User:GreyDragon/SunRoad

По ту сторону солнца

Author: Grey Dragon

---

Золотистые лучи летнего солнца приятно ласкают кожу. День, словно по заказу, предельно ясный, в небе ни единого облачка, но тепло не превращается в зной, -- мешает прохладный ветер. Я обожаю именно такую погоду. Она всегда дарила мне ощущение чистой звенящей радости, уверенность в том, что возможно все, причем именно то, чего хочется.

Сейчас обыденная, предельно прагматичная реальность начала двадцать первого века кажется мне застрявшими в памяти обрывками ночного кошмара: исковерканными, блеклыми, переполненными тягостной тоской. До ближайших признаков цивилизации можно добраться минут за десять пятнадцать быстрой ходьбы пройдя сквозь чудом уцелевший совершенно нетронутый клочок светлого березового леса, но высокие стволы берез, обступивших небольшую поляну, надежно защищают мой взгляд, позволяя забыть об этом. Певучие звонкие слова на древнеславянском всплывают в памяти словно сами собой. В стенах городской квартиры они звучали странно и не естественно, мне стоило большого труда выучить их наизусть. Здесь те же слова кажутся мне неотъемлемой частью всего, что окружает меня, более реальной и важной, чем то, что я могу ощутить. Мне кажется, что они беззвучно звенят в солнечных лучах заполнивших светлый березняк и знания в моей памяти отвечают им словно камертон, отвечающий чистой ноте. Мне не нужно прилагать усилий, чтобы удержать в душе это чувство. Сейчас оно сильнее меня.

На губах сама собой появляется счастливая улыбка. Мой наставник снова был прав. Сейчас не имеют значения ни умение очистить разум и сконцентрировать волю, настоящее владение которым требует либо врожденных склонностей, либо упорных тренировок на протяжении многих лет; ни мое упорное нежелание взывать к любым высшим сущностям, чтобы получить частицу силы способной превратить обычные действия в то, что называют заклинанием. Вновь окидываю взглядом поляну. Теперь глубокие узкие канавки, старательно прочерченные в заросшей сочной летней травой земле, легко складываются в довольно сложный узор. Я потратил уйму усилий и несколько часов, чтобы вычертить его в центре поляны. Основная трудность при этом состояла именно в том, чтобы охватить весь рисунок взглядом и сопоставить его с нарисованным на бумаге. Сейчас эта трудность исчезла. Я знал, что так должно быть. Ярослав советовал мне просто подождать на поляне, пока придет нужное состояние, и только потом чертить узор, но я так и не смог отрешится от мыслей о том, что мне придется ждать целый год, чтобы попробовать снова, если рисунок не будет готов к полудню. Пришлось рисовать во вполне обычном состоянии, полагаясь на проверенный метод масштабированной перерисовки при помощи разбивки изображения на небольшие квадраты.

Теперь когда я получил наконец возможность оценить пригодность своего чертежа болезненное ощущение тревоги и предчувствия неудачи исчезли. Я не даром провел почти все немногочисленные часы свободного времени на протяжении почти двух месяцев старательно вычерчивая этот рисунок маркером в натуральную величину на линолеуме в холле своей квартиры. Рисунок получился не идеальным (я все таки не художник ), но он достаточно точен, чтобы отразить звенящее плетение слов древнего славянского заклинания и вплести их в солнечный свет, падающий на сам рисунок, а больше ничего и не нужно. «Солнечная дорога», вообще, довольно необычное заклинание. Когда Ярослав впервые рассказал мне о нем несколько месяцев назад, он сказал, что в былые времена его применяли для того, чтобы отправить посланца в Ирий – обитель богов и духов, когда боги не отзывались на молитвы даже самых сильных волхвов а нужда была очень велика. Делалось это редко, лишь в безвыходных ситуациях. Во-первых, боги вполне могли ответить на подобную наглость куда более серьезным бедствием чем, то которое вынуждало отправить посланца в Ирий, во-вторых, посланцы не возвращались, даже если боги выполняли их просьбу. Считалось, что если просьба посланца признавалась богами обоснованной, то он попадал за Калинов мост в царство прекрасной Богини Мары, где обитали духи достойно проживших жизнь. В противном случаи, душа посланца отправлялась прямиком к Ящеру в огненную реку, текущую под Калиновым мостом, где души грешников страдали до полного очищения.

При этом само заклинание имеет две важных особенности. Во-первых, в отличии от большинства приемов славянской магии, оно не зависит от поддержки высших сил (богов, духов рода, природных духов и т.д.), получая силу от самой природы в определенном ее состоянии. Именно поэтому заклинание можно использовать только в день летнего солнцестояния под открытым небом при ярком солнечном свете. Во-вторых, заклинание не требует концентрации. Слова заклинания резонируют в памяти с душевным состоянием заклинателя, и если он находится в нужных условиях, в концентрации нет необходимости. В добавок, чертеж необходимый для заклинания относительно прост и не требует идеальной точности. Когда Ярослав упомянул об этом, я пришел к выводу, что это заклинание предназначалось, скорее всего, на случай, когда опытных магов (или волхвов) в распоряжении, попавших в немилость богов, уже не было. Это означало что я вполне смогу применить это заклинание.

Перспектива угодить за, а тем более под Калинов мост, пообщавшись перед этим с кем-либо из богов, естественно меня не прельщала, но нечто подобное грозило, по идее, лишь верующим в тех или иных богов и прошедших ритуалы посвящения им (крещение, обрезание, или что либо подобное). Атеист вроде меня, использовав это заклинание, мог попасть в сам Ирий, в ту его часть которая не стала домом ни для кого из богов, не привлекая к себе (если, конечно повезет) внимания кого бы то ни было из высших сущностей.

К тому времени я был учеником Ярослава уже 2 года и в теории славянского мистицизма (который по привычке любителя фентези частенько называл магией, сильно обижая учителя, не слишком жаловавшего мрачноватые мистические практики древнего Шумера) разбирался весьма прилично. Не знаю откуда славянским солнечным волхвам (жречам бога Ярилы), одним из которых оказался Ярослав, было так много известно о мире в котором обитали их боги, но мне не нужны были дальнейшие объяснения, чтобы понять зачем мне пытаться попасть туда.

В силу особенностей Ирия большинство сущностей, исключая собственно богов, не продержатся там и доли секунды. Попытка попасть в Ирий не имея защиты кого-то из его обитателей, предельно опасная затея. В тоже время, одна из особенностей Ирия придает такой попытке определенный смысл. Всякий попавший в Ирий оказывается там в той форме, которая соответствует его истинной сути, причем эта истинная форма, почти наверняка, будет обладать возможностями куда серьезнее человеческих, поскольку попавший в Ирий подобным образом наверняка стремится к чему-то, за пределами способностей свойственных большинству людей.

Если успеть по-настоящему слиться со своей истинной формой прежде чем Ирий вытолкнет наглого пришельца (существ выносливее человека мир богов, обычно выталкивает раньше, чем успевает уничтожить), можно сохранить, оказавшись за пределами Ирия.

Теоретически это могло дать мне все, к чему я стремился, когда просил Ярослава стать моим учителем. Во-первых многие существа, в отличии от большинства людей, обладают природной магической силой и могут использовать заклинания не прибегая к помощи зелий и амулетов (большинство из которых опять таки может изготовить только маг) и не прося помощи у богов. Во вторых (и это куда важнее), я с самого начала стремился сменить форму в которой родился на более подходящую и у меня были достаточно четкие представления о том к чему именно я стремлюсь.

Я мечтал стать шифтером. Это английское слово обозначает существо способное к плавному изменению формы. Шифтер способен буквально лепить свое тело, при необходимости меняя ранее принятую форму лишь частично. Количество форм, доступных такому существу ограничено лишь его мастерством в управлении своим телом, способностью варьировать его массу и теми законами науки и магии, которым подчиняется его плоть. Чтобы быстро принять ту или иную форму, шифтер должен запомнить ее в достаточной степени, чтобы не пришлось лепить с нуля. Это тоже может несколько ограничить количество форм, которые шифтер может принять быстро (при должном навыке почти мгновенно), но с опытом количество форм растет, а боле простые изменения можно вносить, уже не запоминая, полагаясь на знание общих законов превращения. Возможно потому, что я родился существом имеющим лишь одну форму, важной особенностью превращения для меня стало наличие функциональной базовой формы (формы которую принимает шифтер когда форма не имеет для него значения или он не задумывается об этом). Идеальный вариант базовой формы на мой взгляд – европейский дракон (не путать с восточным вариантом). Поскольку базовая форма для шифтера важнейшая вещь, я потратил немало времени и усилий тщательно продумывая ее особенности. Впрочем думать об этом я мог лишь как писатель фантаст, который не может дать настоящее техническое описание той техники о которой пишет, тем более что большинство особенностей базовой формы, как и той разновидности шифтиннга, к которой стремился я почерпнул из произведений разных авторов в жанре фантастики и фентези.

Я прекрасно сознавал, что даже став, шифтером, я вряд ли смогу вылепить именно такую базовую форму, как мне хочется. Это не мешало мне с особым тщанием изучать все, что так или иначе касалось магии превращений, но в то же время удерживало меня от попыток практического ее применения. Та магия превращений, которой владел Ярослав оказалась чисто полиморфической (превращения имели фиксированную конечную форму) и была очень похожа, на описанную в русских народных сказках. Несмотря на желание стать шифтером, а может благодаря ему, меня совершенно не тянуло превращаться в какого ни будь представителя флоры или фауны русских лесов при помощи зелья или амулета, чтобы потом ломать голову как изменить форму на более подходящую. Я продолжал с предельным усердием изучать все, что мог преподать мне волхв, предпочитая сохранять знакомую с детства форму, надеясь отыскать способ обрести именно то, к чему стремлюсь.

Ярослав очень быстро заметил мой яростный интерес к магии превращений и однажды прямо задал мне вопрос, чем собственно мне не угодила человеческая форма в которой я родился на свет. Я честно ответил что стремлюсь к полной свободе ограниченной только понятиями чести и подробно рассказал о том, какую именно форму считаю для себя подходящей.

Я боялся, что он осудит меня, прочитав заодно лекцию по богословию, но волхв лишь задумчиво кивнул, словно то, что я рассказал ему лишь подтвердило то, что он уже знал. Именно тогда он рассказал мне о «Солнечной дороге».

Бросаю взгляд на часы. Изумрудные цифры, мерцающие прямо на толстом стекле солнцезащитных очков, показывают 11:55. Растущее ощущение силы, с которой резонируют слова заклинания в моей памяти, тоже продсказывает, что осталось совсем недолго. Значит, я тоже был прав. Советуя мне подождать, Ярослав исходил скорее из собственных навыков черчения магических узоров. Даже с полным ощущением магии узора, при всем желании, я бы не сумел начертить рисунок за пять минут. Тем более, что чертить канавки в сухой земле, даже очень хорошим клинком, отнюдь не тоже самое, что рисовать по линолеуму маркером.

Тщательно вытираю кинжал платком и убираю в ножны на поясе. Мысль о том, как я выгляжу сейчас со стороны, заставляет вновь улыбнуться. Дорогой армейский камуфляж и ботинки подходят пехотинцу или десантнику, но никак не ученику волхва. Пристегнутый к поясу вполне современный боевой кинжал GF-Fighter с длинным обоюдоострым лезвием только усиливает впечатление. Из сугубо армейского облика выбиваются разве что массивные, даже несколько громоздкие на вид, солнцезащитные очки – точнее мобильник-коммуникатор. При всей своей футуристичности новейшая разработка финских инженеров имеет стопроцентно гражданский вид. Ярослав никогда не одобрял мое пристрастие к камуфляжу, но поскольку он же признавал удобство и практичность этой одежды я не стал менять своих привычек.

Привычным быстрым движением расстегиваю кнопки на рубашке. Тело дрожит незаметной внутренней дрожью, отвечая предчувствию чего-то необычного и прекрасного полного опасности и надежды, которое стремительно переполняет душу, заставляя ее звенеть на самом пределе прочности. Одежда, удобная и привычная, начинает стеснять, ощутимо царапать кожу. Желание открыть тело ветру и солнечным лучам, звенящим волшебной силой становится нестерпимым.

