уже заскочив на лошадь, трактирщик внезапно обернулся. «Эй, парень», -- крикнул он намного громче, чем следовало бы: «судя по одежке, ты волшебник. Помоги мне разогнать этих мерзавцев, если можешь. Я в долгу не останусь.» Мне осталось только кивнуть.
Отпустив трензеля, я побежал мимо телег к трактирщику, на ходу вытаскивая из-за пояса Посох Конечной Силы. Перспектива сидеть на скачущей лошади за спиной трактирщика не радовала меня в любом случае, моя одежда в этой ситуации тоже не добавляла оптимизма, но иметь при этом за спиной заткнутый за пояс тяжелый ростовой посох было бы уж совсем немыслимо.Подбежав к лошади, я схватился правой рукой за протянутую руку трактирщика, левой крепко вцепившись в посох, и подпрыгнул изо всех сил.
В следующее мгновение я уже лежал поперек лошадиного крупа. Трактирщик дал мне время сесть верхом, прежде чем вонзить каблуки в бока лошади, заставляя ее метнуться с места галопом, чем заслужил мою глубокую благодарность.Мне осталось лишь изо всех сил обхватить ногами лошадиные бока и схватиться свободной рукой за куртку трактирщика, надеясь свалиться не раньше, чем мы доберемся туда, куда собрались. Я чуть не свалился наземь, от первых же мощных толчков, неуклюже размахивая в воздухе рукой с посохом, вес которого при этом грозил оторвать ее. К счастью, мне удалось поймать ритм толчков, и тяжелый посох в правой руке неожиданно оказался скорее подспорьем, чем помехой, помогая удержать равновесие.
Бешеный галоп и болезненные удары лошадиной хребтины пониже спины, при каждом новом толчке, вышибли из головы почти все мысли, но я все же отметил про себя, что будь на мне не мантия мага, а обычные штаны и рубашка, я бы неминуемо свалился наземь от первого же толчка. Моя собственная кожа словно бы прилепилась к коже на спине лошади, создавая дополнительную опору, благодаря этому я успел достаточно прийти в себя, прежде, чем окончательно свалился.До трактира мы добрались очень быстро. Как только трактирщик осадил лошадь, я просто свалился наземь. Не обращая внимания на боль в изрядно ушибленном плече, я перекатился по земле, вскочил на ноги и бросился к высокому деревянному крыльцу трактира. Ни на что не похожее впечатление от первой в жизни бешеной скачки надежно перепутало мысли, позволив чувствам занять их место. Мне просто не пришло в голову, что разумнее будет подождать, пока трактирщик спешится и сможет прикрыть меня в ближнем бою.
Один из разбойников стоял, пошатываясь, в дверях таверны и что-то громко, но невнятно втолковывал находящимся внутри, размахивая глиняным кувшином.Перехватив посох двумя руками, я от души врезал детине по затылку и почти не останавливаясь, вбежал внутрь, вталкивая перед собой падающего разбойника.
Первым, что я увидел в таверне «На перекрестке», была добротная дубовая табуретка, летящая прямо мне в лицо. В последний момент она отлетела в сторону, ударившись о стену уплотненного магией воздуха. Только увидев это я осознал, что пока я поднимался по ступенькам, мои губы привычно четко и беззвучно произносили необходимые слова, активируя последний оставшийся у меня защитный магический артефакт – Амулет Воздушного Щита. Меня спасла то ли интуиция, то ли успевший сформироваться инстинкт боевого мага, управлявшие телом помимо рассудка. На какое то время я оказался в относительной безопасности, но оно стремительно истекало.Вокруг меня кипела пьяная кабацкая драка всех против всех. В следующее мгновение в Воздушный Щит, созданный амулетом врезался здоровенный кувшин с вином, потом какой то обломок мебели. С каждым ударом магической энергии в амулете оставалось все меньше.
Я бросился к центру зала, в меру сил расталкивая дерущихся посохом и стараясь заслоняться им от случайных ударов, чтобы сберечь энергию амулета.Оказавшись, наконец, в центре зала, я крутанулся на месте, закрутив посох мельницей. Какой то частью сознания я очень удивился тому, что мне удалось сделать именно то, что мне было нужно. Я очень удачно сбил с ног нескольких дерущихся освободив достаточно места, чтобы воспользоваться жестовой магией.
Не задумываясь о том, что я не умею колдовать, держа в руках посох, я произнес нужные слова и крутанул посохом, перехватывая управление магией Амулета Воздушного щита. Получилось, словно я делал такие вещи уже много лет, возможно, благодаря тому, что я не думал о том, что делаю.Продолжая движение посохом, я подбросил его в воздух, освобождая руки. Выхватив из кармашков на поясе два метельных фиала с боевым усыпляющим порошком, я резко сдавил их в ладонях, одновременно выбрасывая руки в стороны.
Подчиняясь этому жесту невидимый кокон Воздушного щита начал стремительно расширяться. При этом он столь же стремительно слабел. Созданная воздушная волна не была способна отбросить к стенам дерущихся и остатки мебели, но она подхватила два облака усыпляющего порошка, унося их в самые дальние помещения таверны.Хмель в головах дерущихся лишь усилил действие порошка. Они мгновенно уснули мертвым сном. К счастью, подброшенный посох упал прежде, чем я осознал, что опасность миновала, иначе я вряд ли сумел бы поймать его.
Когда в дверях появился трактирщик, я стоял, устало опершись на посох и задумчиво смотрел на храпящих разбойников и учиненный ими разгром. Видимо, это выглядело довольно эффектно, к тому же выражение лица у меня в тот момент было подстать настроению – мрачнее некуда. Во всяком случае, трактирщик смотрел на меня с уважением и явной опаской. Возможно, он отнес мое мрачное настроение на свой счет, что явно его обеспокоило.Немного поколебавшись, я не стал его разубеждать, хотя трактирщик был ни при чем. Настоящая причина моего мрачного и тоскливого настроения знакома всякому опытному боевому алхимику. У меня закончились магические зелья и амулеты пригодные в бою. Амулет Воздушного Щита полностью израсходовал свой запас магической энергии, став бесполезной безделушкой, с остальными это же случилось еще раньше.
Найдя взглядом уцелевший стул я пододвинул его к столу, продолжающему стоять на трех уцелевших ножках и с усталым вздохом сел, опершись свободной рукой о столешницу, но продолжая мертвой хваткой сжимать посох – мою последнюю надежду в любой, даже пустяковой драке, если не считать Талисман Выбора, лежащий на груди поверх мантии.Я знал, что этот момент наступит, еще сегодня утром мне казалось, что я жду его наступления, но сейчас я отчетливо понял, что приятного в этом мало. Во первых, я не могу просто использовать Талисман Выбора, чтобы вновь вернуть себе возможность использовать магию. Это придется делать в бою (при этом нужно еще уцелеть), чтобы не нарушить благоприятное свершение пророчества. Во вторых вся неопределенность моей дальнейшей жизни уже в качестве дракона нисколько не стала меньше.
Оглядев разгромленный зал, трактирщик лишь грустно покачал головой. Подобное, явно случалось в его заведении далеко не первый раз, причем обычно погром длился намного дольше и приносил еще большие убытки. Подойдя ко мне он коротко поклонился в знак благодарности одновременно с искренним уважением и чувством собственного достоинства. Видя мое настроение, трактирщик не стал заводить разговор, вновь заслужив мою сердечную благодарность. Он вышел из зала через приоткрытую дверь за массивной трактирной стойкой способной выдержать штурм подобно крепостной стене, не то что кабацкую драку.Через пять минут он вернулся назад и вежливо поинтересовался, не мог бы я помочь ему разбудить работников и домочадцев, ведь спящих разбойников нужно связать и запереть, нашу повозку починить, а таверну привести в порядок.
Я молча вытащил из кармана плаща пузырек с зельем и попросил трактирщика принести кувшин чистой воды.Когда в кувшин упали три маленькие изумрудные капли тягучего как свежий мед зелья, я тщательно закупорил пузырек и вернул его обратно в карман плаща, потом тщательно размешал зелье в воде, осторожно покачивая кувшин, и отдал его трактирщику, велев проводить меня к тем, кого необходимо разбудить. «Следуйте за мной, мастер волшебник», -- степенно кивнул трактирщик и направился в глубь таверны.
Когда пройдя, через дверь за трактирной стойкой и миновав короткий коридор мы оказались на огромной и очень опрятной кухне, трактирщик первым делом направился к уснувшей у кухонного стола рослой красивой женщине, которая просто не могла быть ни кем кроме его жены. Они были очень похожи, но не как близкие родственники, а именно как супруги, действительно подходящие друг другу и долго прожившие вместе.Поставив кувшин на стол, трактирщик обернулся ко мне.
-- Ее нужно напоить, мастер трактирщик. Достаточно пари глотков.
Трактирщик молча кивнул и отошел к большому добротному деревянному шкафу стоящему у стены, вернувшись с небольшой глиняной кружкой.
Я налил немного прозрачной золотисто-зеленой жидкости из кувшина в кружку. Трактирщик бережно обнял за плечи спящую жену и усадил ее за столом, а я осторожно влил ей в рот немного жидкости, тщательно следуя наставлениям на подобный случай, приводимым во многих трактатах по алхимии.К счастью все получилось очень удачно. Через несколько мгновений женщина открыла глаза и сладко зевнула. Трактирщик порывисто обнял жену, потом быстро отстранил от себя.
-- Ты в порядке, Хильда? Они не причинили тебе вреда.
Нет, Сэм, не успели. Еда которую я готовила интересовала их больше, чем я сама, -- улыбнувшись ответила женщина.-- Я так понимаю, что этот молодой волшебник накрыл таверну усыпляющими чарами, -- Хильда ласково улыбнулась, теперь уже мне.
-- Верно, дорогая, если бы не его волшба, все могло закончится скверно. Нам нужно побыстрее напоить этим зельем достаточно работников, чтобы связать и запереть разбойников пока они не проснулись.-- Не беспокойтесь, мастер трактирщик, они проспят до завтрашнего утра.
-- Все равно их стоит побыстрее связать и вынести из обеденного зала.-- Не спорю. Лично я не против перекусить.
-- Я могу предложить вам жаркое и травяной отвар с медом, мастер волшебник.-- Просто Дирк. Я слишком молод для других обращений. Я с удовольствием попробую все, что вы можете предложить. Уверен, Ваше искусство кулинарии не уступает Вашей красоте, но прежде нам нужно разбудить всех ваших людей и разобраться с разбойниками. Так будет куда спокойнее.
Жена трактирщика улыбнулась польщенная моими словами. Эта красивая спокойная и сильная женщина была очень похожа на маму, хотя внешне они были разными. От ее благодарной улыбки на душе вдруг стало тепло и спокойно.
Хильда решительно встала с лавки, наполнила глиняную кружку зельем из кувшина и наклонилась к пожилой женщине, скорее всего поварихе, уснувшей рядом с ней у кухонного стола.Трактирщик принес из шкафа еще две глиняные кружки. Я наполнил их разбавленным зельем и мы занялись другими работниками таверны уснувшими на кухне.
Через несколько минут все уже были на ногах. Хильда и ее муж разослали часть разбуженных найти остальных работников таверны напоить спящих разведенным зельем и собрать их всех в обеденном зале.Глядя на эту бурную, решительную, и хорошо управляемую деятельность, я быстро пришел к выводу, что сейчас мне здесь делать нечего.
Тронув за плечо отдающего приказы трактирщика, я сказал ему, что пойду пока посмотрю все ли в порядке с оставленными на дороге телегами и лошадьми. Трактирщик предложил мне взять лошадь на которой мы ехали суда. Я поблагодарил его и вежливо, но решительно отказался, добавив про себя, что сегодняшнего опыта верховой езды мне хватит очень на долго, если не на всю жизнь.Когда я выходил из таверны через разгромленный обеденный зал, несколько крепких парней, из числа работников таверны, уже деловито связывали спящих разбойников добротными толстыми веревками, обмениваясь солеными, шутками в адрес спящих. Видимо среди людей трактирщика не было ни раненых, ни погибших, хотя имуществу пьяные разбойники нанесли немалый ущерб.