С трудом удерживаясь от поспешных движений сбрасываю рубашку и футболку, сбрасываю ботинки. Наконец очередь доходит до плавок. Мгновение чувство непристойности борется с желанием избавится от одежды. Человеку двадцать первого века не так то просто взять да раздеться догола посреди леса, даже если рядом никого нет. Наконец сбрасываю плавки, беру одежду в охапку и иду к краю поляны, наслаждаясь солнечным теплом и ласкающим кожу ветром. Вот теперь все действительно так, как должно быть. Я чувствую себя всего лишь частью того, что окружает меня, не отделенной и неискаженной чем бы то ни было. К сожалению, человеку трудно чувствовать себя естественно, без одежды и хорошего снаряжения, ведь без них он слаб и прекрасно знает об этом, но сейчас меня охватывает чувство естественности и восторга, пьянящее чувство забытой свободы. Мне хорошо знакомо это ни с чем не сравнимое чувство. Пусть прежде я никогда не испытывал его, но бессчетное количество раз пытался себе представить. Так чувствует себя метаморф, получивший наконец возможность, вновь принять наиболее комфортную и подходящую форму, вместо той, что навязана ему обстоятельствами. Я сознавал, что остаюсь, пока, человеком, но это лишь до предела усиливало предвкушение того, что должно произойти.

Уже без спешки укладываю одежду под небольшим кустом, аккуратно складывая вещи в привычном порядке. Укрываю кинжал и очки одеждой, в который раз радуясь камуфляжной расцветке. Укладываю на место кусок фанеры вместе с изрядным куском дерна. Окидываю взглядом закрытый тайник, прикидывая стоит ли пытаться поставить наговор для отвода глаз. Прихожу к выводу, что это будет явный перебор, даже если, в порядке исключения, наговор сработает как надо. Тайник можно найти разве что на ощупь, а вот наговор, человек обладающий знанием и силой, может обнаружить без труда.

Возвращаюсь в центр поляны, встаю на центральный сегмент рисунка, он какраз охватывает две стоящие рядом ступни. Чувство напряжения и восторга становится еще ощутимее. Я ясно чувствую поток силы, льющийся сквозь меня вместе с солнечными лучами. Узор концентрирует его притягивая к центральному сегменту. Стоять в центре рисунка с каждым мгновением становится все труднее, хотя мне еще не приходилось испытывать ничего приятнее. Я знаю, что сильно рискую уже сейчас. Только люди сильные духом могут выдержать силу заклинания.

Я не считаю себя слишком отважным, но сейчас это не имеет значения. Чувство страха бесследно растворяется в потоке необычных ощущений, остается лишь сознание опасности.

Подчиняясь скорее потоку силы, чем моей собственной воле тело вытягивается в струну, все мышцы напряжены на самой границе судороги. Руки вытянулись вдоль тела, ладони развернулись вперед. Осталось совсем немного.

Когда мне начинает казаться, что я не выдержу больше, напряжение перестает расти. У меня перед глазами нет часов, но я точно знаю, что до полудня осталось ровно столько времени, чтобы успеть произнести заклинание.

Слова сами рвутся наружу, но это не спасло бы меня от ошибок, не вызубри я заклинание накрепко. Голос сам собой взлетает вверх, из тихого спокойного речитатива, каким читается большинство заклинаний, превращаясь в вызов небесам, требование, гимн исполненный отчаянной надежды, решимости и яростной отваги. Я не знал, что вообще способен так произнести эти слова. Здесь и сейчас они просто не могут звучать иначе. В тоже время, яростное стремление к мечте, много лет дремлющее в глубинах памяти и души под грузом бесконечных обыденных забот, укрытое от угасания надеждой, словно последняя искра яростного золотого огня, укрытая серым пеплом среди давно остывших углей, сливает мою собственную волю и искреннее стремление души с магией древних слов. Не будь во мне этого чувства, слова заклинания остались бы просто словами.

С последним звенящим слогом солнечные лучи надо мной и вокруг меня стали стремительно изгибаться, словно сверкающие золотые нити, стремительно сплетаясь в сложный узор немыслимой красоты и сложности. Узор, начерченный на поляне, тоже стал частью волшебного плетения, но он бы лишь смутным воспоминанием, бледной тенью, Солнечной дороги.

Изгибаясь в небе идеальной сверкающей дугой нити узора стремительно тянулись все выше, к солнцу, стоящему в зените.

Когда узкая золотая лента Солнечной дороги исчезла в ослепительном пламени светила, я почувствовал что начинаю стремительно растворяться в сверкающих нитях узора. Из всех чувств осталось лишь зрение и ощущение солнечного тепла. Остались мысли и воля, но основой мыслей, как и всех оставшихся ощущений стало плетение заклинания. Я продолжал видеть поляну в летнем березовом лесу, но находился уже не там, где был мгновением раньше. Я ступил на Солнечную дорогу.

Ярослав предупреждал меня, что достаточно малейшего колебания, сожаления, желания остаться, родившегося в этот момент и заклинание рухнет. Я очень боялся этого, ведь в искусстве концентрации я так и не преуспел, но то, что тяготило меня многие годы, теперь помогло мне намного больше, чем опыт и искусство заклинателя. Если в жизни человека есть хоть что-то хорошее, избежать малейшей искры сожаления и мысли о том, удастся ли вернуться домой, трудно даже опытному магу. Те, кто ходил по Солнечной дороге в древние времена, знали, если не пройти до конца, то некуда будет возвращаться. Мне жалеть было просто не о чем.

Найдется достаточно людей, которые назовут мою жизнь счастливой. У меня было все, что должен иметь человек, чтобы выжить в современном мире: небольшая, но собственная квартира и работа, дающая достаточно денег, чтобы спокойно прожить в одиночку, даже откладывая понемногу, чтобы изредка покупать достаточно дорогие вещи. Покой ценен сам по себе, но тем, кто не постиг мудрости истинных буддистов, его, все же, мало для счастья.

Мне не удалось стать инженером-связистом, хотя, из доступного мне, я стремился именно к этому. Я смирился с тем образованием, которое смог получить, но то, что я изучал, не стало для меня интересным. С работой мне повезло, но от этого основной принцип современной экономики, напоминающий толи гигантский маховик, крутящийся со все большей и большей скорость, толи неправильно рассчитанный усилитель, начавший бешено генерировать (образы одинаково угрожающие и неприятные для любого даже недоученного технаря), не стал казаться мне менее угрожающим и бессмысленным. Сознание, того, что все открытия науки, осмысленные сами по себе, используются лишь для того, чтобы экономический маховик крутился еще быстрее, сминая всех, не способных, либо не желающих беззаветно служить ему всю свою жизнь, и приближая, основанную на нем социальную систему к неизбежному разрушению; а достижения искусства и философии лишь отражают происходящее, не предлагая ничего нового, лишало очевидного смысла любой известный мне вид деятельности. Мысль о том, что рано или поздно (причем первое куда вероятнее) все равно придется помирать оптимизма тоже не добавляла. Даже когда я познакомился с Ярославом, особо ничего не изменилось. Я давно был уверен в том, что даже если на каждую тысячу шарлатанов, называющих себя ясновидцами, колдунами и так далее, найдется один вполне настоящий маг, то этот последний о своих возможностях и знаниях благоразумно молчит, поскольку как сделать что-то действительно стоящее для многих, никого не обидев и не пострадав самому он просто не знает будь он хоть трижды маг, поскольку вопрос этот чисто философский и к магии отношения не имеет. Подружившись с волхвом, я убедился, что в действительности все еще хуже. Из того, что рассказал мой наставник, выходило, что ответа на этот вопрос не знают даже высшие силы, потому мир и устроен так, как устроен, а всем нормальным магам, волшебникам и, уж тем более, волхвам полагается сидеть тихо и ни во что не вмешиваться не то что волшбой, но даже обычным словом, чтобы не ухудшить ситуацию еще больше. Вдобавок выходило, что искать способ обрести бессмертие тоже, мягко говоря, не стоит. Во-первых, сделать бессмертными всех нельзя, если при этом люди будут размножаться и дальше, а видеть как умирают хорошие люди, будучи в добавок бессмертным, вещь крайне малоприятная. Во-вторых, многочисленные высшие сущности самой разнообразной природы, чаще всего, плохо воспринимают попытки кого бы то ни было обрести, хотя бы, частичное бессмертие. Так что, если маг не хочет, обретя бесконечно долгую жизнь, всю эту жизнь отбиваться от высших сил, стремящихся ее укоротить максимально неприятным образом, то не стоит даже пытаться. Просто помереть в определенный срок получается намного спокойнее, особенно для таких как Ярослав, проживших свою жизнь в посвящении нормальным богам, причем проживших эту жизнь достойно, с точки зрения тех самых богов. Собственно говоря, старый волхв и взял меня в ученики потому, что я согласен был просто изучать искусство мистика, не пытаясь изменить весть мир к лучшему, или вершить добро и справедливость на право и налево, раскидывая всех сомневающихся связками боевых заклинаний. Конечно, волхв предпочел бы иметь дело с менее упорным атеистом, который мог бы стать нормальным учеником, но найти человека не посветившего себя ни одной из более поздних религий, да вдобавок согласного хранить знание, практически не пользуясь им, мягко говоря, не так просто, а срок отпущенный волхву богами не спеша подходил к концу. Ярослав не говорил об этом напрямую, но из того, что я успел узнать за два года выходило, что в крайнем случае я смогу помочь, подходящему для этого человеку пройти посвящение Яриле и стать вполне нормальным волхвом, даже не будучи посвященным сам. Вдобавок, не найди Ярослав того, кто мог бы передать его знания это дорого обошлось бы волхву в загробной жизни. Из тех же соображений старый волхв рассказал мне о Солнечной дороге, видимо придя к выводу, что найти нормального ученика уже не успеет. Наставник как-то обмолвился, что владеющим тайным знанием приходиться иногда отбиваться от весьма серьезных противников, просто для того, чтобы выжить и сохранить порученное им знание. Волхв не мог полностью доверить мне то, чем владел сам, пока я не буду способен постоять за себя и за свое знание. Я не испугался, но и проходить посвящение, по-прежнему, не хотел. Я не видел тогда другого способа стать боеспособным заклинателем, но подозревал, что Ярославу этот способ известен, иначе он не доверил бы мне так много.

К поискам большой и чистой любви, равно как и искренней дружбы, я всегда относился осторожно, не столько потому, что найти их почти невозможно, сколько опасаясь, все-таки преуспеть. Я слишком ценю свободу.

Все, что имело для меня смысл, к чему я действительно стремился, лежало по ту сторону солнца. Я позволил заклинанию увлечь меня вверх, впервые в жизни ощутив настоящий полет.

Перед глазами на мгновение открылась панорама яркой зелени летнего леса. Поляна была уже далеко внизу. Я летел со все большей скоростью. Меня охватил восторг полета, но мгновением позже земля исчезла далеко внизу и чувство это стало не столь острым, хотя и не исчезло совсем. Чувство свободного полета казалось совершенно естественным, пожалуй даже привычным, но от этого не менее захватывающим. Я поймал себя на том, что пытаюсь вытянуть вперед шею, лечь на воздух и расправить крылья. Наслаждение свободного полета я давно связывал с обликом дракона. К моему удивлению и радости кое-что у меня получилось, причем легко и свободно. Я по- прежнему не чувствовал тела, не чувствовал ничего кроме стремительного полета и тепла солнечных лучей, но поле зрения переместилось, соответственно тому положению которое я стремился принять. К тому же появилось очень необычное ощущение, словно моя душа заняла новое положение. Может быть это звучит странно, даже нелепо, но я не могу иначе описать это чувство.

Теперь я словно сам мчался вперед и вверх, устремив взгляд прямо на солнце. Свет, способный очень быстро сжечь глаза человека, слепил, но не причинял мне боли.

Быстрее, еще быстрее. Я отчетливо представил себе, как яростно работаю крыльями, стремясь ускорить полет. Тело привычно вытянуто в воздухе опираясь лишь на плечи и крылья. Передние лапы прижаты к груди, задние свободно вытянуты назад. Хвост слегка шевелиться при каждом взмахе, помогая сохранить равновесие. Я много раз пытался представить себе, что лечу в обличье дракона. При всем желании получалось плохо. Иногда, когда стремление к чему-то действительно прекрасному становилось невыносимым, у меня почти получалось. Тогда мне начинало казаться, что хватит не большого усилия, нужно лишь поверить по-настоящему и мечта станет реальностью, но мне не удавалось ощутить четкий образ и я отступал, боясь того, что по неведомой мне причине, превращение произойдет, но не будет таким как нужно.

Теперь все получилось удивительно легко. Я понимал, что эти ощущения существуют сейчас только в моем воображении, но ни яркости ни четкости их это не вредило ни сколько. Более того, всякие сомнения в том, что я представляю их правильно, у меня отсутствовали начисто.

Я позволил себе раствориться в этих ощущениях с интересом следя за тем, как моя душа продолжает плавно меняться, приспосабливаясь к этим ощущениям. С каждым новым ее движением они становились отчетливее. Я откровенно наслаждался происходящим не видя причин отказывать себе в удовольствии, изо всех сил стараясь осознать каждую деталь ощущений.

В какой то момент золотой солнечный свет окончательно затмил все вокруг. Я словно погрузился в него. Ощущение ласкового тепла многократно усилилось, по прежнему не превращаясь в жар.

Внезапно я осознал, что ощущения летящего дракона из воображаемых, пускай предельно отчетливо, стали вполне реальными. Я летел сквозь бушующее золотое пламя, приятно согревающее меня, причем летел вполне самостоятельно. Слегка шевельнув хвостом и шеей и сильнее взмахнув левым крылом, я легко повернул направо, заложив плавный разворот, потом нырнул вниз сложив за спиной крылья.

Мысли двигались легко и стремительно с четкость недоступной человеку. Продолжая наслаждаться полетом, я попытался нащупать признаки способностей шифтера. Труда это не составило я просто осознал, что легко могу изменить форму тела в весьма широких пределах. Не менее четко я ощутил и то, что многое смогу сделать инстинктивно, не зная всех подробностей строения новой формы. Удовлетворенный этим открытием, я не стал пытаться немедленно изменить что либо, опасаясь искажения базовой формы. Я чувствовал что мне нет нужды прилагать усилий для того, чтобы слиться с той сущность в какой я оказался в мире Ирия. Мысль о том что я могу стать чем либо иным причиняла острую, почти физическую боль. Форма к которой я стремился была довольно замысловатой, ведь я старался разработать хотя бы умозрительно нечто действительно универсальное. Я не стал пытаться нащупать все ее особенности, положившись на охватившее меня ощущении внутренней гармонии. Вместо этого я сосредоточился на окружающем меня пространстве, пытаясь понять, как мне выбраться, не позволив миру богов выбросить меня неизвестно куда.

Стоило мне сосредоточится на этой задаче и я отчетливо ощутил дрожь окружающего пространства. В золотом сиянии вокруг меня проступили более плотные золотые нити, образующие знакомый узор Солнечной дороги. Текущая сквозь нити энергия, вливалась в изменчивое пространство Ирия, превращая его в то море солнечного огня сквозь которое я летел. Пространство не противилось изменениям, это значило что, окрестности этой точки действительно не контролирует никто из высших сущностей, по крайней мере сейчас. Это позволяло надеяться унести ноги (или вернее лапы, крылья и хвост) прежде чем меня обнаружат, но торопиться нужно в любом случае.

Золотые нити Солнечной дороги быстро тускнеют. Сквозь Завесу золотого огня начинает проступать неизмененная реальность мира богов: безбрежный океан могучей энергии по которому медленно странствуют гигантские волны. Стоит такой волне зацепить меня и дело кончится очень плохо. Я чувствую, что останусь жив, но меня неминуемо вышвырнет в одну из бесконечного множества реальностей и найти будет очень сложно.

К счастью, выписывая немногие известные мне фигуры высшее го пилотажа я, в основном, кружил и не успел улететь далеко от тускнеющей Солнечной дороги.

Уже совершенно не думая над тем, что и как нужно делать, закладываю крутой вираж и со всех крыльев лечу к тому месту, где сложное плетение заклинания образует подобие воронки.

Быстрее, еще быстрее. С разгону влетаю в золотистую сеть, задев плетение кончиками крыльев. Краем глаза успеваю заметить энергетическую волну, несущуюся прямо к миниатюрному хрупкому мирку созданному магией смертных. С мысленным криком «массаракш!!» растопыриваю лапы в стороны, хватаясь за золотистые нити стенок воронки. Одновременно яростным взмахом крыльев пытаюсь вышвырнуть себя из мира богов вместе с плетением заклинания.

Золотые нити сопротивляются, но удар энергетической волны шутя обрывает их и я начинаю падать, путаясь в золотистой сети. Отчаянно работая крыльями, пытаюсь направить падение туда откуда тянулось плетение. Я ничего не вижу за мешаниной золотых нитей, но резко обострившееся в драконьем обличье чувство направления придает некоторый смысл моим усилиям. Внезапно меня начинает немилосердно мотать из стороны в сторону, словно я вместе с остатками «дороги» угодил в морскую волну. Я ясно чувствую напряжение магических нитей, но поделать ничего не могу. Многие нити рвутся, уступая первозданной силе Ирия, но славянские волхвы древности, тоже умели многое. Край волны успел схлынуть прежде, чем дорога порвалась окончательно. Я вновь стремительно падаю, причем теперь остатки плетения увлекают меня за собой.

Внезапно окружающий мир резко меняется. Меня по-прежнему окружают спутанные нити плетения, но я знаю, что вернулся в обычный мир. Подчиняясь инстинктивному порыву в той части своей новой сущности, где я нащупал способности метаморфа, резко меняю форму. Меня охватывает лавина новых ощущений: свист ветра в ушах, холодный воздух обтекающий тело. Я очень высоко над землей и стремительно падаю вниз. Судорожный вздох, холодный воздух обжигает ноздри, потоком врывается в легкие.

До отказа выпустив когти, рву в клочья магическую сеть, хотя она почти не сдерживает меня. Резко распрямляю все тело, инстинктивно напрягая брюшные мышцы. Поток воздуха бьет в брюхо словно тараном. Раскидываю в стороны крылья. Грудные мышцы гудят принимая на себя удар. Связки напряжены, но боли все-таки нет. В принципе даже неплохо. Можно и еще раз попробовать. Вспоминаю драконьи капсулы для орбитально-атмосферного десантирования, описанные Шумиловым. Пожалуй, очень похоже. Не хватает только скафандра.

Опускаю голову вниз, немного разворачиваю крылья и начинаю стремительно скользить вперед и вниз, как и полагается дракону в подобной ситуации, вместо того, чтобы просто падать, да еще спиной вперед. Прозрачные вторые веки прекрасно защищают глаза от встречного ветра, слуховые проходы давно сжались, снизив шум воздуха до вполне комфортного уровня, холод, даже на такой высоте, опасности не представляет – он просто есть. Солнце приятно греет спину, нежно лаская лучами чувствительные перепонки крыльев. Постепенно гашу скорость мощными взмахами крыльев. Впрочем, можно вообще не напрягаться. Я могу просто держать крылья под углом к ветру, используя их как тормоз. Мне просто приятно работать крыльями. Как долго я об этом мечтал.

Теперь я, пожалуй, в безопасности. Могу конечно нарваться на какой ни будь самолет, но вряд ли. Я четко чувствую, что объектов с большой массой поблизости нет. Намного ниже много очень легких малоразмерных объектов. Отправляю в их сторону слабенький гравиимпульс. Гравитационное эхо воспринимается частично как ощущение, частично как визуальный образ. Действительно стая птиц, причем я могу очень точно определить расстояние и скорость, хотя раньше не имел дела не то что с гравилокатором, но даже с тривиальным радаром. Мысленно улыбаюсь во всю пасть. Ради такого стоило сунуться в Ирий. Риск явно стоил того. Где, в каком из бесчисленных миров, сила божественного мира нашла реально воплощенный эквивалент образа, созданного мной на основе фантастики и фентези я не знаю и знать не хочу, по-крайней мере пока. Я получил именно то, что хотел, вроде никого не обидев, так что можно себя поздравить. Правда боги существа склочные, вполне могут на меня осерчать, если моем предприятии узнает кто-то из особо обидчивых, но по сути это мало что меняет. Такие сущности могут взъяриться и просто так, причем дракона шифтера прибить заметно сложнее, чем человека. Жалеть мне уж точно не о чем.

Оглядываюсь по сторонам. Если не перестраивать глаза, земли почти не видно, облаков нет. Вокруг только безоблачное небо. Слева и далеко внизу замечаю почти исчезнувший след заклинания. Продолжая скользить вниз и вперед размачиваюсь в ту сторону. Уловив изгиб магического следа несколькими взмахами крыльев меняю угол падения и начинаю скользить вдоль огромной невидимой дуги которой изгибалась в небе Солнечная дорога. Отлично. Теперь даже в родном мире заблудиться мне не грозит.

Впервые задаю себе вопрос, как мне удавалось летать и ориентироваться в чисто магическом мире Ирия с той же легкостью, с какой я лечу сейчас в небе родного мира, подчиняющемся законам не только магии, но и физики. В принципе ответ мне известен, но мне очень хотеться проверить насколько точно реальная реализация соответствует моим чисто умозрительным разработкам.

Припоминая то инстинктивное мысленное движение, которым мне удалось нащупать способности шифтера в своей новой сущности, пытаюсь почувствовать еще один из ее аспектов. Сначала вновь нащупываю возможности шифтера. Сейчас когда я могу позволить себе разобраться, что же я чувствую, я воспринимаю их как некий замысловатый объект, четко видимый внутренним зрением в глубине астрального тела (термин крайне затасканный шарлатанами, но имеющий, тем не менее, вполне четкий реальный смысл).

Раньше все мои попытки увидеть что либо (в том числе собственное астральное тело) внутренним зрением терпели полнейшее фиаско, несмотря на наставления Ярослава и мои собственные упорные усилия. Сейчас получилось очень легко, что не удивительно, ведь для шифтера это часть природных особенностей, а не приобретенный навык. Теперь пояснения старого волхва очень мне пригодились. Я снова порадовался тому, что всегда слушал очень внимательно, несмотря на все неудачи в их практическом применении.

Похоже я не даром старался, пытаясь в деталях представить то о чем действительно стоит мечтать. Все именно так как я себе представлял. Астральное тело содержащее в себе душу и еще две оболочки – физическая, то, что принято называть просто телом, и прозрачная, точно повторяющая в исходной форме форму физической оболочки и отвечающая ей по своей роли в ментальном и магическом мире. Причем все составляющие моей теперешней сущности надежно сплетены между собой через способности метаморфа так, что все их можно изменять в широких пределах что вместе, что по-отдельности. Отлично! Принять удар в магической драке на прозрачную чешую куда безопаснее, чем испытывать на прочность собственное астральное тело.

Отвлекшись от изучения собственной внутренней структуры, внезапно осознаю, что лечу уже в виду земли. Зеленые леса и луга продолжают стремительно приближаться, одновременно уплывая назад. Под крылом мелькнула проселочная дорога. По ней трудолюбиво пылит крытый брезентом грузовик, похожий с такой высоты на зеленый спичечный коробок, медленно ползущий по земле. «Массаракш!» Полное отсутствие облаков, недавно столь необходимое и желанное, теперь грозит мне кучей проблем. Больше снижаться нельзя. Несколькими взмахами крыльев выравниваю полет. Теперь лечу только вперед, ритмично работая крыльями. Оглядываюсь по сторонам. След Солнечной дороги давно исчез, но я хорошо помню направление и изгиб дуги. Она оказалась куда длиннее, чем мне казалось вначале. Я лечу с весьма приличной скоростью, но до цели мне добираться еще не меньше четверти часа. Внизу то и дело мелькают какие-то постройки, пруды, деревни, дороги. Изменив фокусное расстояние глаз я легко различаю фигурки людей работающих на огородах. Им некогда смотреть вверх, но вслед за огородами под крылом мелькает обширный двор, с тщательно подстриженным газоном. Прямо на ярко-зеленой траве расположилась стройная фигурка в цветастом купальнике-бикини – девочка лет двенадцати. Она мечтательно смотрит в безоблачное небо, сдвинув на лоб солнцезащитные очки в желтой пластиковой оправе. Мне становиться неуютно. Повинуясь острому желанию скрыться, вновь тянусь к способностям метаморфа.