Решительное и веселое настроение, царящее в таверне, действовало заразительно. Спускаясь с крыльца, я сам начал насвистывать веселую песенку.Далеко идти мне не пришлось. За время драки с разбойниками, или, скорее за время пока я разговаривал с трактирщиком и его женой, маленький караван образованный одной сломанной, одной исправной телегой и нашими лошадьми благополучно добрался почти до ворот в высоком бревенчатом частоколе трактира «На перекрестке». Я увидел его едва выйдя из открытых настежь ворот.
Паренек из таверны шел рядом с телегой трактирщика, держа в руках вожжи. Отец шел сзади, ведя под уздцы наших лошадей.
-- Уложил волшбой еще одну шайку, Дирк? – спросил отец, увидев мою улыбку.
-- Без потерь, с минимальной затратой магии и прежде чем кто-нибудь пострадал, -- улыбаясь ответил я, вытянувшись, словно рапортующий новобранец.-- Вот только из артефактов, теперь, остались только посох и талисман а зелий не осталось совсем, -- уже не так весело добавил я.
-- Не горюй, Дирк, -- ответил отец, ты же знаешь, что это к лучшему.
Эти слова очень удивили и обрадовали меня. Мне не нужна магия, чтобы убедится в их искренности. Я достаточно хорошо знаю отца. Он опытный и умелый торговец, но сейчас он говорит то, что думает. Отец умеет забыть о неслучившемся, будь то беда, которая прошла стороной, или очень выгодная сделка, что сорвалась в последний момент. Будь иначе, он не стал бы хорошим торговцем. Вот и сейчас, поняв, что все может сложиться к лучшему, лишь в точности следуя пророчеству, он мгновенно смирился с этим. Я боялся, что в этом случае будет иначе, но все сложилось именно так. Веселая улыбка отца окончательно развеяла тревогу, позволив задорному веселью привычных к неприятностям работников таверны «На перекрестке» окончательно овладеть душой.
Остаток дня мы провели в таверне. Пока работники привычно и сноровисто убирали из обеденного зала поломанную мебель и отмывали полы и стены, Хильда накрыла для нас с отцом часть огромного дубового стола на кухне. Прежде чем отдать должное поистине великолепной стряпне хозяйки, отец поинтересовался не стоит ли нам помочь в уборке трактира, на что Сэм с улыбкой ответил, что в этом деле от воина, а, тем более, от мага толку не многим больше, чем от трактирных работников на поле боя.Пожилой кузнец Сидеус, работающий в кузнице таверны вместе с двумя сыновьями заверил отца, что часа через два наша повозка будет крепче, чем новая и в точности сдержал свое слово. Мы едва успели покончить с трапезой и взяться за великолепный травяной отвар с медом в здоровенных глиняных кружках, когда он заглянул на кухню, сообщив что наша повозка в полном порядке. Заметив, что отец собирается подняться из-за стола Хильда категорически заявила, что не потерпит такого неуважения к своему медовому отвару. Тем более, что немедля срываться в дорогу после хорошей трапезы, значит оскорбить искусство повара, не позволив себе, насладится приготовленной им едой. Отец бросил короткий взгляд на меня. Я чуть заметно кивнул. По моим ощущениям выходило, что опасности пока нет и не имеет значения, двинемся ли мы в путь немедленно, или задержимся еще ненадолго, отдав должное гостеприимству хозяев.
Пока мы не спеша прихлебывали из кружек горячий и ароматный травяной отвар, к нам присоединился трактирщик. Когда отец поинтересовался у него, что он намерен делать с разбойниками, Сэм ответил, что уже отправил Тима, того самого вихрастого паренька, восхитившего меня своим умением всадника, в ближайший город за стражниками, а пока разбойники посидят связанными в погребе. «Дело то, во бщем, привычное», -- добавил, улыбнувшись, трактирщик.На вопрос, сколько мы должны за еду и починку телеги трактирщик попросил не оскорблять его и предложил переночевать, прежде чем двигаться дальше. Отец ненадолго задумался, но потом ответил, что нам будет спокойнее заночевать в поле, где непрошенных гостей можно будет спокойно встретить парой мощных боевых заклинаний. За кружкой травяного настоя отец успел рассказать, что заставило нас отправится в дорогу осенью, рассудив, что трактирщику стоит знать от том, что вскоре сюда могут явиться головорезы маркиза Дюренбаха. Трактирщик лишь понимающе кивнул.
Еще через пол часа мы выехали из ворот таверны, тепло попрощавшись с трактирщиком и его женой. Сэм снабдил нас дополнительным запасом провизии и овса, избавив от необходимости рисковать останавливаясь в другой таверне, чтобы пополнить запасы.Отремонтированная Сидеусом повозка легко катилась по широкой дороге, отдохнувшие в конюшне лошади бежали легко и весело. Где-то впереди ждала новая засада и, на сей раз, это вряд ли будут обычные разбойники. Мы забрались слишком далеко. Если за нами действительно следят, то людям Дюренбаха известно, что магических средств защиты у нас почти не осталось, вряд ли они рискнут ждать и дальше. Впереди ждал самый опасный, хотя вряд ли последний бой, но вместе с ним меня ждала и свобода. Свобода – доступная опытным магам-людям и та, что доступна только драконам. Звенящее чувство ожидания до краев заполнило душу, вытеснив и страх и тревогу. Осталась лишь осторожность.
Солнце медленно кренится к закату. Иногда его алые лучи сверкают на Талисмане Выбора, лежащем у меня на груди, заставляя тонкие канавки, покрывающие метал, ярко вспыхивать золотом. Я сижу на телеге, выпрямив спину. Левая рука надежно вцепилась в борт правя сжимает древко лежащего на коленях посоха. Сейчас он не кажется мне тяжелым и неудобным. После драки в таверне его тяжесть придает мне уверенность в себе.Новое, незнакомое чувство, в котором нет известной мне магии, но которое сильнее ее, словно отсчитывает время: скоро, совсем скоро, сейчас.
Кладу руку отцу на плече: «готовься к бою». Отец резко натягивает вожжи. На землю соскакиваем почти одновременно. Он справа от телеги, я – слева.Отец вытаскивает из ножен меч, я лишь крепче сжимаю посох. Молча идем вперед по дороге, надеясь вывести из-под удара лошадей. В магической картине мира, видимой сквозь Заклинание Чуткости, ни что не говорит об опасности, но на сей раз, это не значит ничего. Сейчас интуиция куда надежнее магии, потому, что враг защищен более сильной волшбой.
Внезапно что-то, все же меняется. Я не могу с уверенностью сказать, что именно изменилось, но знаю – дальше идти нельзя. Резко втыкаю посох в землю перед собой. Отец останавливается рядом со мной, не задавая вопросов. Главное теперь одно – успеть.Губы беззвучно шепчут слова, жест, второй, третий. Похоже, головорезы Дюренбаха, все же, не видят меня, иначе не стали бы ждать. Резко смыкаю руки на древке посоха, направляя в свое заклинание часть накопленной в нем энергии и создавая связь между заклинанием и посохом. Малый Круг Силы. Не знаю, кем и когда создано это заклинание, но оно идеально подходит такому магу как я именно в такой ситуации. Теперь я могу использовать энергию посоха не держа его в руках, но находясь в пределах Малого Круга Силы радиусом в метр с центром в точке где стоит посох. Я могу снова взять посох в руки, но если использую его силу напрямую, или не верну его в центр Круга слишком долго, заклинание потеряет силу.
Вновь вскидываю руки. Еще немного и нужно будет думать о том, как заставить врага напасть. Малая Незримая Башня – мощное и сложное заклинание, но замысловатые жесты и труднопроизносимые слова даются удивительно легко. От начала нашего путешествия прошло не так уж много времени, но научится я успел очень многому. Не слишком большой, но реальный боевой опыт применения магии вместе со знанием теории дали мне куда больше, чем дали бы годы проведенные в ученичестве у некоторых из белых магов.Плавно опускаю руки последним, закрепляющим, жестом. Теперь меня и отца защищает мощный стационарный магический щит. Его край совпадает с краем круга силы. Незримая Башня ничем не проявляет себя в обычном мире, в полном соответствии с названием, но в магической картине мира она незыблемее каменной башни. Она действительно похожа на круглую башню из больших кубических блоков идеально прозрачного стекла. В высоту магическая башня всего лишь два человеческих роста. Больше мне и не нужно, а чем больше внутренний объем башни, тем больше магической энергии нужно для ее существования. Башня имеет плоскую крышу, окруженную зубцами. Ни двери, ни бойниц нет. Магической башне они просто не нужны. Те, кто находится внутри, могут свободно обстреливать противника, метать в него заклинания, или даже атаковать, подступивших вплотную врагов, оружием ближнего боя, оставаясь под защитой башни.
Вновь вглядываюсь в окружающий мир, сквозь Заклинаие Чуткости, пытаясь обнаружить врага. Засада, какой бы она ни была по-прежнему никак не проявляет себя, хотя моя интуиция буквально вопит о том, что враг совсем рядом.Медлить больше нельзя. Теперь, когда возведена столь мощная магическая защита, время работает против нас. Даже не отражая удары противника, Незримая Башня постоянно требует притока магической энергии.
Подчиняясь скорее чувствам, чем разуму, пытаюсь управлять тем единственным, что все же способно ощущать присутствие врагов, несмотря на защищающую их магию.Попытка оказалась неожиданно удачной. Стоило мне попытаться использовать охватившие меня чувства, чтобы обнаружить противника, как если бы это было одно из известных мне заклинаний обнаружения, и мой взгляд мгновенно уперся в пустынную дорогу в нескольких метрах от нас.
Зная куда смотреть, я наконец вновь замечаю те, едва ощутимые искажения магической картины мира, доступной мне благодаря Заклинанию Чуткости, что остановили меня прежде.Я не могу уверенно опознать скрывающую магию, которую использует противник, но зная, кто обеспечивал магическое прикрытие поджидающей нас засаде, могу предположить это с некоторой долей уверенности.
Полагаться на предположения, пусть даже подкрепленные деталями происходящего, ничего не зная о противнике наверняка – опасный, зачастую гибельный путь в магической схватке, но я не вижу ни другого выбора, ни возможности искать его, тратя драгоценное время.Теперь нужно просто атаковать, яростно и стремительно, нанести врагам как можно больший урон, одновременно уничтожив скрывающую их магию. Плавно и четко вскидываю руки, беззвучно произнося слова Огромного Огненного Шара. Мыслей нет, хотя именно знания, полученные мной из «Теории магии…» продолжают направлять мои действия. Для ясно оформившихся мыслей у меня просто нет времени.
Резко выбрасываю вперед руки с растопыренными пальцами. Мощный поток магической энергии устремляется сквозь меня от посоха и Малого Круга Силы. Тело дрожит от напряжения. Вздумай я проделать такое, не имея вообще никакого практического опыта в наложении заклинаний, и мне пришел бы конец, но недолгий боевой опыт и постоянное использование мощных силовых зелий успели изменить очень многое. Мое тело и моя душа успели приспособиться к яростным недолговечным волнам магической энергии, создаваемым волшебными зельями. Пусть с огромным трудом, но мне удается выдержать напряжение.Двухметровый шар клубящегося золотого огня с ревом улетает вперед, прежде чем его жар успевает причинить мне или отцу какой либо вред.
Второй раз за время нашего путешествия время словно замирает на месте. Произнося новое заклинание, я вижу, как огненный шар летит в полуметре над дорогой и внезапно взрывается яростным шквалом огня, словно врезавшись в невидимую стену.Собственно так оно и есть. Заклинание Черной Пелены, мгновение назад скрывавшее, засаду разлетается черной пылью. Пламя сжигает черную магию, теряя лишь часть своей силы. Все, что осталось после этого обрушивается на ждавших в засаде.