Восприятие мира снова резко меняется. Я не слишком хорошо понимаю, что именно вижу и чувствую, но знаю – передо мной ментально-магическая картина мира без физической составляющей. Мне знакомо это состояние. Именно так я воспринимал окружающий мир, вывалившись из Ирия вместе с остатками Солнечной дороги. Теперь я начинаю понимать, что именно произошло в тот момент.

Моя нова сущность устроена таким образом, что при желании я могу погасить одну или даже обе внешние оболочки. Когда я оказался в Ирии то приобрел чисто магический вариант своей базовой формы. Кроме астрального у меня было только прозрачное тело. Физическая оболочка была погашена. Если бы я готовился попасть в Ирий уже имея нынешнюю сущность, я поступил бы именно так. Даже имея в своем распоряжении прозрачную оболочку, защитить физическое тело, попав в Ирий, крайне затруднительно, если вообще возможно.

Мир Ирия имеет чисто магическую природу, поэтому в магическом восприятии он выглядел естественнее и проще. К тому же, я даже не пытался по-настоящему осознать и понять то, что воспринимал, стремясь поскорее выбраться оттуда и полагаясь только на интуицию.

Попав назад в родной мир, я почти сразу восстановил физическую оболочку, повинуясь инстинктам метаморфа и все, что воспринимало мое прозрачное тело ушло на второй план. Я сосредоточился на более привычной картине мира, воспринимаемой физической оболочкой. Высматривая след заклинания я воспользовался зрением прозрачного тела, но лишь частично не воспринимая всю картину целиком.

Сейчас стремясь исчезнуть из физического мира я вновь погасил свою физическую оболочку. Способ бесспорно действенный, но не слишком удобный, особенно для, того кому никогда прежде не удавалось воспользоваться магическим зрением.

Убедившись, что мои прозрачные крылья вполне надежно опираються на что-то отдаленно напоминающее светло-голубое сияние и представляющее собой, скорее всего магическую составляющую воздуха, я заставил себя расслабиться и просто лететь дальше с прежней скоростью, удерживая высоту и направление.

Сам по себе полет успокаивал. Инстинкты прозрачного тела подсказывали мне, что сейчас мне некого опасаться. Припоминая рассказы Ярослава о том, как выглядит мир для владеющих магическим зрением, пытаюсь разобраться в окружающем. Худо бедно мне удаться отличить друг от друга сплетения различных стихий и элементов. Могучие сплетение различных оттенков коричневого и темно зеленого, это земля и скалы под ней, а яркий трепещущий ковер из бесчисленного множества ярких разноцветных искр – проявления стихии жизни. Голубое сияние стихийной составляющей воздуха, пронизанное темно-синими оттенками водной стихи, соответственно, небо. Но кроме этих более-менее понятных элементов окружающего великолепия есть множество других красок и образов, совершенно мне непонятных.

Быстро прихожу к выводу, что ни одно заклинание, из известных моему учителю, просто не позволяет видеть магический мир столь полно и отчетливо. К тому же кроме зрения у меня есть и другие чувства: прикосновение, слух, обоняние, -- вернее их магические эквиваленты. С этим подавно придется разбираться самому.

Бросив бесплодные попытки логически понять окружающее, мысленно тянусь в глубь собственной сущности, пытаясь нащупать там естественное понимание, свойственное существу наделенному таким восприятием от природы.

Получается куда лучше. Я не нахожу в себе знаний облеченных в слова, но то, что я вижу и чувствую, начинает казаться естественным и понятным. Я могу снова наслаждаться полетом, достаточно хорошо понимая где, именно нахожусь.

Лететь в таком призрачном состоянии даже легче чем раньше. Прилагать усилия по-прежнему нужно, но инерции почти нет. Несколькими мощными взмахами крыльев развиваю бешеную скорость, мгновенно проскочив мимо цели полета. Закладываю плавный разворот, стремительно гася скорость. Завершив разворот чинно спускаюсь по спирали и плавно приземляюсь на четыре лапы точно в центре поляны.

Складываю крылья за спиной и принюхиваюсь. Магический узор давно погас, но запах магии все еще висит в воздухе. Хорошие заклинания пахнут очень приятно. Запах солнечного тепла, надежд и дальней дороги. Так пахнет мое заклинание. Я точно знаю что попал куда нужно.

Ложусь на брюхо, наслаждаясь солнечным теплом. В мире магии оно ощущается иначе, но тоже очень приятно. Магический эквивалент ветра тоже доставляет удовольствие. С наслаждением потягиваюсь крыльями. Перепонки легко впитывают солнечную энергию.

Внезапно осознаю, что мое прозрачное тело легко впитывает энергию стихий. Я не устал, но четко осознаю что мне нужна прорва энергии. Подчиняясь инстинкту метаморфа позволяю телу впитывать энергию, раскинув крылья для пущей эффективности. Такое удовольствие трудно сравнить с чем либо – мечта для любого мага. Для того чтобы впитать хоть немного энергии какой либо из стихий магу-человеку приходиться прибегать к сложным и трудоемким способам. Для моего прозрачного тела это естественный процесс. Я могу питаться магией, причем как совершенно сырой природной силой стихий, как делаю это сейчас, так и архисложными магическими конструкциями. Вся разница только в том, что заклинания нужно разгрызть и прожевать. Впрочем у моей прозрачной оболочки в базовой форме точно такой же полный двойной набор зубов, как и у физической, так что большинство заклинаний я могу просто напросто сесть, если нужно их ликвидировать.

С наслаждением впитывая энергию, пытаюсь заодно разобраться зачем она мне понадобилась. Долго искать ответ не приходиться. Мое прозрачное тело стремительно наращивает запас дополнительной плоти, заполняя внепространственный карман, представляющий собой часть естественных способностей метаморфа. Я могу остановить процесс и даже, схлопнуть этот карман, ликвидировав добавочную плоть, но вся моя сущность метаморфа восстает против мысли об этом. Для метаморфа добавочная плоть и оружие и броня и много чего еще. Хорошего много не бывает. Мой внепространственный карман для прозрачной плоти, по-идее должен позволить мне увеличить размеры своего прозрачного тела до эквивалентного пятитонной массе. Пытаюсь прикинуть сколько понадобиться времени на восстановление полного запаса добавочной призрачной плоти. Получается, что довольно долго, даже если все время лежать вот так активно впитывая энергию. Вдобавок часть энергии, хоть и небольшая, уходит на пропитание прозрачной оболочки, а еще часть на восстановление естественных ресурсов моего астрального тела, включая изрядный запас магической энергии. Прикидываю максимальный нынешний объем этого энергетического запаса, столь важного для любого мага. Получается вполне впечатляюще, к тому же инстинкты прозрачного тела подсказывают мне, что я вполне могу долбануть магией так сказать на «физическом» уровне, вообще не задействуя ресурсы астрального тела. Простейший вариант – выдохнуть призрачное пламя, но я точно знаю, что при должной сноровке могу легко придать ему форму сложной магической конструкции «дохнув» заклинанием, а не просто магической энергией. Впрочем это не мешает мне использовать заклинания более классическим способом. Тем более, что научить меня драконьим заклинаниям, пока, некому, а «дохнуть» каким нибудь из известных мне человеческих заклинаний нужно еще суметь.

Некоторое время я просто наслаждаюсь потоком энергии струящимся сквозь меня, но чем глубже я погружаюсь в свои ощущения, тем явственнее ощущаю дискомфорт. Природный инстинкт метаморфа требует немедленно начать восстановление запаса физической добавочной плоти. Вдобавок погасив физическую оболочку в мире, подчиненном не только законам магии, я не могу полноценно воспринимать окружающее. Именно это доставляет мне все более сильное беспокойство.

Вновь подчиняясь инстинкту, мысленным усилием запускаю четыре параллельных изменения: восстанавливаю физическую оболочку, одновременно меняя форму обеих внешних оболочек и астрального тела. Одновременно встаю на задние лапы, складывая крылья за спиной.

Форма тела стремительно меняется, крылья и хвост втягиваться в спину. Мгновением позже я стою в центре поляны, вновь воспринимая ее физическими органами чувств. Я вновь в человеческом облике, стою точно на том же месте, где несколькими часами раньше ступил на Солнечную дорогу. Если бы все это время сидел внимательный наблюдатель, не обладающий магическим зрением, то для него все выглядело бы так словно я вдруг исчез, а потом появился на том же месте, только в несколько иной позе. Улыбнувшись этой мысли, оглядываюсь вокруг.

Все тихо мирно. Никаких наблюдателей ни в кустах ни за деревьями нет. Полет без физической оболочки явно пошел на пользу. Теперь переплетение картин магического и физического мира кажется мне чем-то вполне естественным, мне больше нет нужды полагаться только на зрение и слух, чтобы определить, нет ли кого поблизости.

Вновь окидываю себя внутренним зрением. Формы всех трех составляющих вполне соответствуют друг другу. Можно было поступить и иначе, например оставив астральное тело и прозрачную оболочку в базовой форме, но при этом ощущения от разных оболочек будут очень сильно различаться. Инстинкт метаморфа подсказывает мне, что сейчас так делать не стоит.

Прислушиваюсь к своим ощущениям. Я боялся что мне будет неприятно вновь принять человеческий облик, ведь после комфорта и совершенства базовой формы, примитивность человеческого тела должна казаться особенно вопиющей. К счастью, разум шифтера превосходит гибкостью человеческий, в том числе и в плане эмоций. Сейчас, благодаря своей ной сущности, я не вижу причин для дискомфорта. Теперь человеческий облик всего лишь форма. Конечно драконий облик комфортнее для меня, базовая форма по определению должна быть самой комфортной, но сейчас именно человеческая форма обеспечивает то, что мне нужно. Это все что мне нужно знать, чтобы принять эту форму, какой бы примитивной она ни была. Базовая форма – неотъемлемая часть моей сути. Как только она мне понадобиться, или я смогу по-настоящему расслабится никого и ничего не опасаясь, я вновь приму облик дракона. Мысль естественная для шифтера, но она не пришла не в голову, пока я был человеком.

Мысленным усилием запускаю регенерацию запасов добавочной физической плоти. Сразу чувствую резкий голод. Останавливаю процесс. Вновь начинаю активно впитывать магическую энергию. Пытаюсь направить ее на поддержку физической оболочки. Голод и усталость медленно отступают. Отлично!

Сажусь на нагретую солнцем землю, поджав под себя ноги, закрываю глаза и начинаю распределять доступный поток энергии на весьма многочисленные нужды. Худо бедно энергии хватает, но если я хочу в кратчайшие сроки восстановить все естественные «запасы», то поддержание физической оболочки и восстановление добавочной физической плоти стоит обеспечить за счет усиленного питания. Эффективность будет намного больше.

Проще всего конечно пожить с месяц где ни будь на природе. В базовой форме я всеяден. Вполне могу питаться, например березовыми чурбачками. Командор на такой диете несколько лет прожил и особо не унывал, а идею универсальной пищеварительной системы, как и многие другие особенности своей базовой формы, я почерпнул именно из Шумиловского драконьего цикла. Перепады погоды и хищники в драконьем облике тем более не проблема. Затраты на снаряжение и питание можно смело приравнять к нулю.

Вся беда в том, что у меня нет на это времени. Свой жалкий недельный отпуск в этом году я уже истратил. Необходимость так или иначе скрываться тоже энтузиазма не добавляет. Можно правда попробовать принять облик оленя или другого травоядного животного, из тех, которые все еще встречаются в окрестных лесах, но жить в такой форме месяц, обходя десятой дорогой браконьеров (иначе придется потом объяснять, как да почему олень вдруг превратился в дракона и разогнал всю компанию не слишком заботясь о последствиях), тоже не особо приятно.

Достаточно усиленно питаться на свою отнюдь не заоблачную зарплату я просто не могу, тем более в человеческом облике это будет не слишком удобно. В любом случае первым делом нужно повидаться с учителем.

Резко вскакиваю на ноги. Тело слушается гораздо лучше, чем раньше. В силу природных особенностей шифтер способен выжать из любой достаточно освоенной формы все возможное. Повинуясь внезапному порыву вскидываю правую руку. Одновременно отращиваю чуть выше запястья два простых щупальца сантиметровой толщины, стараясь сделать это как можно быстрее. Удлиняя щупальца я тянусь к березовому стволу.