Сквозь заклинание чуткости я успеваю ощутить, что яростный огненный шторм уничтожил кого-то из врагов вместе с защищавшими их амулетами и сжег какую-то часть магии, защищающей тех, кто выжил.Взрыв Огненного Шара сбил с ног большинство врагов, но они стремительно вскакивают снова. Черные Гвардейцы маркиза Дюренбаха, не способны испытывать страх. Во всяком случае, своего хозяина они боятся гораздо больше, чем чего или кого либо другого.
Видимо маркизу многое известно о «Теории магии…». Не смотря на то, что кого-то из Черных Гвардейцев мне все же удалось уничтожить первым ударом, на дороге осталось два десятка одетых во все черное фигур. Похоже, что Дюренбах отправил за нами большую часть своей гвардии, успевшей заслужить славу подстать своему названию, но, к счастью, довольно малочисленной.Гвардейцы одеты и вооружены по-разному, ведь подобрать одинаковые заколдованные доспехи и оружие, не заказывая их специально, почти невозможно. Все незаколдованное снаряжение и одежда окрашены в черный цвет, но гвардейцы Дюренбаха все равно больше всего похожи на банду разбойников, промышляющих грабежом древних могил и склепов с самой зловещей историей. Гораздо больше, чем оружие и одежда их объединяет выражение лиц. Трудно понять, чем они столь разительно отличаются от лиц обычных разбойников, сгубивших не один десяток людей, но разница все же огромна. Не знаю как маркиз Дюренбах сумел сотворить подобное даже не успев стать черным магом, но в душах этих людей непроглядной тьмы даже больше, чем в древнем заколдованном оружии и многочисленных амулетах имеющихся у каждого из них.
К сожалению выучкой и слаженностью действий люди Дюренбаха отличаются от обычных разбойников столь же разительно, сколь и выражением лиц. Это действительно гвардия – гвардия черного мага.Все явно пошло не так, как они предполагали, но их действия не потеряли осмысленность. Часть вскочивших головорезов бросилась к нам, стараясь двигаться как можно быстрее, причем это именно те, на чье оружие наложена наиболее мощная магия.
Часть головорезов, напротив, осталась стоять на месте. Некоторые вскинули луки с наложенными на тетиву длинными черными стрелами пропитанными могучей и крайне мерзопакостной черной боевой магией (эти стрелы буквально дышат невообразимой древностью и отчаянием неотвратимой смерти). Еще несколько Черных Гвардейцев вскинули боевые артефакты один вид которых не оставлял малейших сомнений в том, что их создавали могущественные черные маги древности и то, что они способны сотворить с жертвой куда хуже, чем обычная смерть. Никто из них не обладает подготовкой мага, или даже знанием магии, однако того, что им все же известно, вполне достаточно, чтобы легко уничтожить нас с помощью древних артефактов.Успев мельком порадоваться тому, что мне удалось достаточно точно предугадать действия людей Дюренбаха, вновь выбрасываю обе руки, вперед бросая в нападающих Большую Тонкую Паутину Воздуха.
Превозмогая напряжение от потока магической энергии, хлынувшей сквозь меня в только что окоченное заклинание, тут же начиню создавать новое.Брошенное заклинание устремляется вперед. Обычным зрением можно увидеть лишь едва заметную дрожь воздуха там, где магия стремительно меняет его. Сквозь Заклинание Чуткости я отчетливо вижу, как пространство над дорогой стремительно заполняется бесчисленными упругими нитями из уплотненного магией воздуха. Эти нити намного тоньше нитей обычной Паутины Воздуха, но так же прочны. Благодаря этому нити Тонкой Паутины Воздуха способны не только мгновенно спеленать все, что прикасается к ним, но и разрезать его на части. Это заклинание заметно сложнее своей более простой версии и требует больше магической энергии, но в таком бою как сейчас это стоит того.
Я бросил заклинание так, чтобы оно накрыло тех, кто вооружен артефактами и луками, но воздушная паутина накрыла и бегущих к нам головорезов.Четверых нападавших (лучника, головореза, вскинувшего короткий черный жезл, и двух Черных Гвардейцев вооруженных заколдованными кривыми мечами крайне мерзопакостного вида) мгновенно искрошило на мелкие кусочки. Часть снаряжения при этом уцелела, но воспользоваться им стало уже некому. Это отнюдь не означало, что мое заклинание оказалось сильнее, чем защищавшие головорезов амулеты. Причина в том, что создать не только мощную но и универсальную магическую защиту чрезвычайно сложно. Даже очень опытный и сильный маг может создать лишь нечто чрезвычайно близкое к идеалу и то на непродолжительное время и при условии, что у него будет достаточно времени, чтобы наложить на себя целую систему защитных заклинаний. Создать универсальную магическую защиту используя амулеты созданные сотни, а то и тысячи лет назад, доступные в небольшом количестве и обладающие свойствами, большая часть которых непонятна, или вовсе неизвестна тем, кто их использует, -- тем более невозможно. Именно поэтому вслед за Огненным Шаром я метнул заклинание магии Воздуха. Знающий маг, даже не слишком сильный, все же способен на большее, чем человек, ничего не знающий о магии, пусть даже имеющий при себе чрезвычайно мощные амулеты. Будь у меня время разобраться, какие именно амулеты есть у каждого из головорезов Дюренбаха я почти наверняка смог бы уложить наповал всю шайку, даже не исчерпав до конца энергию посоха. Заклинанию не нужно пересиливать мощь древних амулетов, если ни один из них не способен защитить именно от этого заклинания. Вся беда в том, что у меня нет времени разбираться, чем именно Дюренбах снабдил каждого из своих головорезов. Судя по результатам тех двух магических ударов, которые я успел нанести, кандидат в черные маги и не пытался создать универсальную защиту для каждого из своих людей.
Продолжая создавать новое ударное заклинание со всей доступной мне скоростью, пытаюсь оценить ситуацию на поле боя.Воздушная паутина накрыла всех головорезов Дюренбаха. Лучников и тех кто стремится навязать ближний бой можно пока не опасаться, но это продлится недолго. Все нападающие яростно пытаются освободиться. Воздушная паутина в свою очередь пытается разрезать их на части постепенно, истощая энергию защитных амулетов, но многие из них активно разрушают мое заклинание разными способами и с разной степенью эффективности. Предсказать исход подобной борьбы, не имея достаточно времени чрезвычайно сложно. Мне остается лишь надеяться на лучшее, и постараться побыстрее уничтожить тех, кто начал задействовать артефакты. Они сейчас наиболее опасны, ведь большинству нет нужды двигаться, чтобы завершить начатое.
Резким движением рук снизу вверх перед собой бросаю Средний Лес Каменных Копий. Большой участок дороги, в том месте куда ударяет заклинание, резко вздрагивает, как при сильном землетрясении, и вверх взлетают сотни трехметровых конических каменных игл толщиной в рыцарское копье. Каждая каменная игла, взлетая вверх, наносит удар которому позавидуют даже самые сильные рыцари. Каменные копья расположены вплотную друг к другу, на каждую цель приходится множество ударов. Результат все так же различен. Несколько головорезов погибает, других расшвыривает в стороны ударами каменных копий, но часть остается стоять на месте. Их защитные амулеты мгновенно разрушают каменные иглы ударившие по их владельцам.В момент удара каменных игл срабатывает несколько боевых амулетов. В отличии от многих заклинаний белой магии, эти заклинания черной магии видимы в обычной картине мира. Сгустки клубящегося марева всех оттенков черноты и гниения стремительно мчатся вперед призванные не только уничтожить тех, в кого попадут, но и устрашить выживших, убивая боевой дух и отвагу. Часть заклинаний, брошенных Черными гвардейцами, которых убило или разбросало мое заклинание, уходят далеко в стороны, уничтожая большие участки опустевших к зиме полей по обеим сторонам дороги, но несколько магических сгустков летят в нас с отцом.
Повинуясь скорее стремлению выжить, чем успевшей промелькнуть мысли, выдергиваю посох из земли и раскручиваю его перед собой бешеной мельницей. Мне с трудом удается удержать тяжелый посох в руках, отец успевает увернуться лишь благодаря воинской выучке, но мелькающее древко все же отбрасывает несколько вражеских заклинаний. Еще два успевает отбить отец. Одно он отбрасывает заколдованным щитом, вздрогнув при этом словно от удара булавой, второе успевает рассечь ударом меча.Когда древко посоха отбрасывает враждебную магию, мне кажется, что я пытаюсь отклонить в сторону летящие в меня увесистые булыжники, руки мгновенно немеют. Я едва успеваю вновь вогнать посох в землю в центре Круга Силы прежде чем оставшиеся заклинания ударяют в стены Незримой Башни.
Держась за посох стоящий в центре Круга Силы, который питает Незримую Башню я ощущаю ее магию во всех подробностях. Я не могу поддержать заклинание собственной магической энергией – у меня ее слишком мало, но моя воля ничуть не слабее чем у начинающего мага (будь иначе я просто не смог бы колдовать даже обладая нужными знаниями и имея под рукой силовые зелья). Вместо того чтобы отгородится от Незримой Башни и меньше чувствовать магические удары, которые отражают ее стены я стараюсь ощутить их так, словно они бьют в меня самого напрягая всю свою волю и неистребимое человеческое стремление выжить, чтобы выдержать этот удар. Я чувствую, как защитное заклинание стремительно истощает запас магической энергии оставшейся в посохе, отражая удары заклинаний, но это происходит все же медленнее, чем должно было быть.
В какой то момент я осознаю, что дело не только в магической энергии. Даже у мощных стационарных магических щитов вроде Незримой Башни есть предел прочности. Если вражеский удар сильнее, то подпитка энергией не поможет, щит все равно будет разрушен. Не «подопри» я щит собственной волей случилось бы именно это. Одновременный удар нескольких импульсов разрушительной черной маги выпущенной древними боевыми амулетами очень трудно отразить даже самым мощным и совершенным магическим щитом, если он не укреплен волей мага. Тоже самое происходит когда удары вражеских заклинаний отражает заколдованное оружие, воля его обладателя значит порой даже больше, чем наложенная на оружие магия.Когда круговерть гнилостно черной мути окутавшей Незримую Башню при ударе вражеских заклинаний, осыпается черной пылью, я вновь пытаюсь понять, что происходит на поле боя.
Прошло всего лишь несколько секунд но ситуация резко изменилась.Два Черных Гвардейца убиты отброшенной черной магией, другие изрядно пострадали, но по-прежнему опасны. Часть головорезов, не пострадала вовсе. Все это лишь едва промелькнуло в сознании, хуже всего было другое.
Несколько Черных Гвардейцев стремящихся ввязаться в ближний бой, прорвали Воздушную Паутину и успели подбежать вплотную к Незримой Башне умудрившись, при этом, выстроится полукольцом, чтобы не мешать друг другу.Отец резко вкидывает щит отражая заколдованный клинок одного из головорезов прежде, чем он ударяет в стену Незримой башни, одновременно атакуя мечем его соседа.
Время вновь начинает замедлятся я успеваю восхитится воинскому мастерству отца, далеко превосходящему все, на что в моем понимании способен простой ополченец (будь он хоть трижды капралом), прежде чем схватка закипает по-настоящему.Нападающих слишком много. Отец успевает отражать лишь часть ударов, которые сыплются на него со всех сторон. Он яростно атакует нападающих, положившись на защиту Незримой Башни. Отцу не хуже меня известно – когда исчезнет магический барьер нам конец.
До режущей боли в мышцах сжав обеими руками древко посоха, вновь «подпираю» волей магический щит, стремясь продлить его существование под ударами заколдованных клинков.Несколько долгих мгновений мне кажется, что сил уже не хватит на что либо еще, но знания, запечатленные в памяти долгими часами чтения, вновь заставляют действовать.
Мои губы начинают произносить заклинание Посох Великана прежде чем я осознаю это. Разум привычно скользит в состояние разделенного внимания. Пока мое стремление выжить и большая часть воли поддерживают магический щит, часть воли удерживает магию нового заклинания. Мне нет нужды шевелится, чтобы наложить это заклинание на посох, мои руки уже лежат именно так как нужно. Губы произносят слова четко, но совершенно беззвучно. Никто из нападающих не замечает того, что я делаю. Впрочем, если кто-то из них и заметит, что мои губы движутся, никто ничего не поймет.Один из Черных Гвардейцев падает, разрубленный наискосок сверху вниз. Заколдованный меч отца прорубает покрытую рунами старинную кирасу из черной стали. В то же мгновение головорез, стоящий слева от убитого тоже падает наземь, пропустив удар в лицо ребром щита. Словно в подтверждение того, что отцу все же не одолеть стольких умелых бойцов, вооруженных заколдованным оружием, еще один головорез Дюренбаха обрушивает на отца широкий кривой клинок, подставив под его меч шипастый наплечник одетый поверх рубашки из дорогой, но незаколдованной черной ткани.
Стена Незримой Башни останавливает вражеский клинок, но наложенная на него магия наносит ей изрядный урон. Больше медлить нельзя. При таком напоре врагов энергии, оставшейся в посохе, хватит чтобы продлить существование Незримой Башни всего лишь на несколько секунд, в то же время этой энергии должно хватить на то, чтобы наложенное на посох заклинание продержалось несколько ударов. Это лучше чем ничего.Резко выдергиваю посох из земли и, продолжая движение, наношу горизонтальный удар. Амулеты людей Дюренбаха ослабляют силу удара, но они все же разлетаются как деревянные чурки.
На ногах остается только двое Черных Гвардейцев. Один, с широким кривым мечем, слишком далеко справа, я не смог достать его посохом. Второй – огромный детина с окладистой черной бородой, стоит прямо передо мной. Он просто парировал мой удар черным древком длинной алебарды. Продолжая свое движение, он заносит ее над головой, намереваясь разрубить меня на две половины.Я начинаю отклонятся назад и влево, но алебарда движется слишком быстро. Я не успеваю просто уклонится от удара, но все же успеваю вскинуть посох вверх, подставив древко под лезвие алебарды.
Страшный удар заставляет трещать все кости, но эта же сила, способная легко сломать мне позвоночник, стой я в тот момент прямо, отбрасывает меня назад и вниз.Заколдованное лезвие черной алебарды легко перерубает Посох Конечной Силы утративший почти всю магическую энергию, но дальше рассекает лишь воздух и уходит глубоко в землю.
Чувства гораздо быстрее мысли. Не сознавая того, что делаю, я успеваю в падении отшвырнуть бесполезные обломки посоха и согнуть локти, смягчая удар о землю.Упав успеваю увидеть ухмылку алебардиста и широкий черный клинок, летящий в лицо отцу. Мысль о том, что магический щит, способный отразить этот удар перестал существовать, причиняет большую боль, чем удар черной алебарды.
Вместе с болью приходит ярость. Это чувство сильнее всех, испытанных когда либо прежде. Оно вскипает волной огня, стремящейся вырваться наружу сжигая все, что стоит на его пути. В этот момент я отчетливо понимаю – это чувство недоступно человеку. Оно сильнее любого из людей и просто сожжет человека, который испытает его. Это ярость дракона, видящего гибель своей семьи.Превозмогая боль ярости, стремительно сжигающей тело, не способное выдержать ее, хватаю Талисман Выбора лежащий у меня на груди. Пальцы привычно вскрывают фиал не требуя вмешательства разума.
Когда горькое зелье попадает внутрь я наконец позволяю себе растворится в пламени драконьей ярости. Магия Переворотного Зелья заставляет исчезнуть боль. В мгновение, что короче мысли в памяти вспыхивают строки пророчества.Все так, как должно было быть. Значит отец еще жив, но только от меня сейчас зависит переживем ли мы оба этот бой.
Вместе с болью уходит безнадежность и ярость становится другой. Желание мстить, способное уничтожить душу сменяет желание сражаться. Ярость и надежда сливаются вместе, усиливая друг друга.Надежда воскрешает мечту, и звенящее стремление к свободе затмевает другие чувства. Я просто хочу стать драконом, хочу больше всего на свете: ради свободы и мечты; ради упоения полета; ради собственной магической силы, без которой нет свободы магов; и, просто, чтобы быть тем, кем мне действительно хочется быть, -- но ярость и стремление победить заставляют стремиться к силе.
Драконы отличаются друг от друга больше, чем люди. Часто драконы-самцы совсем невелики и относительно слабы физически. Если превращение завершится неудачно то я вряд ли смогу победить и не смогу быть счастлив тем, кто я есть, даже если останусь жив, но пока действует Переворотное Зелье я все еще свободен в своем выборе. Его могучая магия направляется желанием и волей того, на кого оно действует. Мне нет нужды полагаться на судьбу. Я успеваю сконцентрироваться на этом стремлении, вложив в него окрепшую волю мага, надежду, мечту и ярость, прежде чем магия зелья начинает изменять меня.Придя в себя, вижу чернобородого алебардиста. Он вновь занес над головой алебарду. Тело вновь реагирует быстрее разума. Я бью хвостом по ногам Черного Гвардейца раньше, чем осознаю, что теперь я могу это сделать. Когда головорез падает наземь, на его лице нет страха, но он не в силах скрыть изумление.
Нужно как можно быстрее встать пока противник не атаковал снова. Резко пытаюсь встать. Тело стало намного больше, чем прежде. Оно более сильное и ловкое, но, то что привычно человеку, не обязательно удобно и для дракона. Я легко вскакиваю на задние лапы, при этом моя голова оказывается удивительно высоко над землей. Я вполне могу передвигаться и так (тем более, что крылья и хвост помогают сохранить равновесие а когти задних лап крепко вцепились в землю помогая мне устоять), но это не слишком удобно. У меня нет времени разбираться почему. Я опускаюсь на четыре лапы и ударом передней лапы удивительно легко сшибаю назем начавшего вставать алебардиста.
Когда мои когти ударяются о его заколдованную кирасу, возникает очень неприятное чувство. Я чувствую наложенную на нее черную магию, просто прикоснувшись к металлу. Это совсем не похоже на восприятие магии сквозь Заклинание Чуткости, все совершенно иначе. Не будь у меня опыта мага я мог бы не заметить его, или не понять, что почувствовал. Впрочем, прислушиваться к этим ощущениям я все равно не хочу. Мне нужно просто уничтожить эту магию. Успевает промелькнуть мысль, что согласно «Теории магии…» когти драконов способны разорвать магию, но память и чувства намного быстрее мысли.Подчиняясь им я пытаюсь направить магическую энергию в свои когти, словно в ударное заклинание, сосредоточив волю на том, чтобы разрушить враждебную магию. Бесконечно долгое мгновение, кажется, что ничего не выйдет.
Заклинания стремятся вобрать в себя внутреннюю магическую энергию того, кто их создал, нужно лишь позволить им это сделать, но когти не заклинание, магическую силу нужно в них направить, а для этого ее еще нужно иметь. Я стал драконом, но не чувствую собственной магической энергии, по крайней мере так, как я ощущал ее пользуясь силовыми зельями. Все совершенно по-другому. Интуиция мага и воспоминания, не успевающие стать мыслями подсказывают мне, что энергия все же есть и ее много (по человеческим меркам даже очень), но ведет она себя иначе.Меня вновь выручают знания, полученные из «Теории маги…», хотя воспоминания лишь задевают сознание, не успевая до конца стать мыслями. Подчиняясь им, я все же успеваю вложить в свой удар достаточно магической энергии (так и не поняв до конца как именно мне удалось это сделать).
Я отчетливо чувствую, как мои когти рвут магию черного метала, а вслед за ней сам метал и то, что он защищает.Справа, на самом краю поля зрения внезапно сверкает клинок отца. Теперь мое поле зрения намного шире, чем прежде. Я успеваю разглядеть, что происходит, прежде, чем начинаю поворачивать голову.
Отец по-прежнему жив, даже не ранен. Он успел уйти в низкую стойку, приняв на щит широкий кривой клинок Черного Гвардейца, летевший ему в лицо.Я успеваю увидеть, как отец пробивает доспех противника резким колющим выпадом снизу вверх. Только увидев это, я понимаю, что прошло лишь несколько мгновений. Быстро оглядываюсь, пытаясь оценить обстановку.
Головорезы Дюренбаха, сбитые наземь ударом посоха, только начинают подниматься, один и вовсе убит. Паутина Воздуха все еще держится, хотя защитные амулеты почти уничтожили большую ее часть.Одним прыжком оказываюсь возле отца. Движение незнакомое разуму кажется удивительно привычным, длинный драконий прыжок куда естественнее знакомых с детства движений человеческого тела.
Краем глаза успеваю заметить, как один из лучников начинает натягивать тетиву. Его защитные амулеты уничтожили часть Воздушной Паутины, которая удерживала его. Вслед за первым освобождаются другие. Двое гибнут, разрезанные на части воздушной паутиной (их амулеты истощились прежде, чем успели разрушить ее), но остается, все же, слишком много.«Нужно беречь крылья от стрел», -- искрой мелькает мысль. Вывод очевиден – подставить под обстрел грудь и брюхо, даже там чешуя намного прочнее, чем перепонки крыльев.
Резко сажусь на хвост, выровняв спину и вновь смотрю на окружающий мир с непривычно большой высоты.Первая черная стрела взмывает воздух. Хватаю отца за плечо и отбрасываю себе за спину. Получается удивительно легко.
Мерзкого вида наконечник ударяет в грудь почти по прямой и отскакивает от чешуи. Успеваю почувствовать наложенную на него магию (мощную и чрезвычайно мерзкую), но теперь она так же бессильна причинить мне вред, как и сам наконечник стрелы.Еще две стрелы ударяют в чешую: одна в левое плечо, другая в голову. Нужно срочно перебить лучников. Мне бояться вроде бы нечего, но кольчугу отца эти стрелы прошьют как воздух, даже щит их вряд ли остановит.
Пытаюсь разобраться в своих чувствах, ища среди них природную магическую энергию, присущую всем драконам. Наконец воспоминание о прочитанном в «Теории магии…» прорывается из памяти в сознание.Магическая энергия дракона не течет относительно свободно, как это свойственно людям. Она – неотъемлемая часть его тела, присущая любой даже мельчайшей его частице. Свойства ее несколько различны, в зависимости от того о какой части тела идет речь, но это одна и та же магия. Чем больше и сильнее дракон, тем большей магической энергией обладает его тело, -- не только потому что оно больше, но и потому, что чем сильнее дракон, тем больше магической энергии присуще каждой частице его тела.
В отличии от мага-человека который должен суметь накопить достаточное количество магической энергии, чтобы наложить заклинание, магу-дракону нужно, прежде всего, высвободить магическую энергию, присущую его телу, а потом изменить ее должным образом. Именно благодаря природной способности управлять этой магической энергией, драконы, способны легко менять облик. Управлять природной магической энергией, когда он слита с телом, дракону намного проще, чем высвободить ее. Поэтому любой дракон, проживший достаточно долго, даже не обладая знаниями мага, способен выдыхать пламя, маскироваться и менять облик, используя магическую энергию своего тела, но для того чтобы влить ее в заклинание, нужно многое знать и уметь.Искусство драконов-магов делится на две части. Нужно либо суметь добиться того, что нужно, управляя природной магией согласно ее изначальным свойствам (это исконная магия драконов); либо суметь высвободить часть магической энергии и изменить ее должным образом, чтобы потом использовать ее подобно магам тех рас, у которых магическая энергия течет более свободно (поскольку такую магию принято называть классической, у драконов она называется так же).
Я знаю вполне достаточно, чтобы, со временем, освоить оба способа, но сейчас я могу действовать лишь интуитивно, полагаясь на удивительное ощущение естественности и внутренней гармонии, появившееся у меня после превращения в дракона. На что либо другое просто нет времени.Подчиняясь этому чувству, я освобождаю свою ярость. После превращения она не исчезла – просто стала естественной, поддерживая, а не сжигая меня.