Все происходит намного быстрее чем я ожидал. Два серых мускулистых жгута рассекают воздух настолько быстро, что получается громкий свист. Кончики щупалец замирают в несколькх миллиметрах от березового ствола. Несколько мгновений удерживаю вытянутые щупальца на весу. Мышечные жгуты гудят, но легко держат нагрузку. Осторожно охватываю щупальцами ствол березы, ощупываю кору, потом отпускаю дерево. Втягиваю щупальца обратно. Не могу сказать, что я понимаю как я это проделал, я просто сделал то, что хотел. Когда я пытался представить себе нечто подобное, я потратил немало усилий пытаясь представить себе соответствующие ощущения, но сейчас задумываться о них мне кажется неинтересным занятием.

Не спеша иду к краю поляны. Открываю крышку тайника. Одеваться не хочется совершенно, это кажется нерациональным. Если нужно будет быстро сменить форму, одежде придет конец. Жалко портить хорошие вещи. Впрочем на эту одежду мне теперь глубоко плевать. Быстро одеваюсь зашнуровываю ботинки. Привычным движением отстегиваю ножны с кинжалом и кладу их в объемистый карман пришитый к правой штанине. Надеваю очки-коммуникатор. Привычным движением вдавливаю в ухо правый наушник. Изумрудные цифры на стекле показывают 17:00. Проверяю правый нагрудный карман рубашки. Пластиковая идентификационная чип-карта, заменившая несколько лет назад паспорт и кредитную карточку, по-прежнему на месте. Тщательно укладываю на место крышку тайника. Теперь пора возвращаться. Я знаю, что современный город для существа с развитым магическим восприятием место даже более неприятное, чем для обычного человека, но меня это не слишком волнует. Теперь я таков каким хочу быть, этого уже вполне достаточно для отличного настроения даже в столь несовершенном мире. Шагая сквозь светлый березняк я насвистываю что-то веселое.

Привычным движением поворачиваю в рабочее положение антенну коммуникатора, закрепленную на дополнительной верхней дужке, поддерживающей до отказа набитые электроникой «очки». Скользнув ладонью чуть ниже, касаюсь указательным пальцем небольшой сенсорной панели на массивной боковой «дужке» очков, охватывающей голову сплошным полукольцом блестящего черного пластика. Рядом с часами на стекле вспыхивает точка курсора. По умолчанию она всегда появляется в центре квадратного маркера закрытого основного меню. Мне остается только коснуться среднем пальцем сенсора сбоку от курсорной панели на дужке очков. Вдоль верхнего края стекла вспыхивают пункты меню. В этой модели стандартный интерфейс подчеркнуто строгий, утилитарный. Шрифт напоминает использованный в самых первых машинах на заре персоналок, хотя аппаратные возможности позволяют держать великолепный трехмерный интерфейс и полноценное объемное видео. Крайний пункт меню озаглавлен очень лаконично – две латинские буквы «СР». Еще раз нажимаю на сенсор и на месте меню вспыхивает приглашение командной строки. Чуть ниже «клавиатура»: ряд миниатюрных квадратиков с буквами и цифрами, мерцающих зеленым огнем. Небольшие прямоугольники со стандартными обозначениями соответственно клавиши «Enter», «Escape», «BackSpace», «Delete» и «Shift». Плюс клавиша «All» открывающая доступ к остальной части стандартной клавиатуры. Касаюсь курсорной панели четырьмя пальцами. На стекле вспыхивают четыре зеленых огонька. Пальцы привычно скользят по гладкой поверхности сенсорной площадки. Огоньки скользят по нарисованным клавишам. Достаточно нажать чуть сильнее и виртуальный палец «нажимает» на клавишу, заставляя пространство внутри контурного рисунка вспыхнуть зеленым.

Обожаю командную строку. Вещь крайне универсальная при восхитительной лаконичности. Привычно набираю команду «phone». Приглашение командной строки переключается в телефонный режим. «Call» пробел, дальше номер, Ввод. В конце строки появляется значок ожидания в стиле FreeBSD, виде вращающейся текстовой «палочки». В правом ухе тихий гудок, мелодичная трель тонового набора. Через пару гудков тихий стук поднятой трубки.

• Алло.

• Добрый вечер, Ярослав Олеговичь. Я прошел. Скоро буду у Вас.

• Вот и славно. Порадовал старика. До встречи.

• Отбой.

Нажатием сенсора прерываю связь. Нажимаю соседний сенсор, соответствующий средней кнопке стандартной трехкнопочной мыши. Интерфейс гаснет. На стекле очков вновь мерцают только часы.

Я с интересом вслушиваюсь в жизнь летнего леса. Органы чувств моей физической оболочки соответствуют человеческим, но я все-равно ощущаю неизмеримо больше, ведь теперь я могу использовать их в полной мере. Чувства прозрачной оболочки позволяют воспринять еще больше. В нетронутом лесу это редкое наслаждение, но чем ближе я подхожу дороге тем сильнее мне приходится приглушать ощущения, чтобы сохранить хорошее настроение.

Нагретый солнцем старый асфальт удивительно долго хранит вонь выхлопов, резкий запах жженой резины. Я ясно ощутил их еще не видя дороги. На автобусной остановке несколько человек. Увидев их призрачным зрением сквозь мерцание жизни, заполняющее березовый лес я мысленно застонал. Я не мастер чтения аур, но того что я понимаю благодаря урокам волхва и интуиции метаморфа более чем достаточно. Усталость и изможденность, следы побежденных и все еще тлеющих болезней, привычная постоянная тревога и тяжелая черная тоска, бесчисленное множество больших и малых обид и сожалений, -- вот преобладающие краски того, что я увидел перед собой.

Поймав себя на том, что лихорадочно перебираю известные мне магические приемы, ищя способ помочь этим людям, поспешно опускаю призрачные веки и резко приглушаю все чувства. Теперь я воспринимаю окружающий мир почти как обычный человек. Повинуясь интуитивному знанию метаморфа, мысленно тянусь к той части своей души, которая представляет собой разум и чуть меняю ее состояние, с той же легкостью, что и форму внешних оболочек. Меня охватывает удивительное спокойствие. Мое отношение к тому, что я увидел не изменилось, но переживания исчезли. Теперь я отлично понимаю, почему учитель всегда повторял, что не следует просто так пользоваться волшебным зрением.

Выйдя на обочину дороги, я увидел, что на автобусной остановке стоят обыкновенные сельские тетки в цветастых ситцевых платьях и городской на вид парень лет двадцати в джинсах и белой футболке. На покрытых пылью бетонных плитах стоят объемистые кошелки с грибами, завязанные марлей. Женщины о чем то судачат, причем достаточно весело, а парень сосредоточенно и с явным интересом уставился на экран старенького айпода: толи ищет нужную запись, толи смотрит какой то клип. В обычном человеческом восприятии картина волне спокойная.

Привычно глянув на право на лево быстрым шагом перехожу дорогу. Бросаю взгляд на часы – 17:35. По расписанию автобус уже должен быть здесь, но на дороге по-прежнему пусто. Раньше это меня раздражало, но после увиденного только что призрачным зрением обыденность ситуации пожалуй даже успокаивает меня. Улыбнувшись про себя этой мысли, привычно погружаюсь в ожидание. Прислушиваясь в пол уха к разговору теток в цветастых платьях, обсуждающих варианты засолки только что собранных грибов, начинаю обдумывать, какие из известных мне заклинаний я смогу использовать благодаря своей новой сущности.

Получается, что их не так уж много. Большинство заклинаний славянского мистицизма так или иначе содержат в себе призыв к высшим силам. Применять нечто подобное без крайней необходимости в лучшем случаи опрометчиво. Впрочем это не имеет значения. В отличии от обычного мага я могу лепить энергию своего астрального тела, с той же легкостью, что и плоть внешних оболочек. Даже если я не могу применить какое то заклинание напрямую, его можно использовать как образец, пытаясь вылепить магическую конструкцию, дающую тот же эффект. В принципе, для меня куда больше проку в знаниях о природе магии, нежели в готовых заклинаниях.

Славянским волхвам о магической природе сущего известно на удивление много. Если хорошенько постараться я почти наверняка смогу сделать первые шаги в самостоятельной «лепке» заклинаний, не наделав серьезных глупостей. Стоит пожалуй попробовать уговорить учителя съездить куда ни будь на природу и продемонстрировать мне побольше заклинаний в действии. Природные способности метаморфа позволят мне достаточно подробно запомнить увиденное, чтобы использовать формирующие сегменты заклинаний в создании собственных конструкций. Будь Ярослав адептом классической европейской магии я может и смог бы выделить в словах и жестах известных мне заклинаний, соответствующие нужным сегментам создаваемой им магической конструкции. К сожалению славянские волхвы как правило создают новые заклинания при содействии высших сил. Будучи учеником Ярослава об анализе и синтезе заклинаний я не знаю почти ничего. Остается надеяться на природное чутье метаморфа, но если его и можно применить анализируя жесты и слова заклинаний, а не собственно магию, то лишь при наличии солидного практического опыта в создании заклинаний, да и то вряд ли.

Проще всего дело обстоит с зельями и амулетами. Многие из них можно спокойно создавать в обыкновенной городской квартире из достаточно тривиальных материалов, если уметь конечно. Вдобавок их магия существует гораздо дольше, чем магия заклинаний. Можно изучать не спеша. Старый волхв частенько варит на кухне замысловатые настои. Можно даже специально не просить. Достаточно просто подождать подходящего случая.

При всем моем «неудобстве» в роли ученика Ярослав сумел научить меня создавать вполне действенные зелья и амулеты, заслужив глубокое уважение с моей стороны. В случае чего можно поработать и самому. Кое что из ингредиентов заготовленных мной под его надзором в окрестных лесах и полях за два года моего ученичества Ярослав выделил в мое распоряжение, так что начать можно будет сразу же как появится свободное время.

Обдумывая с чего начать предполагаемые эксперименты, вспоминаю про переворотное зелье. Уж о чем о чем а об этом удивительном снадобйи я знаю действительно многое. Мое нежелание пользоваться этим способом превращения никогда не мешало мне восхищаться им.

Прежде всего переворотное зелье удивительно простотой изготовления и надежностью. Оно связано только с силами природы лишенными самосознания и требует лишь ничтожную толику магической силы заклинателя. Причем ее природа почти не имеет значения (темные варианты энергии, вроде энергии смерти, здесь непригодны совершенно, но это скорее исключение). Ярослав в полной мере воспользовался моим интересом к переворотному зелью, чтобы научить меня тем приемам изготовления снадобий, которые можно было продемонстрировать на его примере. «Человека можно чему то научить только если он хочет учиться», -- не раз в пол голоса повторял он, пряча улыбку в белую бороду. Я столько раз готовил различные варианты этого зелья, что мне порой даже удавалось «оживить» настой, влив в него ту магическую энергию, которую, пусть и в ничтожных количествах, производит душа любого человека. После этого мне всякий раз приходилось долго восстанавливать силы, прихлебывая целебный чай, под сочувственными взглядами старого волхва. Теперь это мне не понадобится. Такими темпами как сейчас естественные резервы моего астрального тела и призрачной оболочки окончательно восстановятся не скоро, но того, что у меня уже есть хватит на цистерну такого зелья.

Привычно перебираю ключевые ингредиенты, меняющие действие зелья: продолжительность действия, а главное – конечную форму. С этим как раз все просто. Задающим компонентом обычно служит шерсть, перья, чешуя и тому подобное. Причем немного изменив состав зелья можно перераспределять влияние на конечную форму между внешностью того, кто выпьет зелье и конкретного существа (или растения), которому принадлежал задающий компонент.

В свое время я собрал целую коллекцию задающих ингредиентов, в расчете на то, чтобы внешность, пол и возраст «донора» устраивали меня как можно точнее. Я собирался использовать переворотное зелье, чтобы, став метаморфом, пополнить набор освоенных форм. Лепить с нуля, даже постоянно прощупывая при этом вполне подходящий объект всеми доступными органами чувств, задача довольно сложная при полном отсутствии опыта.