Подчиняясь, чувствам а не мыслям, широко разеваю пасть и делаю длинный выдох. Ревущая волна золотого пламени обрушивается на врагов. Я чувствую его неистовый жар, но это даже приятно.Прислушиваясь к себе я с удивлением чувствую, как магическая энергия моего тела течет могучим потоком превращаясь при этом в пламя. Мне почти не приходится прилагать усилий, -- это свойственно ей самой.
Выдох получается сильным, пламени очень много, но летит оно не так далеко, как мне того бы хотелось.Отметив краем сознания, что кто-то из головорезов Дюренбаха сгорел бесследно (их защитные амулеты истощились и не смогли выдержать новый удар), вновь набираю воздуха в легкие.
Мое мировоззрение мага не позволяет мне просто выдыхать пламя до тех пор, пока враги будут уничтожены. Мне хочется использовать его эффективнее, проявив знания боевого мага.Я вряд ли сумею сейчас высвободить магическую энергию своего тела и использовать классическую магию, но, выдыхая пламя, я успел почувствовать его. Управлять им, должно быть, легче, чем магией заклинаний. Способность меняться – естественное свойство природной магии драконов, а пламя одно из ее естественных состояний.
Вновь делаю резкий выдох, на сей раз вкладывая в него максимум усилий, стараясь отправить пламя как можно дальше. В то же время, подчиняясь одновременно наитию и своим знаниям мага, делаю плавный и стремительный жест передними лапами, словно скользя ладонями по поверхности большого шара. Это движение не имеет ничего общего с классической магией жеста, оно лишь помогает направить пламя. Происходит именно то, чего я хотел добиться.Выдыхаемое мной пламя начинает стремительно закручиваться, словно заполняя невидимую сферу, по которой скользят мои ладони. При этом пламя сохраняет присущие ему объем и скорость. С каждым мгновением мне все труднее выдыхать пламя, сжимая его при этом. Огненный шар все сильнее вырывается из лап, движимый остановленной энергией летящего пламени. Изо всех сил напрягаю пальцы, вцепившись когтями в огненный шар. Ребра болят от напряжения. Наконец мне удается выдохнуть пламя до конца. Делаю глубокий вдох стремясь расслабить напряженные мышцы ребер.
Достаточно просто выпустить огненный шар и он полетит вперед, но нужно еще прицелиться. Поспешно выбираю взглядом цель, поднимаю огненный шар чуть выше и немного правее. Наконец разжимаю пальцы.Ревущий огненный шар устремляется вперед с огромной скоростью. Время словно замирает на месте. Успеваю подумать о том, что одна лишь сила удара создаст очень мощный взрыв, а ведь есть еще энергия сжатого в шаре пламени. Нужно поставить защиту, иначе взрыв наверняка убьет отца, да и меня, скорее всего тоже. Успевает промелькнуть мысль (вернее та ее часть, что быстрее обычной мысли), что защититься можно той же магией, которой я создал шар.
Я начинаю действовать, повинуясь скорее чувствам и ощущениям собственного тела, чем знаниям и пониманию.Широко раскрываю крылья и делаю мощный взмах, до боли напрягая грудные мышцы. Магическая энергия в моем теле вновь приходит в движение, подчиняясь своим законам. Возникает такое ощущение, что мои крылья ударились о каменную стену, но я продолжаю давить, напрягая все силы и стремясь во что бы то ни стало швырнуть эту стену навстречу взрыву огненного шара. Я знаю, что моим мышцы не смогут это сделать, так же как мои крылья не способны толкнуть вперед столько воздуха, но это вполне по силам присущей им магии. Нужно лишь заставить ее сделать именно то, что мне сейчас нужно.
Наконец давление воли и мощное физическое усилие приводят в действие магию. Навстречу грохоту и пламени взрыва устремляться волна воздуха, отбрасывая их назад и унося дальше по дороге. Я действовал скорее по наитию, но не будь у меня тех знаний, что я получил из «Теории магии…» и практического опыта мага мне бы вряд ли это удалось. Исконная магия драконов мало похожа на классическую магию, но, чтобы использовать ее, знания нужны ни чуть не меньше.Дорога перед нами после попадания стольких мощных боевых заклинаний превратилась в нечто не вообразимое. На месте взрыва осталась оплавленная яма, однако она куда меньше, чем мгла бы быть, не будь на дороге людей Дюренбаха с их многочисленными защитными амулетами. Большая часть силы взрыва ушла на то, чтобы истощить остатки энергии амулетов и уничтожить их обладателей вместе с большей частью их заколдованного снаряжения.
Внимательно вглядываюсь туда, где стояли люди Дюренбаха. Следов черной магии много, даже не считая остатки снаряжения головорезов маркиза, но нет ничего похожего на скрывающую магию (не считая отголосков Черной Пелены, разрушенной в самом начале боя), как и признаков наличия врагов. Кажется, бой закончен. И мы по-прежнему живы.Опускаюсь на четыре лапы и не спеша иду к воронке, прикидывая, как быстрее и легче уничтожить все остатки черной магии, которые я вижу и чувствую вокруг. Оставлять все как есть и двигаться дальше нельзя. Остатков магической мерзости более чем достаточно, чтобы убить или изменить, далеко не в лучшую сторону, не одного пришедшего суда человека, если у него не будет при себе достаточно мощных защитных амулетов.
Внезапно осознаю, что я продолжаю воспринимать магическую картину мира, хотя действие Переворотного Зелья разрушило Заклинание Чуткости. Мое восприятие магии изменилось, став не только сложнее и глубже, но и намного разнообразнее. Теперь оно не зависит от возможностей заклинания. Все мои обычные чувства, начиная от зрения и прикосновения и заканчивая обонянием и вкусом способны воспринимать не только обычную, но и магическую картину мира, причем каждое из них по-своему.Из «Теории Магии…» мне известны приемы, позволявшие магам-драконам добиться этого, используя естественную магическую энергию своего тела.
Это вполне объясняет произошедшее с моим восприятием. С одной стороны, став драконом, я знал необходимые приемы, хотя и не успел применить их сознательно. С другой, я уже настолько привык постоянно воспринимать магическую картину мира сквозь Заклинание Чуткости, что мой разум воспользовался этими знаниями помимо сознания, когда заклинание исчезло. Эти приемы относятся к исконной магии драконов, поэтому такое намного более вероятно, чем в случае классической магии, хотя вероятность проделать все необходимое неосознанно, не зная, что и как нужно делать, почти столь же мала.
-- Что ты там высматриваешь, Дирк?
-- Остатки черной магии. Мы не можем двигаться дальше, пока я не сумею их уничтожить. Тебе лучше держаться подальше.-- Тогда я вернусь к лошадям. Возвращайся когда закончишь.
Повернув голову, смотрю через плече как отец идет назад по дороге. Он вложил меч в ножны, но щит по-прежнему пристегнут к левой руке, а выправка и пружинистый походный шаг выдают бывалого солдата.
Раньше я не заметил бы этого, но после того как я увидел, на что отец способен в бою, это бросается в глаза.Некоторое время продолжаю исследовать участок дороги на котором шел бой и те места на крестьянских полях по обеим сторонам дороги, куда угодила часть отбитых мной сгустков черной магии.
Мне не очень хочется разбираться, какой именно мерзостью пытались убить нас люди Дюренбаха. Черная магия вызывает лишь омерзение. Но мировоззрение мага не позволяет мне просто попытаться сжечь все это, не узнав прежде, с чем я имею дело.Чтобы заставить себя продолжать неприятную работу, стараюсь как можно тщательнее исследовать свои возможности восприятия магии, одновременно наслаждаясь каждым новым движением и ощущением обычной картины мира.
Прикосновение ветра к чешуе и чувствительным перепонкам крыльев, удивительное ощущение возникающее всякий раз, когда мои когти пгружаються в начинающую промерзать почву, создавая дополнительную опору при каждом шаге, звук осеннего ветра куда более отчетливый и сложный, чем когда либо прежде. Мне хочется ощутить каждое движение, каждый шаг во всех малейших подробностях. Мое тело стало куда более гибким, чем раньше. Ощущение ловкости и силы приносит огромное удовольствие. Все ощущения намного четче, чем прежде. Они кажутся мне куда естественнее ощущений человеческого тела, хотя я превратился в дракона меньше часа назад. Именно это привлекает мое внимании и удивляет меня, заставляя вновь и вновь прислушиваться к своим ощущениям.Осенний холод не слишком радует меня. Самая сильная летняя жара всегда нравилась мне намного больше, превращение только усилило мою любовь к теплу. Тем не менее, переносить холод в драконьем облике все равно комфортнее, чем в человеческом (даже в отличной одежде). Конечно, в сильный холод мне грозит спячка, но, во первых, я могу принять человеческий облик, чтобы избежать этого, а, во-вторых, в тех условиях, в которых дракону грозит спячка, человек неминуемо умрет от холода и голода.
Наконец, убедившись, что среди остатков черной магии нет ничего такого, что не сгорит бесследно в драконьем пламени, начинаю методично выжигать магическую мерзость.Эта работа требует скорее выносливости и упорства, чем умения, но она приносит мне удовольствие. Чем больше пламени способен выдыхать дракон, тем более сильным магом он может стать. Помня об этом я стараюсь изо всех сил, стремясь как можно точнее выяснить пределы своих возможностей. Результат сильно превзошел мои ожидания.
Применение пламени в бою дало мне примерное представление о собственных возможностях, но тогда у меня не было времени думать об этом. Только сейчас, планомерно, тщательно и без спешки выжигая следы применения мерзопакостных артефактов, я получил возможность тщательно проанализировать свои ощущения и сопоставить их с тем, что написано в «Теории магии».Стоило мне сделать первые прикидки своих ресурсов магической энергии, и смысл последней строки пророчества стал настолько четким и очевидным, словно я сам написал его.
Обстоятельства, в которых мне пришлось воспользоваться Переворотным Зельем, следуя указанию пророчества, приятными назвать сложно, но именно благодаря им я получил всю физическую и магическую силу, которую способно было мне дать превращение в дракона.Доведись мне выпить Переворотное Зелье в других обстоятельствах я вряд ли сосредоточился бы в достаточной мере на стремлении к силе (как телесной так и магической) и уж наверняка это стремление не было бы столь яростным.
Даже не имея сейчас возможности взглянуть на себя со стороны, чтобы оценить размеры своего тела и опираясь лишь на собственные ощущения, и знания полученные из «Теории магии» я пришел к выводу, что из меня получился предельно крупный дракон (естественно до максимальных размеров предстоит еще до расти), хотя если бы мой драконий облик соответствовал человеческому, я вряд ли смог бы похвалиться как размерами, так и силой, не будучи при этом слишком слабым.Учитывая то, что ни я, ни отец не пострадали во время боя, удручало только одно. Согласно все тому же пророчеству выходило, что вся моя сила и знания понадобятся мне без остатка, чтобы выжить и победить.
Не знаю как для кого, но мне радости от этого мало. Я предпочитаю мирную жизнь и не рвусь в искатели приключений. Впрочем оборонятся от самого страшного врага, имея все необходимое, чтобы победить и выжить, все же лучше, чем столкнутся с тем же врагом не имея шансов на победу.Я могу сколько угодно желать мирной и спокойной жизни, но толку от этого будет меньше, чем очень мало. Настоящие пророчества не появляются просто так. Что-то где-то уж очень плохо коли оно появилось. Если в нужный момент не будет тех, кто способен уничтожить угрозу, то вряд ли кто ни будь выживет. Значит выбор один: сражаться и победить, либо жить спокойно и погибнуть когда будет нанесен удар. При таком выборе я предпочитаю быть среди тех, кто имеет возможность сражаться.
Наконец последнее, самое большое, пятно сгорает бесследно. Теперь дорога на месте боя оплавлена и гораздо больше похожа на вздувшееся пузырями стекло, чем на сухую промерзшую глину, но все остатки черной магии и уцелевшее снаряжение людей Дюренбаха сгорели бесследно. Оплавленный участок дороги выглядит довольно устрашающе, но опасности не представляет. Большие участки на полях по бокам дороги выглядят точно так же. Крестьян это не обрадует, но они вряд ли остались бы в живых, столкнувшись с тем, что мне удалось сжечь.Я очень устал. Вначале казалось, что я почти не прилагаю усилий, выдыхая огонь, но несколько часов такой работы изрядно утомили меня. Впрочем, усталость в основном физическая, что меня очень радует.
Ложусь на остывающую землю. Нужно возвращаться к повозке, но вначале нужно принять человеческий облик, чтобы не пугать лошадей, а мне очень не хочется этого делать.Теплая земля приятно греет брюхо. Лежать в драконьем облике намного удобнее, чем в человеческом. Грудь и брюхо принимают вес на себя, но я могу спокойно дышать, потому что при вдохе ребра уходят вверх. Задние лапы и хвост обеспечивают устойчивость, недостижимую для человека в любой позе. Передние лапы лежат на земле, но на них я почти не опираюсь, их можно использовать столь же свободно, как человек использует руки в сидячем положении. Сильная и гибкая шея обеспечивает прекрасный обзор. Я могу вертеть головой гораздо свободнее, чем это доступно человеку.
Несколько мгновений я просто любуюсь звездами. С трудом сдерживаю сладкий зевок. Мне явно необходимо выспаться, но для этого нужно принять человеческий облик и вернуться к телеге.Придя к выводу, что ради возможности хорошо поспать, причем как можно быстрее, я согласен снова принять человеческий облик, прикидываю, получится ли у меня превращение. Инструкции на этот счет есть в «Теории магии…», но едва я прислушиваюсь к ощущениям собственного тела, обдумывая, как осуществить превращение, -- прихожу к выводу, что мне нет нужды применять описанные в книге приемы, хотя они наверняка очень пригодятся молодым драконам, при первом превращении. Я уже был в человеческом обличье, отлично знаю ощущения человеческого тела (не скажу, что они мне нравятся, в сравнении с ощущениями дракона, но это не имеет значения). Мне нужно лишь сосредоточится на этих воспоминаниях и усилием воли заставить магическую энергию моего тела проявить ее естественную изменчивость.
Я не успеваю заметить момент, когда мысли об этих действиях превращаются в них самих. Мгновение назад я лежал в естественной и удобной позе, впитывая чешуйчатым брюхом остатки тепла, исходящие от оплавленной земли и обдумывая, как принять человеческий облик, а теперь я лежу на том же месте и почти в той же позе, но уже в человеческом обличье, причем поза стала крайне неудобной, к тому же мне очень холодно, ведь человеку (в отличии от дракона) в холодную осеннюю ночь необходима одежда. Облик то я сменил, но вот одежда осталась в Невидимом Мешке. Получается, что не все так просто. Прежде чем менять обличье, нужно было извлечь одежду из магического мешка, а сделать это не так то просто, поскольку в заклинание нужно влить изрядное количество магической энергии, чтобы это сделать. Получается, что мне нужно освоить классическую маги драконов, прежде чем я смогу вернутся к телеге не только в человеческом облике, но и в одежде.Мне вообще не хочется даже пытаться проделать нечто подобное, не отоспавшись для начала как следует, но мерзнуть на холодной земле, пытаясь понять, что же мне делать дальше, хочется еще меньше.
Снова меняю обличье. Получается так же легко, может быть даже легче, чем в первый раз. Во всяком случае, это превращение нравиться мне гораздо больше.Поудобнее устраиваюсь на брюхе. Холод остался прежним, но теперь он для меня не опасен, даже не причиняет дискомфорта, правда раздражает изрядно, но я могу просто не замечать его. Теперь можно поразмыслить как быть дальше.
Задумчиво разглядываю магический мешок, спокойно висящий передо мной, чуть справа. Он совершенно невидим в обычной картине мира, а вот в магической выглядит очень похоже, на обычный большой мешок из гладкой и плотной ткани, похожей на серый шелк.Сначала приходит мысль, что мешок, по идее, должен быть неплохо замаскирован от обнаружения магией. Потом вспоминаю, что мешок закреплен на мне, и магия не должна скрывать его от меня, но это порождает следующий вопрос. Каким образом заклинание сумело сформироваться, закрепившись при этом на мне (как и должно было быть), если на драконов не действует никакая магия. Когда я создавал Талисман Выбора, то просто забыл об этом, но сейчас, после недавнего боя, я сразу вспомнил об этом.
Начинаю рассматривать заклинание, пытаясь понять в чем дело. Все на удивление просто. Заклинание не воздействует на меня самого. Эту Невидимую котомку удерживает возле меня нечто вроде магических лямок, лежащих у меня на плечах. Я просто использовал подходящее заклинание классической магии, не придав значения этой довольно необычной его особенности, но именно она позволила ему все же сработать. Подивившись тому, что заклинание, созданное людьми, словно предназначено для драконов, продолжаю напряженно думать, как побыстрее извлечь свои вещи.Внезапно мне приходит в голову, что тот, кто создавал заклинание, вряд ли заботился о том, чтобы оно годилось для драконов. Скорее, создавая магическую котомку, он просто сделал ее очень похожей на обычную и даже этого не заметил. Сразу приходит мысль, что, если узел на мешке развязывать слишком долго и, вдобавок, мешок не жалко, его можно просто разрезать.
Прикидываю получится ли у меня вскрыть этот магический мешок. Выходит, что должно получится. Мешок довольно хорошо защищен, но заклинание устроено так, что защита не препятствует владельцу, возможно как раз для того, чтобы собственный магический мешок можно было вскрыть не тратя лишних усилий. Впрочем, даже будь использованное мной заклинание устроено иначе, вряд ли его защита устояла бы против удара, способного пробить заколдованную черную кирасу.Осторожно тыкаю в мешок когтем. Ощущение действительно похоже на прикосновение к плотному шелку. Меня удивляет то, что я просто касаюсь заклинания, как чего-то вполне материального. Во время боя удивляться было просто некогда, но сейчас я могу не спешить.
Словно в ответ на мое удивление магическая энергия в когтях приходит в движение и мой коготь ощущает лишь воздух. Я больше не касаюсь заклинания. Теперь я наконец понимаю, что сделал во время боя, пробив кирасу алебардиста.Повинуясь знаниям, не успевшим толком всплыть из памяти и ощущениям собственного тела, я сделал почти то же самое, что пытался сделать сознательно, с той лишь разницей, что не пытался высвободить магическую энергию своего тела, направляя ее к когтям.
Удовлетворенно кивнув своим мыслям проделываю это уже сознательно. Получается очень легко. Природная магическая энергия моего тела мгновенно подчиняется усилию воли, ведь, с одной стороны, то, что я хочу сделать, естественно для нее, а, с другой, я четко понимаю, что и как хочу сделать.Провожу когтем по Невидимому Мешку, словно вспарывая обычную ткань. Все мои вещи выпадают из него на дорогу. В обычном мире это выглядит так, словно они падают на дорогу из ниоткуда.
Задумчиво рассматриваю остатки заклинания. Чтобы развеять его по правилам классической магии, мне нужна свободная магическая энергия (не много, но это ничего не меняет).Я могу просто сжечь заклинание, за сегодняшний день я получил неплохой опыт в выжигании магии, но мне не хочется этого делать, что-то мешает мне просто уничтожить заклинание.
Прислушавшись к своим ощущениям, понимаю, что мне не хочется уничтожать отличную еду. Остатки довольно мощного заклинания белой магии я воспринимаю именно как редкий деликатес.Сопоставив свои ощущения с написанным в «Теории магии…», прихожу к выводу, что это вполне естественно для дракона.
Аккуратно скидываю с плеч магические лямки Невидимого Мешка, собираю остатки заклинания в довольно приличный ком и осторожно пробую лизнуть.Вкус белой магии передать невозможно, как и вкус хорошего блюда. Нужно попробовать, чтобы понять. Чем сложнее то или иное заклинание, тем сложнее и богаче его вкус, а чем мощнее магия, тем питательнее она для дракона.
Наконец глотаю осторожно откушенный кусочек, решившись не тратить дальше время на то, чтобы до конца понять удивительно сложный вкус. Мне известно устройство заклинания, но то, что я воспринимаю – лишь его небольшая часть, к тому же мне еще не приходилось толком пробовать магию на вкус.Ощущение немного похоже на то, то которое возникает, если выпить силовое зелье (я словно проглотил немного жидкого пламени), но ощущение гораздо приятнее. Драконье тело мгновенно впитывает магию, и я чувствую прилив сил, который трудно с чем либо сравнить.
Ощущение не очень сильное, ведь я съел сейчас совсем немного, но оно просто восхитительно. Нужно возвращаться к повозке, но я не могу заставить себя спешить. Поспешно глотать столь восхитительные блюда без крайней необходимости – хуже, чем просто варварство.Смакуя остатки заклинания, невольно вспоминаю о том, что дракону нужно куда больше пищи, чем человеку. Если покупать все необходимое, выйдет весьма накладно. О том, чтобы жить охотой думать не хочется вовсе. Можно конечно все время оставаться в человеческом обличье, тогда еды нужно будет не больше чем раньше, но такая перспектива повергает в глубокое уныние.
Как ни странно, самой дешевой и, что не может не радовать, едва ли не самой вкусной пищей для дракона могут стать волшебные зелья (причем не обязательно силовые). В принципе, с тем же успехом, сгодятся и магические предметы, но с ними куда больше мороки. Конечно ингредиенты зелий стоят дорого, но если готовить их самому и употреблять наиболее питательные – силовые зелья, выйдет куда дешевле, чем с покупкой обычной пищи. Судя по моим ощущениям от съеденных остатков заклинания, даже самому крупному взрослому дракону нужно потреблять на удивление мало мощного силового зелья вместо обычной пищи, чтобы чувствовать себя сытым и полным сил.Хильда накормила нас буквально доотвала. Когда я преврятился в дракона ощущение сытости осталось, но это не помешало мне с наслаждением съесть остатки Невидимого Мешка. Употребляя обычную пищу дракон может набрать вес, запасая ее впрок в своем теле. То же самое происходит, если сытый дракон съест порцию магии, но вес и объем тела не увеличивается. В случае нужды накопленная при этом магическая энергия может поддержать тело точно так же, как накопленный жир, разве что во много раз эффективнее. Эта же природная способность дает огромное преимущество дракону-магу, ведь имеющиеся зелья и даже артефакты можно просто съесть, накапливая магическую энергию впрок, чтобы в любой момент использовать по мере надобности.
Внезапно мне приходит в голову, что тот же принцип работает и наоборот. Я сыт. Оставаясь в облике дракона я спокойно обойдусь без пищи до конца пути, даже если мы не будем спешить (Конечно при условии, что мне не придется летать сражаться и колдовать с утра до ночи). Однако стоит мне провести слишком много времени в человеческом облике, и я проголодаюсь так же быстро как любой человек, причем превращение обратно в дракона уже ничего не изменит. Я по-прежнему голоден голоден -– голоден как дракон.Желание продолжать путь в человеческом облике исчезает окончательно, но прежде чем принимать решение, мне нужно поговорить с отцом. Единственное, что мешает мне спокойно подойти к повозке – пугливость наших лошадей.
Я не хочу их пугать, но принять человеческий облик – не единственное возможное решение. Как только мне удастся освоить приемы, позволяющие драконам использовать классическую магию, я смогу просто наложить на лошадей заклинание воздействующее на их разум, чтобы они не боялись меня в драконьем обличье, а пока, можно попробовать использовать маскировку – проявление исконной магии столь естественное для драконов, что даже после таинственных событий, заставивших драконов забыть знания и навыки магов, им продолжали и продолжают пользоваться во всю. Однако, для начала, не мешало бы упаковать вещи.Классический прием исконной драконьей магии, позволяющий дракону-магу носить при себе все необходимое, не испытывая неудобств называется Скрыть Под Чешуей.