Прикидываю насколько осуществима эта идея, прислушиваясь к инстинктам своей новой сущности. Пожалуй, должно получится. Приятного будет мало, особенно с непривычки. Моя сущность метаморфа будет отчаянно сопротивляться попыткам любой посторонней силы изменить мою форму. Придется с этим бороться. В добавок для меня превращение вряд ли будет выглядеть мгновенным, как для обычного человека, или даже для волхва вроде Ярослава. Благодаря возможностям метаморфа я буду во всех подробностях чувствовать как зелье изменяет меня. Приятного в этом мало, зато есть большой практический смысл. Я могу без труда запомнить этот процесс. Этого должно быть достаточно, чтобы принять соответствующую форму уже своими собственными силами. Во всяком случае риск нулевой. Потерять способности метаморфа или, скажем, базовую форму, являющую собой их неотъемлемую часть, мне определенно не грозит. Эту часть сущности метаморфа под силу изменить разве что сильнейшим из богов, да и то при условии, что метамоф не будет сопротивляться. По сути осваивать новые формы при помощи переворотного зелья самый простой и легкий способ из тех что я могу себе представить.

Сейчас освоение новых форм для меня гораздо важнее освоения заклинаний. Это лучший способ научится самостоятельно контролировать способности метаморфа, не полагаясь на природные инстинкты. Без солидного практического опыта в этой области, лепить заклинания вряд ли стоит даже пытаться, все равно ничего не выйдет. Впрочем освоение новых форм в любом случае привлекает меня куда больше. Прислушавшись к своим чувствам, я с трудом сдерживаю улыбку. При одной мысли об этом меня охватывает радостное возбуждение.

Когда у обочины тормозит обшарпанный междугородный автобус, я успеваю вовремя влезть в салон, в основном, благодаря многолетней привычке. Доставая из кармана мятую бумажку в пять гривен и протягиваю ее водителю я почти не думаю об этом. Устраиваюсь на сидении у окна, машинально сжимаю обеими руками металлическую дугу на спинке переднего сидения. Водитель ругается с теткой в цветастом платье, требуя заплатить еще пять гривен за кошелку с грибами, занявшую половину сидения. Мне так хочется спокойно подумать. Предлагаю взять кошелку на руки. Водитель по инерции начинает спорить. Наконец кошелка все же оказывается у меня на коленях. Конфликт затихает и древний «ЛАЗ», скрипнув тормозами, отправляется в путь. По привычке смотрю в окно, не задумываясь о том, что вижу. Скрип тряска теснота, обшарпанный вид старого автобуса, все это, так раздражавшее меня утром, по дороге из города теперь не имеет значения.

Мысленно перебирая коллекцию задающих ингредиентов, пытаюсь понять, в какой последовательности их лучше использовать. Это сильно зависит от того, что еще я собираюсь предпринять в ближайшее время, кроме собственно освоения новых форм.

Сразу вспоминаю о том, что мне нужно как можно скорее восстановить запас добавочной физической плоти, что в человеческом облике довольно проблематично. Снова приходит мысль о какой ни будь травоядной форме. Не слишком эффективно конечно, но записываться в хищники с целью усиленного питания мне не хочется совершенно. Перебираю варианты исходя из своей коллекции ингредиентов. Выбор довольно большой. У меня найдется шерсть большинства животных из коллекции киевского зоопарка, в том числе травоядных. Беда в том, что в облике травоядного животного нужно еще суметь выжить, да при этом еще съесть больше чем нужно для выживания. Это в базовой форме я могу никого не опасаться и питаться почти чем угодно, но этот вариант отпадает. Улепетывать от хищников не хочется совершенно. Мне нужна ленивая и достаточно сытая жизнь, чтобы полностью восстановиться. В голову приходит мысль о домашних животных. Крупных травоядных по сути только два вида – лошади и коровы. Быстро прикидываю возможные варианты. Вариант с коровами отпадает. При современном способе содержания появление в коровнике новой особи может вызвать вопросы. Разбираться с бирками, регистрационными номерами и прочими коровьими документами нет никакого желания. Менять половую принадлежность тем более, а в роли быка затеряться еще сложнее, чем в роли коровы. Разведением крупного рогатого скота я вообще никогда не интересовался, так что связываться точно не стоит. Тем более, что из представителей семейства бычьих у меня есть только шерсть зубра.

Остаться собственно только лошади. Тут все заметно проще. Идея приударить за красивой молодой кобылой, приняв подходящую для этого форму (или даже обойдясь человеческой) меня всегда привлекала. За долго до встречи с Ярославом, я объездил все частные прокатные конюшни в Киеве и возле него. Я без сожаления тратил большую часть свободного времени и денег на верховую езду только ради удовольствия общаться с кобылами. В большинстве случаев все, на что я мог рассчитывать это зарыться лицом в гриву, сидя в седле, или украдкой прижаться лицом к теплому шелковистому боку, который тщательно чистил щеткой перед тем как приступить к седловке. Возможность поездить без седла, выпадавшую довольно редко, приходилось вообще считать праздником. Добиться большего удавалось редко. Можно было конечно наняться конюхом, но терять стабильную хорошо оплачиваемую работу, ради любовных похождений, рискуя вдобавок угодить в серьезные неприятности в связи с «превышением служебных полномочий», казалось мне в лучшем случае глупым. Тем более что получить удовольствие стоящее такого риска, не имея возможности по-настоящему общаться с партнершей, попросту невозможно.

Познакомившись с Ярославом и освоив приготовление переворотного зелья я не раз обдумывал его применение в этой области. Я собрал изрядную коллекцию конского волоса (благо жеребцов, облик которых вполне меня устраивал в качестве временной формы, на киевском ипподроме и на частных конюшнях хватало), взяв недельный отпуск за свой счет я как-то даже съездил на один из конезаводов в херсонской области, чтобы разобраться смогу ли я внедриться в табун в обличье молодого жеребца. Я буквально облазил конезавод, выяснив все, что мог узнать как обыкновенный турист. Мне удалось даже поездить в табуне на одной из кобыл вообще без какой либо сбруи. Именно после той поездки мне впервые удалось «оживить» переворотное зелье. В качестве задающего ингредиента я использовал тогда волос из гривы молодого серого жеребца по кличке Тайфун, стоявшего в одной из ипподромовских конюшен. Его тогда только что привезли с конезавода. Он был еще не заезженный в добавок выглядел скорее почти взрослый жеребенком, чем зрелым, хоть и молодым жеребцом. При этом он уже вполне сформировался и был достаточно силен, чтобы вступить в серьезную драку и выйти из не победителем. Я приготовил зелье таким образом, чтобы принять именно такой облик. Из того, что я узнал на конезаводе выходило, что в таком облике я смогу легко затеряться в летнем табуне и спокойно приударить за кобылками, но риск все равно был слишком велик. Я использовал самый замысловатый – управляемый вариант переворотного зелья. Мне достаточно было бы прокусить нижнюю губу чтобы снять действие зелья, хотя прекрасно понимал, что это почти ничего не меняет. Вероятность того, что меня все же заметят от этого не уменьшалась, а желания отбиваться в лошадином облике от работников конезавода, или, тем более менять облик у них на глазах мне категорически не хотелось. Перспектива позволить себе поймать, мне не нравилась еще больше, тем более, что выбраться с конезавода в чем мать родила, незаметно сменив облик в конюшне, тоже очень не просто, особенно не привлекая внимания. Тогда я смог удержать себя от глупых поступков. Мне очень помогло острое нежелание менять облик пассивно не имея ни способностей метаморфа ни базовой форме о которой мечтал. Медицинский бюкс с тщательно закупоренной крышкой помеченный надписью «Тайфун», тщательно выведенной стеклографом, так и остался стоять в маленьком холодильнике на тесной кухне в моей квартире. «Ожившие» магические зелья не скисают как обычные травяные настои, но холод им тоже не вредит, я поставил бюкс в холодильник исключительно в целях конспирации, чтобы, в случае чего, выдать за творение какого ни будь шарлатана целителя.

Учитывая, что готовое переворотное зелье может храниться сколько угодно мне даже не нужно ничего готовить, чтобы освоить новую форму. Вдобавок его применение само по себе решает проблему изменения массы. Получается, что приняв новую форму при помощи переворотного зелья я автоматически получаю в свое распоряжение изрядный запас добавочной плоти. Причем, если после этого изменить форму уже самостоятельно, не сбрасывая действие зелья, я, скорее всего, смогу взять под контроль плоть, созданную магией зелья, убрав заодно все следы внешнего воздействия. В голову сразу приходит закон сохранения энергии. На первый взгляд то, о чем я сейчас думаю, этому закону противоречит, но интуиция метаморфа подсказывает мне, что все может и должно получится, причем фундаментальный физический закон не будет нарушен, как и законы магии. Просто я знаю слишком мало, что о физике, что о магии, чтобы понять как да почему такое возможно. Вдобавок свойства переворотного зелья дают основания считать, что без вмешательства высших сил удастся при этом обойтись. Значит, попробовать точно стоит. Этот неожиданный финт с массой создаваемой силой зелья, наводит меня на мысль, что я могу полностью восстановить весь запас физической добавочной плоти намного быстрее и легче, чем рассчитывал. Пока я в человеческом облике, подпространственный карман не совсем пуст, поскольку базовая масса моей исходной формы превышает массу человеческого тела, но разница не слишком велика. Мне по-прежнему необходимо почти пять тонн добавочной плоти. Это как раз соответствует весу крупного взрослого слона. Небольшой пучок волосков из кисточки слоновьего хвоста мне удалось достать в зоопарке еще год назад, благодаря удачному стечению обстоятельств и десятидолларовой банкноте, вовремя врученной уборщику. Слоновья форма мне сейчас ни к чему. Я не собираюсь возиться с ее освоением, но это не имеет значения. Когда зелье завершит превращение, я могу просто принять исходную форму, не меняя имеющейся массы чтобы взять под контроль новую плоть. Даже если у меня не получится предотвратить переход к базовой массе, лишняя плоть, скорее всего, окажется в подпространственном кармане. Хотя упрятать ее туда самостоятельно, плавно изменив массу уже в драконьей форме, будет все же надежнее.

Мне становиться немного грустно. Этот способ пополнить запас физической добавочной плоти, несомненно, самый простой и рациональный, но так мне по сути незачем осваивать форму жеребца и тем более внедряться в табун на конезаводе. После вылазки в Ирий мне нужно как можно быстрее обрести полную боеспособность, на случай если кто-то из богов меня все же заметил, или обнаружит позднее. Я просто не могу позволить себе смотаться на конезавод ради одного удовольствия. Новые формы осваивать надо, но это можно делать и в городе.

Прикидываю последовательность форм исходя из новых соображений. Для перемещения по городу, кроме человеческой, лучше всего подходят формы поселившихся в городе птиц. Пять дней в неделю я занят на работе, значит, пользоваться новой формой можно будет только в выходные, но это время я уже давно провожу у Ярослава. Сейчас его уроки мне нужнее чем когда бы то ни было. Значит, остается только ночь. Выспаться, безусловно, надо, но, полетав немного над ночным городом, я наверняка буду засыпать гораздо лучше обычного. Перо молодого филина по клике Федя, подобранное в птичнике зоопарка, обеспечит мне такую возможность. Конечно, я предпочел бы летать в драконьем обличье, но даже ночью риск привлечь к себе ненужное внимание все равно слишком велик, даже если уменьшить массу до размеров того же филина. Необходимость скрываться испортит все удовольствие. Полет в призрачной форме обеспечит мне безопасность, но всей полноты удовольствия он тоже не может дать. Это я знаю точно.

Значит первая форма – филин. Для полетов над городом днем (если появится свободное время) подойдет форма серого ворона. Вороны всеядны, в городе их предостаточно. Дневных хищных птиц над городом почти нет, так что в воздухе можно будет никого не опасаться. На земле собаки и кошки, но от них я наверняка смогу легко отбиться, даже без заклинаний при помощи призрачной оболочки. Призрачный дракон, даже размером с ворону, для любой обычной кошки или собаки – непобедимый противник. Вдобавок, животные чувствительнее людей, они могут так или иначе заметить изменение формы призрачной оболочки и вряд ли затеют драку.