Интереснее всего то, что при этом предметы действительно оказываться в теле дракона, растворяясь в его магической энергии, причем больше всего для этого подходит магическая энергия присущая коже дракона и верхнему слою мышц. Название приема отражает его суть почти буквально.Как и многие другие заклинания исконной драконьей магии (про себя я чаще всего именую эти инструкции и приемы именно так, хотя принципы сильно отличаются) представляет собой цепочку внутренних состояний. Ничего подобного мне раньше делать не приходилось, но знаний из «Теории магии…» и опыта применения исконной драконьей магии, полученного за сегодняшний день, оказалось вполне достаточно.
Мне понадобилось двадцать минут, сосредоточенного вслушивания в ощущения собственного тела, и направленных волевых усилий, чтобы ощутить именно то, что необходимо, постепенно меняя состояние магической энергии в коже и мышцах в верхней части груди.Я вновь использовал ее естественную изменчивость и действовал согласно ее изначальным свойствам, поэтому мне не пришлось прилагать особых усилий, но, даже зная, что такое в принципе возможно мне вред ли удалось бы самому понять, как именно это можно сделать, даже потратив на попытки всю жизнь.
Приемы, описанные в «Теории магии…» создавались тысячи лет упорным трудом бесчисленных поколений драконов-магов. Чтобы открыть их заново, нужно в, лучшем случае столько же времени, и то при условии, что достаточно много драконов будут стремиться стать магами.Несколько мгновений я просто прислушиваюсь к необычному ощущению под чешуей на груди. Поразмыслив, я пришел к выводу, что драконий вариант Невидимо Мешка лучше всего расположить именно здесь, -- так им удобнее всего пользоваться.
Подбираю с земли боевой пояс алхимика и прижимаю к чешуе на груди. Моя лапа вместе с поясом погружается внутрь необычного магического кармана, почти не встречая сопротивления. Разжав пальцы вытаскиваю лапу наружу. Теперь я отчетливо чувствую не только измененную моими усилиями часть магической энергии у себя под чешуей, но и пояс оказавшийся внутри магического «кармана». Ощущение очень необычное. Его нельзя назвать приятным, но оно не причиняет и дискомфорта. Оно просто есть.Я могу ощутить спрятанный под чешую пояс во всех подробностях, сосредоточив на нем внимание, но физически не ощущаю его.
Ощупываю чешую на груди. В зависимости от того, на чем сосредоточено мое внимание: на самой чешуе, или на магическом кармане под ней; мои пальцы то скользят по чешуе, то свободно проходят сквозь нее.Мне не приходиться прилагать усилий, чтобы поддерживать магический «карман». Я воспользовался естественными свойствами магической энергии своего тела. Теперь карман – его часть и будет существовать вместе с ним. Мне продеться вновь работать с карманом только если я захочу изменить его. Убрать его достаточно просто. Больше всего усилий потребует увеличение кармана, но это мне вряд ли понадобиться. Возможности простейшего варианта, который я уже создал создавались странствующими магами-драконами. В него легко поместиться количество припасов изрядное даже по драконьим меркам, не говоря уж о человеческих.
Конечно поддержание кармана, как и любой другой части тела, требует расхода сил, поскольку телу придется восполнять магическую энергию, уходящую на его поддержание. Теперь я устану и проголодаюсь быстрее, но созданный мной карман, по драконьим меркам, не велик, в большинстве случаев я не замечу разницы, даже если забить его под завязку. Наличие кармана и то чего и сколько именно в нем лежит может иметь значение только в очень тяжелой магической схватке, когда и магическая энергия и физические силы будут исчерпаны. Тогда карман можно разрушить выбросив содержимое в окружающий мир, чтобы сберечь часть энергии (сделать это можно очень быстро), но мне очень не хочется оказаться в ситуации, когда это будет иметь значение.Вслед за поясом укладываю в карман одежду и обувь. В последнюю очередь укладываю в карман уменьшенную «Теорию магии…».
Достаточно мне отвлечься и карман словно исчезает, но, сосредоточив на нем внимание, я вновь могу ощутить все, находящиеся в нем вещи вместе или в отдельности.На этом свойстве драконьих карманов основан прием, описанный в «Теории магии…», позволявший драконам магам не только не заботиться от том, где взять подходящую одежду, если нужно принять облик при котором она нужна, но и не искать место для переодевания.
Нужно почувствовать одежду, находящуюся в кармане, одетой соответственно новому облику, одновременно совершая превращение.Мне очень хочется немедля испытать этот прием. Необходимости в этом нет, к тому же я рискую просто разорвать одежду в клочья, если что-то пойдет не так, но успех значит очень много. Возможность мгновенно превратиться в человека, не оказавшись при этом совершенно голым, может очень пригодиться, причем трудно предугадать, когда и где именно. Поколебавшись несколько мгновений, решаю все же попробовать. В конце концов мне все равно хочется продолжить путь в драконьем обличье, а в замке барона Дрейка можно будет купить новую одежду, если я все же ошибусь.
Встаю на задние лапы. Мне хочется сменить облик красиво и четко, так, чтобы то же самое можно было спокойно проделать на глазах у множества людей.Нащупываю в магическом кармане мантию, пояс, плащ и сапоги и вновь сосредотачиваюсь на ощущениях человеческого тела, стремясь ощутить прикосновение к нему вещей «нащупанных» в магическом кармане, одетых соответствующим образом. Когда ощущение становиться достаточно четким, я вновь принимаю человеческий облик. На сей раз мне удается сделать это вполне сознательно.
Мне приходиться сделать небольшой шаг назад, чтобы удержать равновесие. Мгновенное исчезновение хвоста и крыльев, резкое изменение роста, веса и строения тела – очень сбывают с толку, но мне удается устоять на ногах.На этот раз мне совсем не холодно. Я вновь одет, в успевшую стать привычной одежду странствующего мага. Все надето как полагается, даже глубокий капюшон мантии надет на голову именно так, как я предпочитаю его носить – не до конца, чтобы был хороший обзор.
С интересом прислушиваюсь к своим ощущениям. Мое тело стало человеческим, но, в магическом смысле это, скорее, тело дракона. Ощущение магической энергии осталось прежним. Превращение не высвободило ее, сделав подобной присущей людям, но ее и не стало меньше. Впрочем мысль о том, чтобы попытаться применить приемы исконной драконьей магии в человеческом облике, вызывает неприятные чувства.Пытаясь в них разобраться, прихожу к выводу, что использовать эти приемы я могу, но, то, что естественно для драконьего тела, человеческому выдержать сложно. Применение многих приемов может меня просто убить, другие могут сработать совершенно иначе, но сойти за мага-человека я, пожалуй, все же могу. При должной сноровке я наверняка смогу применять классическую драконью магию и в человеческом облике, но осваивать это искусство, нужно в драконьем обличье. В физическом смысле мое тело сейчас ничем не отличается от тела человека, и пределы его выносливости сильно ограничивают мои возможности мага (разумеется, по драконьим меркам).
Мысленно «ощупываю» котомку, оставшуюся в магическом кармане. Ощущение совсем не изменилось. Я могу в любой момент легко извлечь «спрятанное под чешую». Мое человеческое тело вполне выдержит это усилие. Помешать может, разве что, одежда.Мне не хочется слишком долго оставаться в человеческом обличье, -- в драконьем я чувствую себя куда естественнее. Мне удалось в полной мере освоить превращение из драконьего облика в человеческий и теперь мне, больше всего, хочется поскорее проверить, смогу ли я уберечь одежду во время обратного превращения, но лишний раз принимать человеческий облик мне не хочется еще больше. Мне нужно возвращаться к телеге и сделать это лучше в человеческом облике. Я слишком устал, чтобы пытаться применять любые магические приемы без крайней необходимости. К тому же я и так задержался заметно дольше, чем следовало бы. Отец наверняка разбил лагерь, но он не сможет отдохнуть по-настоящему, пока я не вернусь, а ведь в схватке с людьми Дюренбаха он наверняка устал гораздо больше чем я. Превращение в дракона смыло мою собственную усталость, но отец ведь остался человеком.
Решительно разворачиваюсь и иду назад по дороге, на ходу прикидывая, как лучше защитить лагерь от возможного нападения. В драконьем облике я легко могу отразить не слишком изощренную атаку, если проснусь вовремя. На Охранный Круг рассчитывать, пока, не приходиться. Остается рассчитывать на Сон Стража. Если этот прием исконной драконьей магии мне удастся освоить так же легко, как те, что я уже применял, остаток ночи можно будет поспать.
Небольшой бивачный костерок разведен по всем правилам маскировки. Я успеваю разглядеть на обочине дороги силуэты телеги и стреноженных лошадей, прежде чем замечаю его яркое, почти бездымное пламя.Отец сидит у костра, помешивая в котелке похлебку. На мгновение меня охватывает чувство, что и превращение в дракона и бой с гвардейцами, Дюренбаха, вынудивший меня сделать свой выбор, были всего лишь сном. Не спеша, подхожу к костру, сажусь на землю рядом с отцом.
Отец окидывает меня пристальным взглядом, оценивая мой облик. Он ищет признаки не полного превращения (такое бывает, когда молодые драконы впервые меняют облик). Меня охватывает гордость и веселье ведь у меня все получилось с первого раза. Мысль о том, что превращения могло и не быть исчезает так же быстро, как появилась. Я вновь чувствую себя тем, кем стал – молодым, но вполне взрослым драконом, впервые сменившим облик. Выбор позади, и это к лучшему, ведь я выбрал то, к чему стремился. Запоздалый страх обжигает душу и разум. Случись все, что произошло сегодня, на год или два раньше, и мы бы неминуемо погибли, ведь чешуя драконов становится непробиваемой только с возрастом. У драконят она уязвима, да и у драконов-подростков только начинает твердеть по-настоящему. К счастью, выпив Переворотное Зелье в свои шестнадцать человеческих лет я стал уже вполне взрослым драконом, ведь человеческая жизнь короче драконьей и течет намного быстрее.-- Ну что, Дирк, удалось тебе сжечь эту мерзость?, -- отец весело улыбается мне, радуясь тому, что вновь видит меня в привычном облике. Я улыбаюсь в ответ, радуясь своим мыслям.
-- Удалось, насколько я смог увидеть. Во всяком случае, я сделал все что мог. Утром можем двигаться дальше.-- По воздуху, или по земле?
Вопрос застает меня врасплох. Я просто не думал об этом. Чувства подсказывают мне, что небо – лучшая из дорог, но разум заставляет сомневаться. Родись я драконом, думать было бы не о чем, но я выпил Переворотное Зелье лишь несколько часов назад. Мне не хочется рисковать. Подняться в воздух самому это одно, учится летать нужно в любом случае, причем как можно быстрее, мне натерпится испытать силу собственных крыльев, но ведь мне придется нести на спине отца. Я вряд ли сумею подхватить его, если он не сможет удержаться. Отец ловок и силен, он опытный воин и великолепный боец, но этого может быть мало. Не имея никакого опыта, я могу потерять равновесие в полете, резко завалится на крыло. В такой ситуации человеку очень сложно удержатся на спине дракона, особенно не имея опыта. К тому же, совершенно непонятно, что предпримет маркиз Дюренбах, лишившись своих гвардейцев. Даже на земле мне трудно будет защитить отца от магической атаки, пока я не освою по настоящему применение магии в драконьем обличье. О том чтобы отражать магический удар в воздухе мне сейчас не хочется даже думать. Сначала нужно научится летать.Мне понадобится некоторое время, чтобы освоится в драконьем облике. При этом двигаться придется по земле, но брать с собой телегу и лошадей тем более не имеет смысла. Выигрыш в скорости, который может нам дать телега, уже не будет иметь значения. Как только я смогу подняться в воздух вместе с отцом телега окончательно станет обузой, мешая быстро одолеть остаток пути до замка барона Дрэйка. Лучше оставить лошадей сейчас в таверне «На перекрестке», чем в последний момент в первой попавшейся конюшне.
-- Пока по земле, но лошадей лучше оставить в таверне. Я продолжу путь в драконьем обличье. По дороге постараюсь научиться летать. Как только смогу подняться вместе с тобой остаток пути преодолеем по воздуху.-- Тебе виднее, Дирк. Мне было бы намного спокойнее продолжить путь по земле, но для дракона небо – лучшая из дорог. Я не стану отрицать очевидное. Ты уверен, что сможешь поднять меня?
-- Моя чешуя сдержала черные стрелы – по драконьим меркам я взрослый.-- Решено.
Отец принимается за похлебку. Больше говорить не о чем. Я молча следую его примеру. Через несколько минут небольшой котелок пустеет. Еще минута на то, чтобы вымыть его водой из большого походного бурдюка и выпить по паре глотков самим, и можно ложится спать.Отец поплотнее заворачивается в плащ явно намереваясь охранять лагерь остаток ночи.
-- Ложись спать, Дирк. Ты выглядишь усталым.-- Сейчас, только устроюсь с наветренной стороны подальше от лошадей и снова сменю обличье.
-- Не говори глупостей, Дирк. Просто ложись спать. Мне не впервой сидеть всю ночь в карауле.-- Против Черной Магии обычный взгляд ничего не стоит. Я все равно не смогу уснуть. В человеческом облике я чувствую себя как воин оказавшийся посреди поля боя голым и безоружным, да к тому же с завязанными глазами. Если мне удастся применить Сон Стража, я отдохну куда лучше, к тому же смогу охранять лагерь.
Помедлив, отец нехотя кивает, бросив в пол голоса, словно ни к кому не обращаясь: «Маг -- он и на том свете маг». Мне трудно сдержать улыбку. С самого детства я сотни раз слышал эти слова, произносимые с чувством и убежденностью в адрес раздражительных и склочных волшебников, когда они, наконец, покидали лавку после долгой торговли и препирательств. Услышав их в собственный адрес, я, пожалуй, впервые осознал, что действительно сумел сам стать магом.Ободренный этой мыслью, я решаюсь сказать отцу, что ему стоит устроится спать не у костра а рядом со мной, иначе я могу не успеть защитить его в случае чего.
Отец лишь молча кивает и нехотя поднимается с прогретой костром земли. Ему неприятно сознавать, что он почти беззащитен против вражеской магии, несмотря на воинское умение и опыт, но он знает, что это так.Благодаря чувствам дракона (изрядно притупленным человеческим обликом) я легко нахожу в поле с подветренной стороны от телеги неглубокую, но довольно большую ложбину.
Убедившись, что отсюда я смогу наблюдать за лошадьми, и они меня не почуют, я снова меняю облик. Получается легко и привычно. Ложусь на брюхо и поворачиваю голову к отцу.-- Забирайся мне под крыло и ложись спать. До утра посторожу я.
-- Рыцарь спящий под крылом у дракона, по-моему такое уже было, -- отец улыбается, но в глазах тревога и грусть.-- Конечно, было, когда барон Дрэйк путешествовал вместе с сэром Ральфом. Дракон не мог подняться в воздух из-за болезни и они какое-то время путешествовали по земле, -- приподнимаю правое крыло и с интересом наблюдаю за тем, как отец забирается под перепонку, а потом осторожно укладывается на ту часть крыла, которая лежит на земле.
-- Похоже, не спорю, вот только барон Дрэйк родился драконом, а сэр Ральф – потомственный рыцарь. А мы с тобой кто? Я торговец, пусть и был когда-то ополченцем, а ты как ни крути – мальчишка, прочитавший несколько заклинаний в древней книге и превратившийся в дракона меньше суток назад.-- С Черных Гвардейцев как раз хватило.
-- Верно, но только потому, что мы знали – противник намного сильнее нас, и сделали все возможное. Стоит нам поверить, что мы сильнее, и нас прикончат в первом же бою, ведь мы почти ничего не знаем о том, на что способен маркиз Дюренбах, так что гляди в оба, Дирк.-- Хорошо, отец.
Поворочавшись еще немного, устраиваясь на перепонке крыла, отец мгновенно погрузился в глубокий спокойный сон. Так засыпают бывалые солдаты, привыкшие доверять свою жизнь опыту и выучке часовых.Я тоже очень устал за этот бесконечно длинный день, но в драконьем облике переносить усталость куда легче.
Следуя инструкциям из «Теории Магии…», описывающим применение Сна Стража, я, прежде всего, нахожу максимально комфортное положение для шеи и головы, внимательно наблюдая за телегой и мирно спящими лошадьми.Постепенно погружаясь все глубже в ощущения собственного тела, как делал уже несколько раз, пользуясь исконной драконьей магией, я стараюсь как можно отчетливее ощутить его природную магическую энергию и направить ее внутрь тех частиц тела, с которыми она связана.
Сначала меняется напряжение мышц. Часть расслабляется, часть, напротив напрягается сильнее. Повинуясь течению магической энергии, направляемой сознательным усилием, мое тело принимает характерную позу, именуемую в «Теории Магии…» положением «долгой стражи». Занять такую позицию, сознательно меняя положение тела, почти невозможно. Движения мышц должна направлять именно магия. Это позиция максимального физического комфорта. Идеальное равновесие в напряжении мышц позволяет дракону сколь угодно долго оставаться совершенно неподвижным, не испытывая неудобств.Восхищаясь необычными, неведомыми человеку ощущениями, я направляю все внимание на то, чтобы углубить уже достигнутое, позволяя магической энергии своего тела полностью принять одно из множества ее естественных состояний, и погрузится в Сон Стража.
Ощущение тела постепенно исчезает – быстро и неуловимо плавно. Вместе с ним исчезает усталость. Мое тело уже погрузилось в сон намного глубже обычного. В таком состоянии усталость нескольких дней исчезает в считанные часы. В то же время, я могу в любой момент вступить в бой. Достаточно короткого усилия мысли. Мое тело ответит быстрее, чем, если бы я просто бодрствовал. С пробуждением от обычного сна сравнивать и вовсе нельзя.Наконец, обостряются чувства. Мир быстро и плавно расширяется, становясь сложнее и больше, чем когда либо прежде. Зрение, обоняние, слух и другие обычные чувства обретают ясность и глубину, которые мгновения назад я не смог бы себе даже представить. Вместе с ними обостряются чувства, соответствующие им в магическом мире. Полнота ощущений во много раз превосходит все, чего может добиться человек при помощи любой известной мне магии. Чтобы воспринимать такую картину мира в обычном состоянии, необходимы годы тренировок и предельное напряжение, но сейчас то изменение моей естественной магической энергии, что обострило все мои чувства, изменило и мое восприятие.
Теперь магическая энергия поддерживает не только тело, но и разум, позволяя мне без труда воспринимать немыслимо сложную картину физического и магического мира.Сейчас именно такое восприятие кажется мне естественным и единственно возможным. Я знаю, что мое восприятие станет другим, стоит мне вынырнуть из Сна Стража, но сейчас мне так же трудно понять обычное восприятие человека или дракона, как трудно будет понять, то, что я ощущаю сейчас вернувшись к обычному восприятию.
Я одновременно воспринимаю все, что окружает меня, но это не требует усилий. Мысли намного отчетливее чем, когда-либо прежде, но текут они совершенно иначе. Они существуют сами по себе, хотя по-прежнему подчиняются моей воле. Я воспринимаю их словно бы со стороны одновременно и одинаково четко, не прилагая усилий, подобно тому, как воспринимаю сейчас окружающий меня мир. При этом я могу легко погасить любую мысль или целую их цепочку. Новые мысли появляются, рожденные предыдущими, но сейчас я легко могу воспрепятствовать этому, превратив взаимосвязанные цепочки мыслей в абсолютно неподвижную картину или погасив ее вовсе. Тогда остается лишь осознание существования, позволяющее в любой момент возобновить движение мыслей неуловимым усилием воли, которое само по себе еще не мысль.Осознав это, я наконец понимаю инструкции и предупреждения из «Теории Магии…», касающиеся пребывания в Сне Стража.
Останавливать а, тем более гасить всю картину мыслей, очень опасно, ведь это почти равносильно смерти. Чтобы суметь самостоятельно возобновить течение мыслей, нужно либо достичь особого состояния воли, позволяющего в нужный момент стряхнуть оцепенение разума, либо выстроить неподвижную картину мыслей, позволяющую воспринимать окружающее и возобновить движение мыслей в ответ на его изменения. И то и другое требует от дракона-мага не только знаний и отваги, но и большого опыта. Такие приемы применяются лишь в исключительных случаях, когда нет иной возможности скрыть мысли стража, а сделать это необходимо.Вслед за изложенным в теории маги я одну за другой вспоминаю легенды и детские сказки, в которых упоминались «спящие драконы». В упоминаниях о них много различий, часто противоречащих друг другу, но есть и много общего.
В первую очередь почти во всех легендах и сказках эти драконы охраняли нечто, способное спасти или разрушить все существующие миры: могучие артефакты или магические книги (при чем и того и другого могло быть и очень много, так что получались сокровищницы и магические библиотеки), природные источники магической силы, места с необычными магическими свойствами, природные щели между мирами и тому подобное.Во-вторых, почти во всех легендах драконы-стражи изображались неподвижно лежащими в одной и той же характерной позе до тех пор, пока некий супостат не покушался на то, что они охраняли. При этом внешний вид драконов-стражей в разных сказках сильно различается. Часто они были больше всего похожи на статуи из разных пород камня, пламени или льда пока оставались неподвижными, но ни в одной из легенд это не мешало им мгновенно обрушится яростным вихрем зубов, когтей, пламени и самых разнообразных заклинаний на любого врага.
Теперь то, что все, включая магов и живущих в нашем мире драконов, привыкли считать детскими сказками обрело для меня скорее смысл обрывочных и искаженных хроник некой долгой и яростной войны, против всевозможных Сил Тьмы, что гремела в незапамятные времена во многих мирах, но то ли затихла, то ли откатилась за пределы нашего мира достаточно надолго, чтобы о ней позабыли.Некоторые слова из старых сказок стали казаться мне прямым упоминанием древнего Ордена Стражей, неясным лишь потому, что верное название забылось с течением лет, как и истинный смысл слов ставших сказкой.
Орден Стражей часто упоминался в «Теории Магии…», но лишь в связи с заклинаниями и приемами, которые создали маги ордена за время древней войны.У меня сложилось впечатление, что автору «Теории Магии…» известно много книг, подробно повествующих и об ордене и об истории той долгой, возможно бесконечной войны, поэтому он не стал повторять то, о чем писали другие.
Я быстро пришел к выводу, что большинство «спящих драконов» из сказок это маги Ордена Стражей использовавшие различные комбинации приемов классической магии и исконной магии драконов, чтобы оставаться на своем посту, несмотря на течение времени. Основным магическим приемом во всех случаях был Сон Стража (именно поэтому все стало очевидным именно сейчас), но мне удалось опознать много других магических приемов и заклинаний знакомых мне по «Теории Магии…». Они призваны были защищать и поддерживать стража, ведь его служба могла длиться очень долго. Больше всего разнились защитные заклинания стражей, поэтому драконы выглядели очень по-разному.Погрузившись в Сон Стража я быстро убедился, что я продолжаю постоянно воспринимать всю картину окружающего мира, не зависимо от того, чем заняты мои мысли, поэтому я спокойно погрузился в размышления.
Постепенно мои мысли, подчиняясь усилию воли начали двигаться все быстрее, при этом я по-прежнему воспринимал всю их картину с прежней отчетливостью. Я сознавал, что они движутся быстрее, чем прежде, лишь благодаря ощущению, которое существовало отдельно от самой картины мыслей.
- Рассказ основан на книгах цикла Татьяны Гуськовой "Не ходите замуж за дракона"