Для передвижения по земле пригодится форма домашнего кота. Именно домашние кошки одни из наиболее физически совершенных представителей наземной фауны моего родного мира. Вдобавок обычные кошки, живущие рядом с людьми, отличаются изрядным нахальством, так что в этом обличье, в случае необходимости, можно проделывать то, что нельзя безнаказанно позволить себе в облике человека.

Для первоначальной практики освоения трех новых форм должно, пожалуй, хватить. Дальше можно попробовать освоить кое что из заклинаний, естественным для метаморфа способом. Возможность в случае необходимости использовать эквиваленты даже простейших славянских наговоров вроде «Отвращения глаз» или «сонного слова», поможет избежать многих неприятных вопросов. Тем более, что, вылепив соответствующие конструкции из призрачного огня, я смогу применять их почти мгновенно, в отличии от классического способа, когда заклинание нужно еще успеть начитать, не привлекая к себе внимания, и метнуть в цель, не промахнувшись при этом. Конечно, дохнув заклинанием, им тоже нужно попасть в цель, иначе толку не много, но если я воспользуюсь этим способом, естественным для моей базовой формы, природные инстинкты метаморфа помогут мне гораздо больше, нежели в любом другом случае. Чтобы иметь возможность метать заклинания таким способом, не привлекая к себе внимания, придется свыкнутся с несоответствием форм физической и призрачной оболочек, но это не проблема для метаморфа того вида к какому отношусь теперь я.

Есть, конечно, серьезный соблазн, попробовать заняться классической европейской магией. Знание принципов анализа и синтеза заклинаний мне жизненно необходимо, но с этим не все так просто. Английский я знаю неплохо, немецкий вроде бы тоже, но успел сильно подзабыть за полным отсутствием практики. Причем это касается только вполне современных вариантов. К сожалению, я не лингвист. Отвращение к исковерканной и лишенной почти всех остатков логики грамматике родного языка не дало мне поступить в Иняз, хотя я всегда интересовался языками. Будь я уверен тогда, что магия действительно существует, причем в виде довольно близком к представлениям авторов фэнтези, я бы не думал об этом, но с Ярославом я познакомился много позже. Учитывая сколько времени и усилий понадобилось Ярославу, чтобы обучить меня древнеславянским диалектам, мне вряд ли удастся что либо понять в описаниях и текстах заклинаний, написанных, скажем, на латыни или на старонемецком, даже если удастся таковые найти. В добавок ни денег ни времени на поездку, например, в Прагу, где найти нечто подобное, по идее, легче всего, у меня пока нет.

Привлекательность для меня классической европейской магии при моих теперешних возможностях заключается еще и в том, что европейские маги полагались, прежде всего, на собственные, пускай и слабые, силы в применении волшебства (это были, как правило, те, чье астральное тело, в силу врожденных качеств, вырабатывало больше энергии, чем у других людей), предпочитая свободу покровительству высших сил. Многие заклинания классической тайной магии я наверняка спокойно использовать, что называется, «в лоб», в отличии от их славянских аналогов, которые мне известны. В любом случае вначале нужно поговорить с Ярославом. Старый волхв понимает все это ничуть не хуже меня и препятствовать точно не станет, скорее может помочь, коль скоро сам дал мне возможность идти именно тем путем, к которому я стремился. Не знаю точно, чем именно он может помочь, но с ним никогда не знаешь, что он может, а чего нет, тем более, если это касается просто знаний, а не практического применения той, или иной магии. Например, к египетским богам взывать он точно не станет, но знает о них предостаточно.

Мысль о применении заклинаний, заставляет меня вновь прислушаться к тому, как моя призрачная оболочка впитывает энергию магических составляющих из окружающего пространства, постепенно увеличивая доступный мне запас. Процесс стабильный, но удручающе медленный при имеющихся условиях.

Я могу ускорить его, но для этого нужно сосредоточить на этом большую часть внимания. Я не достаточно опытен в подобных вещах, чтобы заниматься этим в транспорте. В данном случае, чем дальше от цивилизации, тем проще будет задача.

Вновь возвращаюсь к мысли, при первой же возможности отправится на конезавод, прикидывая насколько это оправдано, если цель – восстановление запасов энергии. Получается, что смысла даже больше, чем в предыдущем случае. Во-первых в условиях табуна я смогу целиком сосредоточится на пополнении запасов энергии. Если частично, или полностью, сохранить инстинкты и особенности мышления, осваивая лошадиную форму, то пастись и реагировать на движение табуна можно, не думая об этом. Вдобавок усиленное питание в виде свежей травы и изрядных порций овса можно использовать для решения новой задачи впитывая его энергетическую составляющую. Того, что останется для пропитания вполне хватит. В современной полусинтетической пище магические составляющие перемешаны столь причудливо, что человеку от них вообще никакого проку. Тем не менее люди живут на этой пище годами. При этом есть еще два куда более серьезных аргумента. Во-первых, сам табун серьезный источник энергии. У любого живого существа, не имеющего навыков мага, или соответствующих природных особенностей, часть энергии, генерируемой астральным телом, просто рассеивается без всякого толку. Если речь идет о целом табуне породистых лошадей, сытых и вполне довольных жизнью, получается могучий поток жизненной энергии, очень чистой и ничем не искаженной. Такая энергия идеально подходит для восстановления природных запасов моего астрального тела и призрачной оболочки. Приняв лошадиную форму с достаточной точностью на всех трех основных уровнях, я смогу впитывать эту энергию с еще большей эффективностью. Природное чутье метаморфа заставляет меня буквально облизываться при этой мысли. Лучший вариант на вскидку придумать трудно. Я смогу не только быстро восстановить все энергетические резервы, но и накопить энергию впрок, благо для моего нынешнего астрального тела и призрачной оболочки образование своеобразного энергетического «жирка», несколько различной природы, самая естественная вещь. В этом заключается еще одно серьезное преимущество моей нынешней сущности. Энергетический резерв мага-человека имеет только один уровень. Собрать большое количество энергии про запас ему чрезвычайно сложно.

Третий специфический источник энергии доступный мне в случае успешного внедрения в табун имеет очень необычную природу, причем возможность воспользоваться им напрямую зависит от того, насколько успешно мне удастся приударить за кобылами. О тантрических практиках Индии, точнее об их природе с магической точки зрения, старый волх рассказывал неохотно. Идея использовать для практических целей мощные энергетические вспышки очень сложной природы, возникающие в момент соития, ему явно не слишком нравилась, хотя, в ответ на прямой вопрос, он вынужден был признать, что в противном случае энергия пропадает без толку. Тантрическая энергия представляет собой сложное переплетение различных оттенков энергии жизни с энергетическими составляющими эмоций. Собрать ее очень сложно – импульс чаще всего очень короткий, использовать и того сложнее в силу сложной и изменчивой природы, но все эти утверждения относятся к человеческой магии.

Исходя из того, что все же рассказал мне Ярослав, при моей нынешней сущности я вполне смогу впитывать по крайней мере часть такой энергии в силу своей природы. Эмоции, рождаемые при этой мысли природой метаморфа, не оставляют сомнений что пробовать точно стоит. Насколько большой запас этой необычной энергии я смогу удержать и к чему применить в дальнейшем, мне, покамест, представить трудно, но я отчетливо чувствую, что упустить такой шанс будет непростительной глупостью. Отлично!

Прежде чем разбираться в какой именно последовательности решать поставленные задачи, нужно все изложить учителю. От того, что именно скажет волхв, зависит очень многое. Возможно, все мои планы придется вообще отложить на неопределенное время, или радикально перестроить. Во всяком случае, думать об этом сейчас не имеет никакого смысла.

Некоторое время обдумываю во всех подробностях внедрение на конезавод, просто так ради удовольствия. Даже если исходить только из тех возможностей, которые я успел освоить, риск почти равен нулю. В случае чего я могу исчезнуть из материального мира, отключив физическую оболочку. Добраться с конезавода домой в призрачном варианте базовой формы, не составит особого труда. В самом худшем случае появится слух об исчезнувшем средь бела дня жеребце. Учитывая что табунщики частенько целыми днями ходят в изрядно поддатом состоянии, это не страшно. Возможно придется на пару лет воздержаться от визитов на конезаводы, вот, пожалуй, и все. Если предварительно освоить применение нескольких известных мне заклинаний, последствий не будет вовсе. Можно предположить, что на конезаводе есть человек, или люди, умеющие воспринимать ментально магический мир, тут возможны два варианта. Если это нормальные люди, применяющие свои знания и способности так же осторожно, как мой учитель, мне достаточно будет поздороваться на ментальном уровне и меня никто не станет трогать. С той энергии, на которую облизываюсь я, обычным магам толку не много, лошадям вреда никакого. На всякий стоит, пожалуй, временно ликвидировать семенные каналы, освоив форму жеребца. Такое частичное преобразование я смогу произвести без труда, опираясь на инстинкты метаморфа. Становится отцом, в каком бы то ни было смысле, я определенно не хочу. Вдобавок при такой предосторожности упрекнуть меня будет и вовсе не в чем.

В том маловероятном случае, если маги будут ненормальные, то ли по причине личных качеств, толи в силу особенно мерзопакостной природы изучаемой ими магии, то мне достаточно будет изменить форму прозрачной оболочки и астрального тела на базовую, увеличив размер до максимума, чтобы обить желание связываться со мной. Природных возможностей метаморфа при полностью восстановленных энергетических резервах будет вполне достаточно. Количество освоенных форм вообще не имеет значения. В любой действительно серьезной драке я все равно буду использовать базовую форму (разве что понадобится нечто крайне узкоспециальное). Опыт магического боя безусловно важен, знание заклинаний тоже, но природные инстинкты метаморфа и холодная ярость дракона вполне могут заменить и то и другое. Если предполагаемый противник не будет об этом знать, он вряд ли представляет опасность, в противном случае схватки не будет. Придется немедленно возвращаться домой и просить учителя о защите, но это будет потом. Не обладая искусством классического мага, или изрядным жизненным опытом метаморфа, я не смогу отразить подготовленную атаку черного мага, но сходу напасть он не рискнет. Следовательно, решение этой проблемы можно пока отложить. В списке серьезных неприятностей остается только крайний вариант – вмешательство высших сил. Тоже очень маловероятно, коль скоро меня все еще не попытались прибить каким ни будь «высшим» способом. В любом случае я вряд ли успею в ближайшую сотню лет обзавестись достаточными знаниями и опытом, чтобы пытаться выжить в этом случае, так что беспокоится по этому поводу опять таки не имеет смысла.

Придя к этому оптимистичному выводу, еще пару минут я откровенно наслаждаюсь жизнью обдумывая менее важные, но куда более приятные подробности предполагаемой экспедиции.

Витиеватые матюги водителя, требующего у кого-то из пассажиров, севших на промежуточной остановке, немедленно оплатить проезд, удовольствия ни сколько не портят.

Постепенно переключаюсь на созерцание маленького мирка автобусного салона. Когда автобус, скрипнув тормозами, наконец замирает на пыльном асфальте у обшарпанного здания южного автовокзала, я с удивлением понимаю, что изрядную часть пути не думал вообще ни о чем, просто потому, что не видел в этом необходимости. То, чему я без особого успеха, пытался научится много лет, в том числе под руководством Ярослава, теперь получилось само собой.

Салон автобуса быстро пустеет. Только теперь вспоминаю про кошелку с грибами, по-прежнему стоящую у меня на коленях. Ее хозяйка подходит ко мне, намереваясь привычным движением подхватить увесистую ношу. Без особых усилий приподняв тяжелую корзину вскакиваю на ноги, вновь радуясь четкой реакции мышц. Вслед за хозяйкой корзины выхожу из салона. Вторая тетка видимо сошла на одной из промежуточных остановок в каком-то из сел на трасе, но парень в белой футболке по-прежнему здесь. Свой видавший виды «айпод» он запихнул в карман джинсов и теперь с явным усилием тащит вторую корзину с грибами. Хозяйка корзин называет его внучком. Спрашиваю куда они едут. Выясняется, что нам по дороге, мне тоже нужно на оболонь. Предлагаю помочь с грузом. Окинув меня на удивление пристальным взглядом ясных голубых глаз «бабушка» соглашается, поблагодарив за помощь. Бабушка с внуком берутся за вторую корзину. Поколебавшись несколько мгновений, предлагаю парню вдвоем нести вторую корзину, чтобы леди могла отдохнуть. Будь я по-прежнему человеком, я вряд ли смог бы предложить такое. Свежие грибы с изрядным количество земли весят в таком количестве довольно много. Моя человеческая форма сейчас точно повторяет прежний облик. Я отнюдь не выгляжу атлетом. Структура мышц тоже соответствует прежней. Вся разница только в том, что теперь я легко могу задействовать все мышечные волокна, в отличии от большинства людей. Я вполне могу нести обе корзины в одиночку, но не хочу привлекать внимание.

Немного смутившись, бабушка соглашается на, предложенный мной вариант передвижения. Дальше отправляемся втроем. Когда рука парня начинает ощутимо дрожать я сильнее приподнимаю вторую корзину вверх, давая ему возможность отдохнуть. Удается идти без остановок. В транспорте держим объемистые корзины на коленях, чтобы избежать новых конфликтов.

По дороге выясняется что женщину зовут баба Надя, а ее внука – Сергей. Заметив, что она выглядит слишком молодо, чтобы называть ее «баба Надя», не смотря на наличие на наличия вполне взрослого внука, интересуюсь отчеством. Сверкнув мягкой, искренней улыбкой, женщина отвечает, что ее зовут Надежда Ивановна.

Не смотря на явный отпечаток, наложенный сельской жизнью, женщина по прежнему красива. Взгляд ясных голубых глаз выдает жизнерадостного и сильного человека. Вспоминая образ ее ауры, виденный внутренним зрением, я с ужасом думаю на что похожи ауры тех из окружающих людей, кто даже в физическом мире сильно смахивает на живых мертвецов, полностью лишенных не только жизненной силы, но и самой воли к жизни. Проверять не хочется совершенно, тем более, что я не знаю, чем могу сейчас помочь им.

Уже на Облонском массиве прощаюсь с грибниками и пешком отправляюсь дальше. Идти нужно довольно далеко, но подъехать попросту нечем. Да я и не стал бы снова толкаться в транспорте. Куда приятнее просто идти быстрым шагом по узкому тротуару, подставив лицо прохладному ветру, дующему с Днепра. Я с интересом прислушиваюсь к своему телу, пытаясь сравнить воспоминания человека, с ощущениями метаморфа в том же обличье.

Быстро прихожу к выводу, что главное разительное отличие – отчетливость ощущений метаморфа. Я без труда могу ощутить такие подробности движения тела и, того, что происходит в разных его частях в любой момент времени, о которых не подозревают даже люди, всю жизнь посвятившие познанию самих себя при помощи восточных единоборств и других, подобных им учений. Большая часть этой информации ценности не представляет, но сама возможность столь тонко чувствовать собственное тело доставляет огромное удовольствие.

Старый волхв живет двухкомнатной квартире на верхнем этаже одной из старых советских шестнадцатиэтажек. В подъезде как всегда темень (всякие попытки восстановить освещение прекратились давним давно), но грязи нет. Своеобразный сладковатый запах, характерный для этого типа домов, навевает ощущение древности и, как ни странно, спокойного домашнего уюта. Привычно ориентируясь на ощупь, подхожу к лифтам. Впрочем сейчас темнота подъезда не кажется столь полной как раньше. Человеческие глаза способны очень на многое, если использовать их возможности в полной мере.

Нащупав то единственное положение, при котором древние изношенные контакты еще на что-то способны, осторожно нажимаю кнопку лифта. Пассажирский лифт сломан давным-давно можно рассчитывать только на грузовой.

Пока просторная тускло освещенная кабина медленно поднимается вверх, меня постепенно охватывает знакомая смесь благоговейного трепета и радостного волнения. Несмотря на полное несоответствие окружающей обстановки, все два года своего ученичества я воспринимаю этот путь так, словно в который раз поднимаюсь по узкой винтовой лестнице древней каменной башни, пропитанной волшебством от фундамента до островерхой конической крыши. Эта мысль заставляет меня улыбнутся. Впрочем, я не хочу ничего менять. Мне нравится это чувство. Вдобавок общаться со стариком в таком настроении куда проще.

Внезапно приходит мысль, что эти чувства вполне могут навеиваться какой-то волшбой. Повинуясь инстинкту метаморфа все чувства прозрачной оболочки мгновенно обостреються почти до предела, возможного для ее теперешней формы. Угнетающе мрачный ментальный фон, обилие искаженных, неестественных сочетаний стихийных магических составляющих в искусственных материалах, странные образы окружающей меня техники, имеющей собственную довольно сложную ауру, пусть и не схожую с аурами живых существ, -- все это я воспринимаю сейчас лишь краем сознания. Все мое внимание сосредоточено на стремлении ощутить присутствие чужой магии. Мысль о том, что любая волшба здесь может принадлежать, разве что Ярославу, не слишком успокаивает меня. Инстинкт метаморфа требует обнаружить ее.

К своему немалому удивлению я действительно обнаруживаю еле заметные следы какого-то магического плетения, натянутого в лифтовой шахте. Едва различимый запах солнечного тепла, знакомый мне по плетению Солнечной дороги, указывает, что это творение солнечного волхва, но разобрать что либо еще не получается. Нынешняя форма моей прозрачной оболочки, соответствующая физическому облику человека, сильно ограничивает возможности восприятия. Плетение скрыто, причем очень искусно, не напрягай я чувства до предела, не заметил бы даже следов. Меняю форму призрачной оболочки на базовую. Не соответствие восприятия физического и магического мира если и причиняет какой либо дискомфорт, сейчас я его не замечаю.

Чувства дракона намного совершеннее человеческих, что в физическом, что в призрачном варианте. Теперь, вместо еле заметных следов, я отчетливо воспринимаю и само сторожевое плетение и скрывающую его волшбу. С интересом рассматриваю удивительную картину, впрочем, прочие призрачные чувства тоже сообщают мне многое. Сторожевое плетение словно бы тихо шуршит в ответ на малейшее движение, словно колеблемое ветром. Присутствие скрывающей его магии воспринимается как мелодичный звон. Вдобавок у всего этого есть весьма замысловатый запах, соответствующий красоте плетения. Мне трудно пока предположить, какую волшбу использовал Ярослав. Постепенно начинает казаться, что, чисто теоретически, мне она тоже известна, но природное чутье метамрфа покамест помогает мне больше, чем теоретические знания.

Я чувствую, что эта волшба сама по себе не опасна, что она способна реагировать на происходящее как в магическом, так и в физическом мире и в определенных ситуациях мгновенно отправляет соответствующие импульсы по тонким сигнальным нитям, закрепленным по стенам шахты. Более того, я довольно хорошо представляю себе назначение отдельных частей плетения, хотя прежде не видел ни одного плетения кроме, разве что, Солнечной дороги.

Кроме собственно сторожевого плетения есть несколько транспортных каналов. Они позволяют прицельно атаковать непрошенных гостей, не подпуская их слишком близко. Впрочем без вмешательства Ярослава эти магические нити тоже угрозы не представляют.

Постепенно прихожу к выводу, что сторожевая система никак не реагирует на мое внимание к ней. Осторожно касаюсь одной из нитей указательным пальцем правой передней лапы (при этом в физическом мире мое тело остается неподвижным). Подобная наглость незамеченной уже не остается. Сторожевое плетение начинает тревожно вибрировать. Сигнальные нити вспыхивают яркими искрами. Я сосредоточенно вожу пальцем вдоль магической нити, дожидаясь реакции волхва. Нить плетения кажется упругой гладкой и прохладной на ощупь. В тоже время она не задерживает движение, если я не пытаюсь ее нащупать.

Через несколько секунд я чувствую мягкое прикосновение тонкой ментальной нити. Одновременно мой призрачный слух воспринимает его как голос.

«Ты главное на прочность их не пробуй. С твоими когтями такую волшбу порвать – дело не хитрое, а вот восстановить порушенное ты, покамест, навряд ли сможешь», -- ментальная речь волхва выдает его полное спокойствие. Пожалуй, он скорее доволен тем, что мне удалось обнаружить его волшбу. «Хорошо, на прочность не буду», -- я просто отвечаю ему «в слух», пользуясь призрачной оболочкой: «кстати, судя по запаху, на вкус должно быть не плохо». «Я тебе покажу на вкус! Знаешь сколько времени нужно на такую волшбу», -- вот теперь Ярослав, пожалуй, действительно встревожен. Он видимо не ожидал, что я буду способен попросту съесть его магическое плетение. Поспешно вытягиваю ментальное щупальце с поверхности астрального тела сквозь плоть призрачной оболочки. Коснувшись им нити Ярослава посылаю по ней свои чувства: смущение, сожаление и раскаянье. На сей раз все происходит так, как при обычном мысленном контакте. Чувствую в ответ облегчение. Я словно вижу довольную улыбку волхва, спрятанную в белую бороду. На последок словно бы кивнув головой Ярослав прерывает контакт.

Выйдя из лифта на шестнадцатом этаже, иду нарочито медленно с интересом изучая все вокруг всеми чувствами призрачной оболочки. В физическом восприятии обшарпанный длинный коридор ничем не отличается от многих других в домах аналогичной постройки, но в ментально магическом мире весь этаж сильно напоминает эшелонированный укрепраен с хорошо продуманной обороной. Чутье метаморфа заставляет воспринимать одни магические конструкции как эквиваленты брустверов и минных полей, другие как системы наблюдения и дистанционно управляемые огневые точки. Сейчас все это мирно дремлет, но мне становится немного неуютно. Два года я спокойно ходил по этому коридору, не подозревая, что в прямом смысле иду по минному полю.

Впрочем, кроме стационарной защитной и боевой волшбы есть и кое-что по приятнее. Чем ближе я подхожу к знакомой двери из потемневшего дуба, тем явственнее чувствую иную волшбу. Она окружает квартиру учителя еще одним невидимым рубежом, надежно защищая ее от «естественного» ментально-магического фона. Подойдя к самой двери я даже через защитный барьер вполне отчетливо чувствую, что в магическом смысле квартира волхва гораздо больше напоминает поляну в летнем лесу залитую полуденным солнцем.

Впервые я почувствовал это еще два года назад, когда Ярослав впервые пригласил меня в гости, может быть именно потому я сразу ему поверил. Столь разительное различие ощущения окружающего вне квартиры и внутри нее бесследно развеяло мое недоверие. Нечто подобное находилось далеко за пределами возможностей не только обычного гипноза, но и самых мощных спецсредств воздействующих на разум, по той простой причине, что разумом это воспринималось в самую последнюю очередь. Небольшой шарик золотистого пламени, который волхв, по моей просьбе, зажег у себя на ладони, спрятав в бороду задумчивую улыбку, послужил для меня скорее символом начала моего ученичества, нежели последним аргументом. Сейчас я не только куда отчетливее почувствовал знакомую атмосферу, но и впервые ощутил и увидел мощную волшбу, которая поддерживает ее.

Дверь, как всегда, открылась в ответ на первую короткую трель звонка. Молча кивнув, в знак приветствия, Ярослав отступил назад и немного в сторону, позволяя мне пройти мимо него в небольшую прихожую.

Пока волхв запирал массивный старый замок, беззвучно нашептывая сторожевой наговор, я с наслаждением скинул ботинки. Пол по всей квартире деревянный, причем не паркет, а отшлифованные сосновые доски. Ходить по такому босиком одно удовольствие.

Прошептав последние слова наговора, Ярослав еще раз окинул меня пристальным взглядом и молча отправился на кухню. Похоже, он остался доволен тем, что увидел. Зная привычки своего учителя, я так же молча пошел за ним, -- пока не вскипел самовар, начинать разговор не стоит.

Вся мебель в квартире волхва из светлого нелакированного дерева. Защитные наговоры, искусно вплетенные невесть когда в рисунок волокон, не дают дереву темнеть, хотя лет ему во много раз больше, чем самой квартире. Теплый свет от электрической лампы под желтым матерчатым абажуром смешивается с последними отблесками заката наполняя небольшую тесную кухню стандартной советской планировки уютным почти осязаемым теплом и ощущением глубокого уверенного покоя, над которым не властны ни время ни изменчивость мира.

---

• Идея превращения силой Ирия взята из цикла Алексея Глушановского «Дорога в маги»